— С какой стати?!

— Ну, ты самая запыхавшаяся, тебя легче всего.

— Эй?!

Разница, конечно, мизерная, но Тору только что отдохнул, а Виви и Николай сражались считанные секунды назад. Значит, усталость должна давать о себе знать.

— К тому же, если говорить о врагах, ты мне враг вдвойне.

Помимо того что Виви состояла в «Климане», теперь она пусть и неудавшаяся, но все же Чайка.

— Ничего себе ты вызовы бросаешь… — устало протянул Николай.

Впрочем, так просто опытный наемник сдаваться не собирался и взвалил меч на плечо, готовя колющий удар. Теперь он уже и не думал размахивать комбоклинком, а рассчитывал на один смертельный укол мечом, в который вложит весь свой вес и импульс.

Николай как-то раз сражался против Тору и потерпел поражение. Недооценивать противника он не станет.

Он не будет играть с диверсантом, как с той тройкой, а попытается прикончить всерьез.

Но…

— О-о-о-о-о!

С противоположного от Виви конца улицы появилась толпа из дюжины человек.

Но она не побежала к ним сломя голову, а начала перестраиваться.

А затем…

— Косите их! — раздался вопль, и в ту же секунду в воздухе появились голубые диаграммы.

— Маги!

Похоже, на них напал отряд, образовавшийся очень давно и записавшийся на турнир парами лишь для вида. Ядро отряда составляли трое магов, а остальные бойцы, вооруженные копьями и мечами, защищали их.

— Явись… «Разрывное Поле»!

Как только они дочитали заклинание, между Тору и его собеседниками появился светящийся шар.

— !..

Все они отпрыгнули в стороны.

В следующее мгновение улица содрогнулась от взрыва, ударной волны и резкого жара.

— Громите! — раздался чей-то вопль, и несколько человек из отряда бросились в дым.

По видимому, их тактика состояла в том, чтобы попытаться разметать врагов взрывом, а выживших добить, пока они не перегруппировались.

— Тц…

Одной рукой Тору смахнул со щеки кровь (его оцарапал камешек, который откинуло взрывом), а зажатым во второй стилетом отбил натиск подоспевшего противника.

Тору начал прорубать себе дорогу сквозь дым.

И уже скоро…

— За что мне такое?!

Он оказался спиной к спине с Виви, и они начали отбиваться от наступающих противников вместе. Конечно же, они вовсе не рассчитывали, что так получится, но когда дюжина новых врагов устроила неразбериху и попыталась прикончить всех без разбора, союз сложился сам собой.

— Я бы и сам не прочь спросить.

— Ладно, хватит… Так и быть, перемирие пока мы их не разгоним.

— Не разбрасывайся словами, — сказал Тору, параллельно защищая спину Виви от атак.

— А как еще-то?!

Похоже, так или иначе Тору заключил перемирие и с отрядом Виви.

Верх городской стены.

Когда начинается война, за оружие приходится браться и городским жителям, иначе их растопчут захватчики.

Потому в городских стенах есть множество проходов и лестниц, ведущих наверх, пусть обычно они и закрыты. Во время войны жители взбираются, чтобы отбиваться от врагов камнями и чанами с кипящим маслом.

Сейчас, впрочем, стена вокруг северного квартала Герансона занята магами и диверсантами, наблюдающими за ходом чемпионата.

— …

Син Акюра опустил небольшую подзорную трубу, до того приставленную к правому глазу.

На его лице трудно уловить эмоции. Его занимало мягкое безразличие, которое можно с равным успехом принять как за улыбку, так и за грусть.

Диверсанты считали, что свое тело и душу нужно превратить в инструмент.

То же касалось и чувств.

А поскольку они — инструмент, их нужно держать под контролем.

Когда диверсант отстраняется от собственных чувств и начинает управлять ими по своему усмотрению, он достигает состояния, которое на религиозном языке называется «просветлением».

