- А кто же тот капитан, если это не секрет?
- Бывший гитлеровский летчик. Замечательный и верный товарищ. Вы, кажется, должны были бы помнить одного поляка, друга Каспара Луджино по испанским событиям.
- Как же, помню. Где он?
- Он организатор вашего освобождения из гестапо и друг этого летчика! Теперь борется вместе с нами в отряде «Свободная Франция».
Молочная занавеса чуть шевелилась под дуновением легкого ветерка над островом. Сквозь утренний туман кое-где просматривались густые ветви деревьев, обрывы. Океан словно подкрадывался к той кисейной пелене и обессилено ревел волнами. Туман медленно отступал в заросли, снимался облаком вверх. На побережье широкая песчаная коса действительно огибала почти половину острова прекрасным пляжным поясом. Повернув раз и примерившись, самолет зашел на посадку и мастерски приземлился. Не выходя из кабины, летчик осмотрел место посадки, прикинул в уме, как будет взлетать, потом подошел к радисту, который уже включил радиоаппаратуру.
- Алло, говорит Адамсон. Самолет «Эфир 47», «Эфир 47»! Да, да, Адамсон. Прекрасно приземлились. О'кей! Пионеры? Записывайте, да, да записывайте: четверо советских мальчишек и девочка… категорически отказались вернуться на коммунистическую родину! Да, отказались, это я вас уверяю. Сняли красные пионерские галстуки и в слезах умоляют забрать их, спасти от коммунизма! Да, да, четверо ребят и девочка. О'кей, все как один отказались возвращаться в Советы. Везу их на базу «Корсар»! Подготовьте корреспондентов. Адамсон. О'кей!
Сбросил наушники и, наконец, пошел к двери. С них уже свисал трап. Члены экипажа осматривали самолет, осторожно поглядывая на волны океана.
- Видели их? - спросил он, спускаясь по трапу на приглаженную волнами приливов шлифованную гальку.
Механик неуверенно оглянулся вокруг, пожал плечами. Туман брался лепешками, поднимаясь над островом.
- Не видно, наверное, там… - показал кивком головы на лес и горы острова. Адамсон потянулся на чистом воздухе, сделал несколько гимнастических упражнений.
Всходило солнце. Окинув взглядом побережье, Адамсон повернулся и пошел вдоль берега к крутым лесистым берегам. За ним двинулись еще двое из экипажа.
Песчаная коса понемногу шла вверх, острые большое скалы высились над лесом. Показалась и недавно утоптанная тропинка. Адамсон довольно улыбнулся. Тропинка то карабкалась на кручу, то спускалась в долинку, заросшую свежей растительностью.
Пилот спешил. Вышел еще на один холм и вдруг увидел… Закрытый со всех сторон вековечной растительностью, на зеркальной поверхности небольшого залива стоял военный немецкий катер производства бременских заводов. С обрыва на борт катера были переброшены деревянные лестницы.
- Видимо, пионеры еще спят в каюте, - насмешливо сказал Адамсон к своим спутникам.
Летчик оглянулся и заметил мазанку, стоявшую поодаль. Экзотика, робинзонада! Показал рукой на постройку. Торопясь, ступил на лестницу. Раскрытые люки - и ни одного человеческого звука вокруг.
Где-то глубоко в сознание проникло подозрение, что здесь никого нет. А радиограмма ведь уже передана, собираются корреспонденты!..
- Хэл-ло-о! - крикнул в открытый люк катера. Пустым эхом откликнулось тревожное «ло-о»
Потом он повернулся к хижине, послал туда бортмеханика.
- Что они там, товарищи? - спросил летчик, иронически подчеркивая слово «товарищи».
- Нет и духа! Недавно еще, видно, спали здесь, но…
Адамсон бросился по лестнице вниз, в трюм катера. Повсюду открыты двери. Были - и нет их!
Тогда вспомнил о своей поспешной радиограмме. Какая неосторожность, безрассудство, кокетство политической акцией: «…Категорически отказались вернуться на коммунистическую родину…»
Пионеров и в помине нет на острове. Может, англичане перехватили? У них здесь ближе есть базы. Адамсон терялся в догадках, не знал, что же делать дальше. А может, может, немцы? Постой, постой - на берегу, кажется, действительно видны были следы колес самолета…
Адамсон пулей выскочил наверх, сбежал по трапу на берег и поспешил на песчаную косу, к своему самолету. За ним едва успевал бортмеханик и второй пилот. Так и есть. Здесь уже был самолет.
