Да уж, вынужден был признаться самому себе я, император из меня пока получился тот еще. Мягко говоря, еще очень даже есть куда расти. Если, разумеется, на это хватит времени. Хотя, впрочем, всегда можно сказать, что отсутствие минздрава — это так, семечки. Вот если в преддверии войны под рукой вдруг не окажется министерства обороны, будет хуже. Значит, что? Бунге уже пожилой, так что мне придется самому быстренько составить список того, чего, с моей точки зрения, не хватает в комитете министров, и поручить Юрию Владимировичу Андропову лично отвезти бумаги в Зимний дворец.

Глава 25

Когда я весной девяносто второго года поручил полковнику Редигеру составить проект организации главного управления разведки и контрразведки, то, разумеется, не предполагал, что быстро получу желаемое. Все — таки это не такая простая задача. И, кроме того, в прошлой жизни я читал мемуары Редигера, из которых уяснил то, что автор — редкий педант и зануда. Но, как выяснилось, я его все — таки несколько недооценил. Он ухитрился провозиться с проектом год и три месяца, представив его только в июле девяносто третьего года. Причем мне было в общем — то не в чем себя упрекнуть — оплату я ему назначил не повременную, а сдельную. То есть он получил триста рублей аванса, а окончательный расчет предполагался после завершения работы. Две тысячи рублей, если мое величество сочтет написанное им приемлемым. И, в общем, я по прочтении этого документа именно к такому и склонялся.

Полковник показал себя умным человеком и не стал раздувать свой труд не только до размеров «Войны и мира», но даже до «Графа Монте — Кристо». Его доклад был примерно с роман Достоевского «Игрок», то есть довольно тонким. Правда, Федор Михайлович потратил на свое творение меньше месяца, а не год с лишним, но оправданием Редигеру могло служить то, что он писал сам, а Достоевский диктовал стенографистке, на которой сразу по завершении работы женился.

Неожиданности в документе начались сразу, еще во вступлении. Там Редигер, которого, кстати, звали как Можайского, то есть Александр Федорович, утверждал, что имеется настоятельная необходимость в специальном государственном органе, координирующем работу всех военных ведомств России, то есть армии, флота морского и флота воздушного. Он предлагал назвать эту контору «Комитетом государственной обороны» и подчинить ее непосредственно императору, который в случае войны автоматически становится верховным главнокомандующим. А само управление разведки и контрразведки должно стать подразделением вышеупомянутого комитета, ибо его деятельность не может быть ограничена только рамками армии либо любого из флотов. Ну, а дальше шел довольно подробный проект создания того самого управления. Правда, в нем иногда попадались незнакомые мне слова, но, с моей точки зрения, они документ не портили, а лишь добавляли ему академичности. В общем, я вызвал полковника на беседу, где почти сразу спросил:

— Как лично вы себе представляете персональный состав предлагаемого вами комитета?

Александр Федорович ответил без малейшей задержки:

— Драгомиров, Куропаткин, Милютин, Макаров, Можайский.

— И Редигер, — дополнил я. — Вы же понимаете, что организовывать главное разведывательное управление придется вам, и руководить им тоже?

— Да, ваше императорское величество.

— Еще один вопрос. Какой именно из Милютиных имеется в виду? Их много.

— Разумеется, Дмитрий Алексеевич.

— А ничего, что ему уже хорошо за семьдесят?

— Несмотря на возраст, Дмитрий Алексеевич сохраняет ясный ум и отменное здоровье.

Я кивнул, потому что помнил из прошлой жизни — Милютин дожил почти до ста лет, причем под конец ухитрился не впасть в маразм, то есть еще лет десять он точно проработает. А может, и все пятнадцать.

— Ну что же, мне остается надеяться, что проект организации Комитета обороны получится у вас несколько быстрее, чем этот.

— Да, ваше величество, я справлюсь за два месяца, ведь многое уже обдумано.

