Изменить стиль страницы

Октавьо

Я женюсь на Исабеле,
Раз она вдовою стала.

Мота

Я — на донье Анне.

Патрисьо

Мы же
На своих невестах. Драму
Кончим «Каменного гостя».

Король

А гробницу передайте
В храм мадридский, в храм Франциска,
Чтоб осталась крепче память.

ДОН ХИЛЬ — ЗЕЛЕНЫЕ ШТАНЫ

Театр i_008.jpg

Комедия в трех актах

Перевод В. Пяста

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Донья Хуана

Дон Мартин

Донья Инес

Дон Педро — старик

Донья Клара

Дон Хуан

Кинтана — слуга

Караманчель — лакей

Осорьо

Дон Дьего

Дон Антоньо

Сельо

Фабьо

Десьо

Вальдивьесо — конюх

Агиляр — паж

Альгвасил

Музыканты

Действие происходит в Мадриде.

АКТ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Въезд на Сеговийский мост

Сцена 1

Донья Хуана (в мужском платье, штаны и весь костюм — зеленый), Кинтана

Кинтана

Вот уж мы в виду Мадрида.
Мост пройти — в столице будем,[316]
И тогда совсем забудем
Мы сады Вальядолида,
Эсполон его, Ворота
Полевые, и Эгзеву,[317]
Что, внемля гребцов напеву,
Вдаль уносит нечистоты
Городские, как святая
Инквизиция для знати
Пинсианской, — от проклятий
Неба град освобождая.
Нас к мосту твои проделки
Привели; взгляни: он — чудо;
В обе стороны отсюда
Виден Мансанáрес[318] мелкий.
Меж песчаных двух оплотов
Он течет своей стезею,
Чтоб у моста стать слезою
Стольких глаз — его пролетов.[319]
Познакомь меня с причиной
Путешествия такого.
Ради страха, но какого —
Нарядилась ты мужчиной?

Донья Хуана

Подожди; потом, Кинтана!

Кинтана

Я сегодня пятый день
За тобой брожу как тень.
В понедельник утром рано
Ты в Вальядолиде встала,
Забрала меня с собой
И дорогою прямой
До столицы дошагала,
Дом оставив, старика,
Что в тебе души не чует.
Что ж тебя, мой друг, волнует?
Не узнать никак пока.
Впрочем, я уже поклялся
Не выпытывать твоих
Ни путей, ни дел иных,
И послушным оставался,
И иду, куда ведешь, —
До сих пор мои догадки,
Как у астролога, шатки[320]
О пути, каким идешь.
Освети недоуменье,
Сжалься над моей мольбой!
Вспомни, я пошел с тобой,
Раз ты приняла решенье, —
Чтоб тебя в пути хранить
От опасности, которой
Подвергалась бы сеньора;
Королевским стражем быть
Для твоей девичьей чести
Я хочу, и одного
Господина моего
Я в родном оставил месте!..
Пожалей меня, — смотри,
Как душа стремится жадно
Все узнать…

Донья Хуана

Ну, слушай, ладно!
Диву дашься.

Кинтана

Говори!

