— А потом что?

— Потом я тебя утешаю.

— Каждый вечер? Ой, Алик, а вдруг надорвешься, мне же хуже будет, я ведь не знаю, где императрицы любовников ищут. Как — то не до того до сих пор было. И, кстати, пришла я к тебе вот зачем. Помнишь, ты просил уточнить, всерьез Мария Федоровна поссорилась с Владимиром Александровичем или они только делают вид? Так вот, по моим сведениям — всерьез, но это еще не все. Девочки вчера зафиксировали уже вторую встречу дяди Володи с начальником питерской охранки Секеринским, причем обе были не просто не афишируемыми, а прямо — таки тайными. Согласна, Владимир Александрович давно имеет репутацию театрала, хотя ранее он в большой любви к Михайловскому театру замечен не был, но чтобы этот полковник туда просто так пошел — такое даже представить трудно.

— Вот гады! — совершенно искренне констатировал я. — Тебе для продолжения наблюдения помощь нужна? Причем не только текущего, но и вообще.

— Да, назначь меня попечителем Смольного института благородных девиц. Сейчас этот пост занимает Мария Федоровна, но ее отставку с него можно прекрасно объяснить твоей сыновней заботой о больной матери. Ей ведь действительно теперь трудно туда приезжать.

— Ага, кто б еще поверил в эту самую сыновнюю заботу. Маман такое уж точно в голову не придет, но, разумеется, указ я напишу. И, пожалуй, перед этим съежу в Аничков и попрошу мать, чтобы она мне пожаловалась на здоровье, дабы все смотрелось прилично. С этим понятно, а денег тебе хватает?

— Пока да, но скоро, пожалуй, перестанет. Все — таки у императрицы в России не такое уж большое содержание.

— Так ты что, свои деньги тратишь?

— Дорогой, а ты чьи?

— Э — э — э…

— Вот именно. Я же не наемный работник, чтобы требовать возмещения каждого потраченного на дело рубля. В общем, я поручу рассчитать, сколько надо добавить для обеспечения нормальной работы моих девочек и их мальчиков.

— Давай, не задерживай. И ты не знаешь, кто из сотрудников охранки обеспечивает встречи дяди Володи с полковником? Не сами же они договариваются, где, когда и как.

— Пока удалось выяснить только одного — некоего Ивана Манасевича — Мануйлова. Он совсем молодой, ему всего двадцать три (тут мы с Ритой синхронно улыбнулись, ибо ей — то вообще двадцать), но уже считается перспективным агентом.

Я почесал в затылке. Разумеется, в прошлой жизни роман Пикуля «Нечистая сила» мимо моего внимания никак пройти не мог, а там этот самый Манасевич был описан весьма красочно. Правда, Валентин Саввич частенько позволял себе разбавлять скучные исторические факты художественным домыслом, причем так, что история в его описаниях иногда присутствовала в гомеопатических дозах, поэтому я тогда не поленился прояснить биографию Маначевича — Мануйлова из других источников. И убедился, что Пикуль описывал своего героя довольно близко к истинному положению дел. Даже, пожалуй, немного недолил черной краски — в частности, сэкономил на описании внешности. А зря, столь противную морду еще поискать надо! Это каким же талантом надо обладать, чтобы с подобным рылом еще и ухитряться втереться к кому — то в доверие? И, между прочим, внешне он здорово похож на небезызвестного Евно Азефа — у того табло тоже настоятельно просит кирпича. Интересно, а этот уже работает в охранке или его пока еще не привлекли? В общем, дело, похоже, серьезное, и пора, не отстраняя от наблюдения Ритины кадры, привлекать канцелярию, причем всю, включая Зубатова.

Однако с Михаилом и Петром Маркеловичем насчет внезапно вспыхнувшей у начальника питерской охранки любви к искусству я побеседовал в тот же день.

— Вот такие дела, дорогие мои, — так было закончено мое краткое выступление. — Миша, тебе, пожалуй, придется съездить в Москву, пусть Сергей с Бердяевым тоже подключаются. И проверьте, не проходил ли по каким — то документам некто Евно Фишевич Азеф. Ему должно быть около двадцати лет, точно не знаю.

— Он как — то замешан в этом деле? — поинтересовался Петр Маркелович.

— Не знаю, но может быть, ибо личность довольно подозрительная.

