– Да? – тут же отозвался эридуанец.

– Ничего?

– Полный ноль. Да и не думаю, чтобы станция была активна спустя…

– Я не про станцию! – поморщился дакарец.

– А-а, ты про возможную засаду… Ну, так ведь детекторы ничего не фиксируют, так что…

Неожиданно Хермани замолк и исчез из поля зрения передающей видеокамеры.

– Халид? – тут же насторожился Кесслер.

– Что-то есть на эргометре, – напряженно произнёс Хермани, всё ещё оставаясь вне поля зрения камеры. – Очень слабый отклик, но он есть.

– Откуда он исходит? Со станции?

– Хе, вот это самое интересное! – усмехнулся Хермани. – Источник сигнала – на твоём корабле, Кесслер!

– На моём…

Дитрих оборвал сам себя и повернул голову в сторону леронийки.

– Где сейчас находится Медальон Колтара? – задал он вопрос.

– Он в сумке, а сумка в… – Аллана соображала быстро. – Ты полагаешь, что он активизировался?

– Тащи его сюда! – распорядился наёмник.

Девушка опрометью бросилась к выходу из отсека управления, двери за её спиной сошлись, закрывая рубку. Дитрих задумчиво провёл рукой по подбородку и взглянул в обзорный блистер кабины «Охотника». Станция по-прежнему оставалась полностью индифферентной к происходящему вокруг неё, но дакарец почему-то так не считал. Вполне возможно, что активация Медальона пробудила некие механизмы, о которых пока ни он, ни Хермани не имели ни малейшего представления.

Вернулась Аллана, волоча за собой сумку с Медальоном. Она осторожно поставила её около пульта и так же осторожно вынула оттуда артефакт, вернее – футляр, в котором он был заключён.

– Так-так! – задумчиво произнёс Кесслер, глядя на демонстрирующий очередное световое шоу Медальон Колтара.

На сей раз древний артефакт виндикани просто-напросто прогонял по всей своей поверхности концентрические окружности и световые волны, явно имеющие определённую размерность, но сейчас это было не главное. Главное заключалось в том, чтобы установить, что именно пытается сделать артефакт.

– Кесслер? – донеслось до дакарца со стороны коммуникатора.

– Да, Халид?

– По-моему, снаружи что-то происходит, – неуверенно произнёс Хермани.

Кесслер перевёл взгляд от Медальона на обзорный иллюминатор и многозначительно хмыкнул. Переглянулся с Алланой.

– Вот, значит, как! – протянула леронийка. – Прошло столько лет, а станция по-прежнему функционирует!

– Артефакт запустил процедуру аварийного запуска систем Октара, – резюмировал наёмник. – Что ж – раз нас приглашают, было бы глупо отказываться от приглашения.

– Кесслер – а ты уверен, что там не могут быть сюрпризы вроде введённых в спящий режим тайгалианских боевых роботов на той орбитальной станции, что мы с тобой нашли возле пятой планеты Гаммы Сфинкса? – донёсся до дакарца голос Хермани.

– Сканирование всё равно ничего не показывает, кроме пробудившихся от спячки бортовых систем станции и реактивированного термоядерного реактора. Так что пока мы не высадимся на станции – мы нихера не узнаем, Халид. Поэтому давай оба заткнёмся и будем дело делать, а не трепаться бестолково.

– Ты здесь босс, – услышал Дитрих ответ Хермани.

Пятисоттонник и штурмовик медленно сближались с Октаром, полностью закутанные в «саваны» силовых полей, с активированными в автоматическом режиме орудиями и ракетными установками. Все, кто находились в кабинах, напряжённо всматривались в растущее изображение станции, пытаясь, каждый по-своему, представить, что может их ожидать на борту.

– Дитрих, – раздался в кабине «Охотника» голос ИИ, – сканеры показывают, что внутри станции царит вакуум, но псевдогравитация действует. Либо её не выключали всё это время, что маловероятно, либо её запустили сейчас, после того, как эта светящаяся хрень пробудила что-то внутри Октара.

– Пойду туда в «крестоносце», ЗСК оденет Аллана. Мне будет нужна её помощь.