Донья Хуана

Две луны уже сменились
С пасхи ранней, что поля
Одевает в шелк и бархат,
Пышные ковры стеля,
Как к мосту (Ансурес Перо,[321]
Говорят, соорудил
Пополам с своей супругой
Этот мост) Вальядолид
Весь пошел, и я со всеми;
Я сама домой пришла,
Но не знаю, как вернуться
К прежнему могла б душа.
Ибо близко от Виторьи[322]
Адонис[323] был встречен мной,
Ненавистный Марсам многим,
Тысячи Венер — герой.
Как во мне забилось сердце!
Ведь любовь — как альгвасил[324]
Пленных душ… Пред трибуналом[325]
Будто встала я без сил…
На глаза его наткнулась
Я пылающим лицом,
И упала, зацепившись
У порога башмаком…
Протянул он, сняв перчатку,
Руку (нежная рука
Из слоновой кости) — ею
Поддержал меня слегка…
И сказал: «Сеньора, стойте.
Пусть падением своим
К духам злобы не причтется
Столь прекрасный серафим».
У меня перчатку взял он,
Как души моей залог;
Это правда, что в перчатке
Душу, душу взять он мог!
Весь короткий этот вечер
(Да, короткий для меня,
Тот апрельский вечер долгим
Не сочла любовь моя)
Чрез глаза душа впивала,
Неспособная к борьбе,
Яд, который подносила
Статность нежная его.
Ах, от зависти и солнце
Закатилось, как со мной,
У моей кареты стоя,
Он прощался огневой
Речью, полной слов обманных
Постоянства и любви,
Вздохов, ревности, забвенья
Чувств, клокочущих в крови.
Стала пламенною Троей
Я, что Скифией была.[326]
Я домой пришла, пылая,
И заснуть уж не могла.
Я в бессонницу вступила.
Коль любил, о том судить
Можешь ты… Как мне казалось,
Что уж солнцу не светить,
Что оно пренебрегает
Наш зенит позолотить.
С синевою под глазами
Встала я; открыв балкон,
Утомленная взглянула:
Предо мною в яви он!
Нападения повел он
Так упорно на меня
Безрассудную! Служил он
Мне с того покорно дня.
Днем записки присылал он,
Ночью музыкой томил,
Драгоценные вещицы
Он, коварный, мне дарил.
Их принять — и сам ты знаешь,
Что бывает… Дон Мартин
Де-Гусман[327] (вот как зовется
Наших странствий господин)
В два он месяца любовью
Все помехи устранил, —
Хоть противилась я с той же
Страстностью, как он любил.
Он мне слово дал супруга,
Только слово, а оно
Обещаньями богато,
Исполнением — бедно, —
До его отца доходит
(Верно, горький мой удел
Все ему поведал) наша
Страсть; а тот узнать сумел,
Что хоть знатной родилась я,
Да бедна, и злато — вот
Кровь расчетливости низкой![328]
Отыскало в сердце вход
Ко скупцу… И диво ль? — Стар он,
И — злосчастен жребий мой! —
Сына он венчать задумал
С доньею Инéс; у той
Тысяч семьдесят дукатов, —
Значит, все в плену сердца!..
А отец ее и просит
Письменно его отца,
Чтобы тот в зятья дал сына.
Согласиться не посмел
Этот прямо, предвкушая,
Что досталось бы в удел
Сыну за мое бесчестье…
Нет, но вникни в план его:
Он почтовых заготовил
И отправил своего
Сына в этот город лживый.
И в Мадрид поехал сын,
Но под именем другого:
Он теперь не «дон Мартин»,
Но, по отчему совету,
Он «дон Хилем» стал в пути, —
Чтобы, если б и решилась
К правосудию притти
Я за помощью, — его бы
Не могло оно найти.
Дону Педро де-Мендоса[329]
И Веластеги, отцу
Этой девушки, он пишет:
«Столь желанному венцу
Нашей дружбы есть помеха;
Пылкой юности каприз
Моего заставил сына
Дать Хуане де-Солис
Клятву, донье небогатой,
Хоть и знатной. Выбор им
Сделан; ветреного сына
Заменю тебе другим, —
Доном Хилем, чей достаток
Знает весь Вальядолид».
С этой ложью тот уехал,
Но мой Аргус,[330] что не спит,
Зоркий кормчий — подозренье
Догадалось о моих
Злоключеньях, а червонцы
Помогли раскрыть мне их;
Двух алмазов оказалось
Мне довольно, чтоб открыть
Тайны извести и камня
И внутри их планов быть.
Поняла я расстоянье
До деяний от речей,
И из слабости родилось
Мужество в душе моей;
Смелость мне дала обида,
План обдумала я свой
Всесторонне. Я видала
Уж не раз, что никакой
Пред настойчивою волей
Злой не устоять судьбе.
Видишь, я переоделась,
И, доверившись тебе
И отдавшись воле рока,
К гавани плыву моей.
Мой возлюбленный в Мадриде
Вряд ли более двух дней;
Так мне сердце подсчитало,
Нет сомненья, не пойдет
Он к дон Педро прямо, — нет же:
Заготовит наперед
Он дары — любви приманки,
И придаст игру лицу.
О, помехой быть сумею
Я не малою лжецу!
Уж меня неблагодарный
Будет помнить дон Мартин!
Из его поступков низких
Не удастся ни один.
Он меня узнать не может:
Так переоделась я;
Только ты уйди, иначе
По тебе найдут меня.
До Вальéкаса[331] лишь миля,
Отправляйся-ка туда, —
Обо всем, что ни случится,
Известить тебя всегда
Я могу в письме. Оттуда
Ходят хлеба продавцы.
вернуться

316

Мост пройти — в столице будем. — В подлиннике: en su puente Segoviana. Сеговийский мост построен в 1584 г. архитектором Хуаном Эррерой; он был красой Мадрида в XVI–XVII веках. Филипп II проявил большой интерес к этой постройке, так как был озабочен, чтобы въезд в столицу производил внушительное впечатление (Б. К.).