— Ясно, — кивнул Михаил, хотя ему явно хотелось спросить, откуда у меня сведения о подозрительности какого — то никому не известного Азефа.

Рогачев выехал в Москву на следующий день после разговора с императором, и меньше чем через сутки уже пил чай в квартире Зубатовых.

— Что же ты без молодой жены приехал, — попенял коллеге и приятелю Сергей, — я Юлю давно не видел, успел уже соскучиться.

— Ишь, по моей жене он соскучился… тебе за такую скуку Александра Николаевна ничего не оторвет?

— Вроде не должна, она ведь знает, кто такая Юлия.

— Надо же, я ей с недавних пор муж, и все равно этого толком не знаю. Спросить, что ли, у твоей супруги? Ладно, хватит болтать, давай перейдем к делу.

— Давай. Скорее всего, события, если они будут, начнут разворачиваться в Питере, — предположил Сергей.

— Не факт, совсем не факт. Даже если готовится покушение на Алика, то Питер — явно не самое удобное для этого место. Хуже только Гатчина. Но если целью является кто — то другой?

— Императрица?

— Какая именно?

— Вдовствующая, естественно. Ее смерть имеет смысл в том случае, если в причастности к ней удастся обвинить Алика.

— Вообще — то я имел в виду Николая Сергеевича, — усмехнулся Рогачев. — Представь себе, что в Москве убили какую — то достаточно высокопоставленную персону. Кто будет виноват? Ясное дело, генерал Бердяев, да и его пресс — секретарю Зубатову рикошетом может достаться. Хотя, конечно, риск для Марии Федоровны тоже есть.

— И что ты предлагаешь?

— В Питере поработаю я, а вам с генералом надо как можно тщательнее отслеживать появление в Москве людей, имеющих хоть какую — то связь с питерской охранкой. Вот, возьми — это ориентировки на возможных агентов.

Рогачев передал Зубатову краткое жизнеописание Манасевича — Мануйлова. Документ про Азефа был значительно короче — там красовались только фамилия, имя, отчество и предполагаемый год рождения.

— Интересно, откуда у Алика эти сведения? — задумчиво протянул Зубатов.

— Мне поначалу тоже было интересно, а потом перестало. Думаешь, мы у него единственные? Ага, держи карман шире. Мне кажется, что даже не первые. Иначе откуда бы он узнал о тебе? Или об этом бывшем сидельце, Морозове — Корине.

— Я считал, что от Петра Маркеловича.

— Не факт, ой как не факт, но обсуждать это я не считаю возможным. Если хочешь, можешь как — нибудь выбрать время и сам спросить у Алика. Мне даже интересно, что он тебе ответит.

— Зато мне — нет. Думаю, что ничего приятного для меня ответ содержать не будет, поэтому давай прикидывать, с чего начинать работу. За какие годы, как ты считаешь, следует поднимать архивы московской охранки?

Глава 22

Я, хоть и не электронщик по своей основной специальности, но разбираюсь в данном предмете не так уж плохо. В частности, ясно себе представляю, как работают обратные связи.

Они бывают двух типов. Положительные — эти во многих случаях случаев вредные, то есть им лучше бы называться как — нибудь иначе. И отрицательные, которые на самом деле скорее положительные, ибо полезные. Так вот, эти самые полезные отрицательные обратные связи можно встретить везде — от простейшего транзисторного приемника и до алгоритма отношений с тещей. Суть отрицательной обратной связи такова. При появлении рассогласования в системе (то есть когда что — то пошло не так) сигнал этого рассогласования усиливается, инвертируется (то есть переворачивается) и подается на вход системы, что способствует ее возвращению в исходное состояние.

Для того чтобы система с такой обратной связью работала устойчиво, необходимо соблюдение двух условий (вообще — то их может быть больше, но эти присутствуют всегда).

Первое — время прохождения сигнала по цепи обратной связи должно быть либо много меньше постоянной времени самой системы (то есть того времени, за которое ее состояние может заметно измениться), либо, если это по каким — либо невозможно, то намного больше. Делать эти времена соизмеримыми нельзя, ибо тогда при каких — то условиях отрицательная связь начнет работать как положительная. Вариант с медленной связью плох тем, система с ним перестает быть устойчивой к быстрым внешним изменениям. Впрочем, если их не предвидится, то и медленная связь сойдет.