Однако…

— ...Тору, — на лице Сина мелькнула горькая полуулыбка. — Все-таки ты не состоялся как диверсант. Мне неловко за тебя.

О чем он говорил?

Сина некому спрашивать. Его самоуничижительный шепот устремился к развернувшейся перед глазами войне и растворился.

«Бардак в высшей степени».

Именно так Тору оценивал то, что с ними происходит.

— Черт!..

Драки сменялись драками.

Он сражался с одним противником, но тут в битву вмешивался другой и спутывал все карты. Как бы Тору ни надеялся сражаться хладнокровно, от масштабных заклинаний и пороха он порой путался даже в том, против кого воюет.

«Так вот ты какой, опыт настоящей битвы…»

Тору прикусил губу.

У него есть опыт сражений, но нет опыта войны.

Именно поэтому его с такой легкостью поглощал жар битвы. Накал страстей пробуждал ярость и кровожадность, и Тору постепенно отдавался во власть куража. Подобное поведение недостойно диверсанта.

— Да что происходит, в конце-то концов?!

— Враги… где враги?!

Рядом сражались Виви и красная Чайка… настолько же незнакомые с войной. Они явно пропитывались духом битвы и начинали закипать.

Николай и Давид, наоборот, до сих пор сохраняли спокойствие.

Они уже проходили через боевой раж и выработали к нему своего рода иммунитет. Они не нападали почем зря, четко понимали свое место среди союзников, придерживались его и не совершали лишних движений. Им даже несколько раз приходилось хватать за шивороты рвущихся в бой Виви и красную Чайку, а затем оттягивать их назад.

Пусть их союз и сложился наспех, спелись они очень даже неплохо. Конечно, у них нет обговоренных стратегий, и друг другу они помогают ограниченно, но для выживания этого вполне достаточно.

Настоящие битвы не обходятся без разделения труда.

Нельзя добиться всего в одиночку.

Самый блистательный и искусный воин не справится в одиночку с десятками и сотнями врагов. Необходимо экономить силы, не совершать лишних движений, оставлять часть работы на товарищей и не сомневаться в них. Все эти навыки в корне отличаются от личных умений.

И у Тору нет опыта таких групповых битв.

К тому же…

— Тору.

Рядом с ним вдруг оказалась Фредерика.

Она обратилась к диверсанту, когда драки ненадолго поутихли, а Тору отдыхал в тени здания.

— Хочешь, вылечу раны?

— …

Он обратил внимание, вернее, вспомнил.

Во время недавней битвы против дюжины человек его лицо оцарапал камень, отброшенный магическим взрывом. От напряжения и куража Тору не почувствовал боли, но теперь ощупал лицо и понял, что его правая щека и подбородок вымазаны вовсе не потом, а кровью.

— Нет, не надо. Со мной все хорошо, — Тору покачал головой.

С учетом происходящего наложить повязку он не сможет… но такое слабое кровотечение не сказывается на подвижности. Рану можно обработать мазью или, в крайнем случае, прижечь.

Но тогда…

— Слушай, Тору, — вдруг спросила Фредерика, задумчиво наклонив голову. — Ты, случайно… не считаешь зазорным просить моей помощи в битвах против людей?

— …

Тору не нашелся с ответом.

Фредерика смотрела на него чистым, невинным взглядом.

— Порой люди обвиняют себя потому, что не смогли спасти кого-то, что видели смерть человека, которого должны были защищать… Чувство вины, ага? Вот и с Доминикой было то же самое. Так вы что, вину искупить пытаетесь? Это потому вы в бою ставите себя в заведомо невыгодные условия? Потому пытаетесь победить той самой силой, которая когда-то не защитила дорогого вам человека? — девушка-драгун глядела на лицо Тору кроваво-красными глазами. — Мне кажется, это скорее всего бессмысленно.

— Почему ты… — он услышал свой голос и понял, что она смогла задеть его за живое.

Однако Фредерика ничуть не смутилась.