— Хорошо, за вознаграждением зайдите в бухгалтерию, сопровождающий покажет, где она. До свидания, причем, как я надеюсь, оно произойдет не позже названного вами срока.

Все правильно, подумал я после того, как Редигер ушел. В России сейчас действительно какая — то странная ситуация с высшим военным руководством. Военный министр морскому флоту не начальник. Воздушному тоже, так оно само собой получилось. Генштаба нет, есть только его академия. Хотя она скорее не его, а имени него. Верховный главнокомандующий отсутствует. Нет, я хоть и человек по натуре и образованию мирный, но даже мне ясно — тут что — то не так.

Правда, Редигер предлагает становиться верховным главнокомандующим мне. Ну и что? При необходимости я всегда смогу назначить первого заместителя и свалить на него ту часть своих обязанностей, в которой ничего не понимаю. Вон, в двадцать первом веке почти все президенты являются по совместительству еще и главнокомандующими, даже те, кто в армии отродясь не служили, а то и вообще женщины, и ничего. А император — он, по — моему, все — таки круче президента. Интересно, положена ли мне доплата за еще одну должность? С одной стороны, вроде как нет, а с другой — да что же это будет за верховный, на общественных — то началах? В общем, тут надо вдумчиво чесать в затылке.

Сразу после того, как началось какое — то движение по пути к военной реформе, немного прояснилось и в другой области, а именно — в земельном вопросе.

Тут, говоря образно, но нисколько при этом не преувеличивая, была полная задница. Суть ее состояла в том, что после реформы Александра Второго (чтоб ему на том свете икнулось, вредителю) у крестьян осталось даже меньше земли, чем было до нее. И за эти жалкие огрызки надо было еще и платить, причем непрерывно! А самих крестьян стало заметно больше, так что с каждым годом земельный вопрос только обострялся.

А это, между прочим, чревато. Среди причин практически всех революций одной из главных почти везде был нерешенный земельный вопрос. И не только в России, но у нас он имел особую остроту. Просто потому, что крестьян было много. И в процентном выражении, и в абсолютном тоже. Поэтому я, естественно, давно начал думать, что тут можно сделать.

Первый из путей, который сам собой приходит в голову — это организовать переселение крестьян куда — то. В Сибирь, например, или в Казахстан. Там тоже можно хозяйствовать, если не пытаться поднять всю целину разом, а делать все постепенно и по уму.

Так как это довольно очевидный выход из положения, то додумался до него не один я. Например, еще и Столыпин — правда, в другой истории. Так вот, его ошибок тоже лучше избежать. Главное — никакой кампанейщины! Иначе получим то, что что я изучал на уроках истории в двадцатом веке, а потом самостоятельно, просто ради интереса. То есть большинство столыпинских переселенцев из просто бедняков стали люмпенами. Нет уж, мне здесь такого не надо.

Я это понимал с детства второй жизни, и подготовку к будущей переселенческой программе начал еще в восемьдесят девятом году, во исполнение чего познакомился со студентом медицинской академии Прокудиным — Горским, который уже тогда увлекался фотографией. Правда, делать цветных снимков он, естественно, еще не умел, но я познакомил его с методикой последовательной съемки через три светофильтра. И предложил отправиться в хорошо оплачиваемую экспедицию через всю Россию аж до Сахалина в качестве фотографа.

Потом в Приорат был приглашен хоть и молодой, но уже достаточно известный писатель Антон Павлович Чехов. Он и без меня собирался как раз туда, именно на Сахалин, но я напел ему о своей огромной заинтересованности, предложил финансирование и фотографа в сопровождающие. С удовольствие бы отправил вместе с ним и стенографистку, но тогда у меня под руками подходящих кандидатур не было. Зато они есть сейчас — у Риты, так что посмотрим, может, что и получится. Чехов с Прокудиным скоро должны вернуться, вот тогда и появятся красочные буклеты о прекрасных пейзажах Сибири и Дальнего востока, тамошних плодородных землях и обо всем прочем.