пользовалась. Не помню даже, когда последний раз проходила через парадный. Как правило, я

приезжаю сюда после заката, а это чревато огромными толпами народа у дверей, чего я стараюсь

избегать.

Но сейчас улицы абсолютно пусты, не считая меня. Я знала, что кто-нибудь с верхних этажей

видел меня - охранники следили за всеми входами. На смотровой даже были снайперы, хотя с

недавнего времени нам их не хватало, так как мы потеряли одного. Арес был неплохим парнем и

отличной вергиеной. У нас еще оставались люди, владевшие винтовкой, но никто не мог сравниться

с ним. Жаль, что пришлось его убить.

Перевод сайта www.vamplove.ru

Если бы здание не было таким большим, у парадного входа обязательно кто-нибудь дежурил бы

и впустил меня, и мне не пришлось бы ждать целую вечность. Я повернула ключ в замке и услышала

щелчок. Хорошо, что у меня есть ключи. Шагнув внутрь, я проследила, чтобы дверь за мной

закрылась, хотя, если честно, для большинства наших врагов не проблема вынести ее или

протаранить еще один вход где-нибудь в стене. Мы бы услышали их, и у нашей охраны достаточно

огневой мощи и силы, чтобы убить недоброжелателей, прежде чем они далеко зайдут. Запертые

двери больше защищали от случайных прохожих, которым было интересно, как Цирк проклятых

выглядит днем, когда вампиры спят в своих гробах. Если бы они только знали, как много вампиров

бодрствуют здесь в течении дня, они либо пришли бы в восторг, либо мучились бы кошмарами. Все

зависит от того, на какой стороне сверхъестественного гражданского движения они были. Вопрос

«Нужно ли вампиров признать "живыми" и полноправными гражданами Соединенных Штатов

Америки?» - был одним из самых обсуждаемых, наряду с правом ношения оружия и абортами. В

основе всех этих дебатов о жизни и смерти лежал вопрос об определении, что есть жизнь, а что не-

жизнь, и как далеко мы можем зайти, чтобы защитить ее или отнять.

Я стояла посреди огромного, гулкого, затемненного зала Цирка и просто наслаждалась тишиной

этого места. Впервые я приехала сюда днем, когда мастером города еще была Николаос, а Жан-Клод

был всего лишь ее шестеркой. Тогда я пришла сюда, чтобы убить его и всех остальных плохих

маленьких вампирчиков и их прихвостней, угрожавших мне и моим друзьям. И постаралась на славу.

А теперь я стояла посреди ярмарки, раскинувшейся через все здание, и слушала тишину. Киоски, где

можно выиграть огромную игрушечную летучую мышку, кукол вампиров и оборотней, и другие

тематические игрушки, были закрыты и задрапированы. Это была самая настоящая ярмарка с

аттракционами, но без пыли и жары. Здесь было чище и аккуратнее, чем в любом странствующем

балагане, очень по-жан-клодовски. Он обожал брать нечто неряшливое и делать из этого красивую,

отлаженную иллюзию совершенства, настолько близкую к идеалу, что большинство не замечали

разницы. И только своим отношениям он позволял быть трудными и скандальными, потому что

влюблялся исключительно в «тяжелых» людей. И да, я тоже в числе непростых возлюбленных.

Правда есть правда.

Я прошла мимо закрытых киосков с фаст-фудом, вдыхая аппетитные, призрачно неуловимые

запахи корн-догов2, поп-корна и сладкой ваты. Посреди ярмарки располагался шатер, который когда-

то назывался «Шоу уродов», а сейчас «Павильончик странностей», хотя и этим названием некоторые

были недовольны. Все хотели увидеть наполовину человека, наполовину что-то там еще, но при этом

оставаться политкорректными. Ведь, если вы правильно подбираете выражения, любопытство вовсе

не делает вас плохим человеком. Последнее время люди путают нравственность с

политкорректностью. Большинство по-настоящему высоконравственных людей, что я знаю, вообще

не задумываются о политкорректности, потому что их больше заботит вопрос добра и зла, а не

хорошо или плохо они выразились.