- Какой же я дурак! А все это туман. Вот же гады, какая несолидарнисть! Таки перехватили! Что же теперь? Еще одну радиограмму посылать: сбежали, мол, передумали?
- Мистер Адамсон, видно, кто-то опередил нас. Ширина колес, как и у нашего, - крикнул второй пилот.
- Знаю, англичане с островов… Самолет готовить к вылету!
- Есть к вылету!
Через несколько минут моторы мощно взревели, и самолет пошел по песку, набирая разгон. Пронесся вдоль берега, на краю косы, подмытой волнами, оторвался, взлетая уже над бурными волнами океана.
Генерал Армии прочитал поданную ему перехваченную радиограмму летчика Адамсона и расхохотался. Адъютант едва сдерживался, чтобы и себе не рассмеяться.
- Летчик Каспар Луджини читал это? - спросил генерал, тяжело дыша от безудержного хохота.
- Еще нет. Дать прочитать? - спросил адъютант.
- Подождите. Надо полагать, что эту радиограмму Адамсона перехватили другие станции?
- Так точно… Даже гитлеровская пропаганда уже подхватила сообщение Адамсона, бросила в эфир с крикливым шумом:
«Группа советских юношей и с ними дочь известного советского генерала отказались от коммунистического рая».
- Позовите ко мне майора Луджини, - велел генерал, поднимаясь из-за стола. - А что ответил генерал Дорошенко?
- «Радиограмму принял, через час прибуду самолетом».
- Мария Иосифовна?
- «Радиограмму получила. Сердечная материнская благодарность». Больше ничего, товарищ командующий. У нее же нет своего самолета.
- Почему наш не послали? Немедленно свяжитесь с партизанкой и пошлите за ней самолет. Кстати, и тех детей, в отряде, пусть вывезут. Им же учиться надо.
- Есть послать самолета. Майор Луджини прибыл, ждет в комнате.
Командующий вышел в ту комнату, поздоровался с разогретым от быстрой ходьбы майором Луджини:
- Слышали, летчик Адамсон радирует с острова, наши пионеры сорвали с себя красные галстуки? А вы привезли их оттуда в одних трусах. Где же галстуки? Пионеры, хвастается Адамсон, потребовали вывезти их в тот капиталистический «свободный мир». Естественно, что Адамсон охотно исполнил их волю. Даже гитлеровское радио подхватило эту чванливый похвальбу… - командующий повернулся и взял из рук адъютанта бумажку: - Вот, товарищ майор, есть радиограмма о награждении вас еще одним орденом за удачную операцию по вывозу ночью пионеров с острова!
- Прибыл генерал-полковник Дорошенко! - доложил адъютант.
- Заходи, заходи, Андрей Тихонович. Здесь как раз и майор Луджини…
- Позвольте мне, как отцу спасенной дочери, не по-военному поблагодарить летчиков, - и Андрей Тихонович крепко обнял Каспара Луджини.
- Адъютант, связались с Марией Иосифовной?
- Так точно, самолет послан. Она прибывает с пионерами.
- Ну, что же, товарищи! Наступаем на всех фронтах, наступаем… И эта операция, которую так героически подготовили и провели наши друзья, в том числе Станислав Лужинский и майор Каспар Луджини, равна почетной победе! Советское правительство высоко награждает вас, товарищи, за прекрасно проведенную операцию по спасению наших робинзонов. О летчике Горне обещал Лужинский дать какие-то дополнительные сведения… Они оба борются в отряде французских патриотов.
В комнату вошли четверо загорелых, возмужалых юношей в новых костюмах, красных пионерских галстуках. Один из них вел за руку шестилетнюю девочку. Такая же загорелая, немного будто испуганная от неожиданности. Осмотрела генералов, перебегая глазами по комнате.
- Папа-а! - крикнула. Робко оторвалась от руки Олега.
Генерал подхватил ее на сильные руки, крепко прижал к груди. Затем, обессиленный радостью, оперся на стол.
- Ниночка, Нинуся! Мой Кленовый листочек, сорванный такой сумятицей! - произносил, ничего не видя и не слыша.