вернуться

317

Эсполон его, ворота полевые, и Эзгеву. — В подлиннике: «Эсполон, мосты, галеры». Эсполон — место для прогулок («бульвар»), расположенное в высокой части города (Б. К.). Ворота полевые были в то время главным входом Вальядолида, теперь находятся в городе возле парка Кампо Гранде (Борл). Эзгева — Вальядолид стоит на левом берегу реки Писуэрги и на реке Эзгеве; два ее рукава и каналы служили для стока нечистот. Сравнение инквизиции с Эзгевой делается понятным, если заметим, что поэт проводит его по признаку «чистоты». При установлении знатности рода решающее слово произносила инквизиция, заверявшая правоверие и чистоту крови, т. е. отсутствие в прошлом маврской или еврейской крови; подобно тому как инквизиция блюла чистоту пинсианской (Pintia — римская колония, основанная во II веке до н. э. на месте нынешнего Вальядолида) знати, Эзгева обеспечивает чистоту города (Б. К.).

вернуться

318

Мансанарес — см. примеч. 187.

вернуться

319

Стольких глаз — его пролетов. — Эта игра значениями слова ojo (глаз и пролет) встречается и в романсе Тирсо, помещенном в «Толедских Виллах»; романс высмеивает несоответствие между мелководьем Мансанареса и величественным Сеговийским мостом, на котором происходит действие 1-й и 2-й сцен акта I. Это, по мнению Б. А. Кржевского, составляет один из показателей того, что «Дон Хиль» был написан до этого стихотворения и что Тирсо развивает в нем эту же тему, пользуясь игрой слов из своей пьесы.

вернуться

320

Как у астролога шатки. — В подлиннике: «чем у математика в темном вопросе». Математика в XVI–XVII веках обнимала геометрию, музыку, арифметику, астрологию, иначе астрономию (Б. К.).

вернуться

321

Ансурес Перо — Вальядолидский патриций Перо Ансурес со своей первой женой Эйло (жил в конце XI века) считается одним из главных покровителей нового города; по преданию, жена построила мост в отсутствие Перо. Он показался мужу слишком узким, и было приказано построить другой вплотную с ним (Борл.).

вернуться

322

Виторья — монастырь «меньших братьев святого Франциска де Пауло», ныне находится на улице того же названия в Вальядолиде (Борл.).

вернуться

323

Адонис (антич. миф.) — синоним мужской красоты, юноша, возлюбленный Венеры, смертельно раненный кабаном и превращенный Венерой в анемон.

вернуться

324

Альгвасил — см. примеч. 97.

вернуться

325

Пред трибуналом. — Подразумевается трибунал Святейшей Инквизиции.

вернуться

326

Стала пламенною Троей я, что Скифией была. — Обычная в испанской поэзии метафора: огонь — лед, любовь — холодность, горящая Троя — лед Скифии. Упоминание Трои — очень часто встречается у Тирсо. Скифия — здесь вообще в смысле северная, холодная страна.

вернуться

327

Дон Мартин де Гусман. — Фамилии главных действующих лиц по традиции, установившейся в испанском бытовом театре, очень часто являются известными в истории Испании. К роду Гусманов принадлежали основатель доминиканского ордена святой Доминик, а также фаворит Филиппа IV граф Гаспар де Гусман, герцог Оливарес. Остальные фамилии (Солис, Сиснерос, Рибера) тоже часто встречаются в истории.

вернуться

328

Кровь расчетливости низкой. — Точная передача подлинника: Sangre — обычная метафора благородства происхождения, так что смысл этой строки: «И вот золото — этот гнусный патент на знатность для корыстных душ» и т. д. (Б. К.).

вернуться

329

Дон Педро де Мендоса. — О роде Мендоса см. примеч. 161.

вернуться

330

Аргус — см. примеч. 189.

вернуться

331

Вальекас — деревня, в описываемые времена лежавшая на расстоянии мили от Мадрида, в настоящее время одно из его предместий. В Вальекас частично происходит действие комедии Тирсо «Крестьянки из Вальекас», героиня которой, донья Виоланта, притворяется торговкой хлебом из Вальекас (см. о дате «Дона Хиля»).