– А «крестоносец» разве предназначен для использования в условиях вакуума? – засомневалась леронийка. – Мне показалось, что это самый обычный бронекостюм…

– Аллана – даже самый обычный бронекостюм имеет полную защиту от внешних воздействий типа вакуума или ядовитой атмосферы благодаря автономной системе жизнеобеспечения. Так что беспокоиться тебе не о чём. Полезешь в «заскок», я одену броню. Автономка «крестоносца» позволяет продержаться в открытом космосе до пяти часов, а на станции всё-таки условия куда как мягче – воздуха нет, но температура не ниже минус ста двадцати двух по стандартной шкале. Так что, как видишь, мне с этой стороны ничего не грозит. А касаемо прочих деликатностей – у меня же есть мои бластеры, так что и здесь тоже не стоит особо рефлексировать.

– И всё у тебя так просто! – несколько натянуто улыбнулась девушка.

– Это только на первый взгляд кажется, что просто, – последовал невозмутимый ответ. – А на самом деле очень часто всё снисходит до обычной драки.

– Кесслер – я вижу открытый порт внешнего шлюза в одной из стен базы, – раздался из коммуникатора голос Хермани. – Завожу туда «Кобру». Следуй за мной, дакарец.

– Пятисоттонник там поместится?

– Похоже, что ещё и место останется для второго такого же! – хохотнул Хермани.

Штурмовик, сделав довольно элегантную полупетлю, влетел в открывшиеся незадолго до этого бронированные створы шлюзовых ворот. Никаких противодействий этому оказано не было.

– Я сел! – донеслось из динамиков. – Давай сюда, Кесслер! Только скафандр при выходе не забудь одеть!

– Он всегда такой? – с усмешкой спросила Аллана, кивая на мультихроматрон.

– Почти, – отозвался Дитрих, сосредоточившись на управлении «Охотником». – Иди в шлюзовой отсек, готовься к выходу. ЗСК найдёшь в специальном шкафчике, увидишь его сразу. Одеть сама сможешь?

– Да.

– Тогда иди.

Больше не произнеся ни слова, дакарец отвернулся к пульту управления «Охотником», сосредоточившись на полётно-посадочной процедуре.

Глава 15.

Кроме размеренной поступи высадившихся на станцию наёмников и леронийского археолога, ни один посторонний звук не нарушал более царящую много столетий внутри Октара тишину. Причём звуки, в основном, раздавались от бронированных ботинок «крестоносца», поскольку ботинки «заскоков» ступали куда мягче и создавали гораздо меньше шума. Впрочем, дакарец совершенно не обращал внимания на издаваемый им металлический лязг, продвигаясь вперёд по пустынным коридорам базы, держа в руках ручной ЭМ-пулемёт, готовый при малейшем подозрении на присутствие здесь врага наполнить коридор смертоносным ливнем разрывных пуль.

Древняя станция была пуста и безмолвна, и никто живой или не совсем живой не попадался высадившимся на ней на их пути. Тусклый свет, льющийся с потолка, явственно свидетельствовал о том, что механизмы базы работают в аварийном режиме. В какую сторону двигаться, было очевидно – прямо под ногами пришельцев по полу пробегали световые пунктиры, указывающие им направление. Судя по всему, Медальон Колтара синхронизировался с некоей установленной на Октаре аппаратурой, что лишний раз подтверждало правильность сделанных Алланой и Кесслером выводов.

Время от времени бросая подозрительные взгляды на артефакт виндикани, которой всё так же демонстрировал световые эффекты, Кесслер, держа палец на спусковой скобе своего пулемёта, осторожно продвигался вперёд. Уже можно было разглядеть в аварийном освещении наглухо закрытые двери кабины лифта, видимые в каких-нибудь двадцати метрах впереди по коридору.

– Что же это получается? – пробурчал Хермани, настороженно косясь по сторонам и держа наготове свой плазмаган. – Эту фигню, выходит, сделали в то время, когда Младший был ещё жив?

– Похоже, что нет, – отозвалась Аллана, так же настороженно оглядываясь по сторонам. – Насколько известно, Медальон был создан Салимом Колтаром спустя два или три года после исчезновения Озана. Салим Колтар, как принято считать по сей день, погиб в космическом сражении при Зансацу-V, но это ещё надо доказать, ибо, если факт гибели крейсера генерала общеизвестен, то факт гибели Колтара окружён слухами и домыслами. Вполне возможно, что он сумел покинуть свой корабль перед его гибелью… или же его там вообще не было…