Некоторые граждане из благих намерений требовали закрыть шоу уродов, но у этих

протестующих была работа. Они могли позволить себе жить «нормально», а вот у «уродов» не всегда

есть такая возможность. Иногда фрик-шоу - единственный вариант, и только там можно

почувствовать себя в безопасности. Очень надеюсь, что «нормальные» люди оставят нас, уродов, в

покое и прекратят уже спасать. Мы вполне обойдемся и без этого, сами о себе позаботимся, но люди

отнимают у нас рабочие места, не предоставляя ничего взамен: ни другой работы, ни дома, ни семьи,

где ты был бы своим. Они просто уничтожают твой мир, раздуваясь от гордости.

Своего первого призрака я увидела, когда мне было десять. В четырнадцать я начала случайно

поднимать мертвых животных, в том числе и свою погибшую собаку Дженни. Папа связался с

бабулей Флорес, и она научила меня контролировать свои силы, чтобы за мной не таскались сбитые

на дороге животные, а мертвая собака не забиралась в мою постель. Она боялась, что я вырасту и

стану не аниматором, а некромантом, которых всегда причисляли к стороне тьмы. Вампиры убивали

некроманта, едва обнаружив, потому что мы властвуем над всеми мертвыми, в том числе и над ними.

Я избежала этой участи, потому что являюсь человеком-слугой Жан-Клода, и потому что настоящего

2 Корн-дог (англ. corn dog — букв. «кукурузная собака») — сосиска, которая покрывается толстым слоем теста из

кукурузной муки и жарится в горячем масле.

Перевод сайта www.vamplove.ru

некроманта не встречали уже более тысячи лет. Я один из уродов, просто не осознавала этого, когда

впервые пришла в Цирк проклятых.

Я повернула налево к самому большому шатру, занимающему целую четверть всей площади

ярмарки. Красно-белый полосатый шатер, казалось, только сегодня поставили рабочие, но на самом

деле это была постоянная конструкция. Его разбирали только тогда, когда надо было обновить

материал. Касса при входе, как и все остальное здесь, была пуста, но у меня в любом случае

бесплатный проход. Я же обручена с владельцем.

Полог шатра был опущен на входе, так что я не могла заглянуть внутрь, но заметила дрожь за

секунду до того, как полотно начало приподниматься. На автомате выхватила пистолет и направила

его в землю, держа двумя руками, прежде чем успела уговорить себя не реагировать. Я направила

ствол в землю, потому что понятия не имела, кто по ту сторону полотна. Не направляйте пушку на

кого попало, иначе начнете целиться и в конечном счете выстрелите. А значит убьете его. А по ту

сторону может быть Жан-Клод - маловероятно, но возможно - или мой любовник, или друг, или

просто парень, который меня не бесит.

Рука, что отодвигала полог, была более смуглой, чем у Жан-Клода, и я не удивилась, когда из-за

холщовой ткани выглянул Сократ. Он был высоким, но не слишком крупным: не налегал на

поднятие тяжестей, как другие охранники. Совсем недавно он очень коротко подстригся, почти

побрился. Мои волосы при такой прическе перестали бы завиваться, а его все равно кудрявились.

Сократ взглянул на оружие в моих руках и улыбнулся.

- Мне нравится твоя осторожность.

Мои плечи расслабились, и я оценила его похвалу. Отведя от него взгляд, я убрала пистолет в

кобуру под пиджаком.

- Некоторые назвали бы это паранойей.

- Они никогда не были копами, - ответил он.

- Когда ты снова вернешься в детективы? - спросила я.

- Оба офицера, которые должны получить назад свои значки, после облавы на ликантропов на

работе, маршалы США Сверхъестественного Подразделения. А я простой детектив отдела по борьбе

с наркотиками.

- Возможно, тебе повезет больше на службе маршалов. Будешь играть за мою команду, - сказала

я.

На его смуглом лице блеснула белоснежная улыбка.