«Быт заел или сам устал…»
Быт заел или сам устал
От своих и чужих бед…
И стихи писать перестал
Очень хороший поэт.
Говорю: не писать трудней,
Только я куда-то спешу
И поэтому целых сто дней
Почти ничего не пишу.
— Только времени зря не трать, —
Сам себе все время твержу.
Не хочу себя повторять —
И поэтому не пишу.
Не хожу ни в театр, ни в кино,
Не читаю ни книг, ни брошюр.
Значит, то-то оно и оно —
И поэтому не пишу.
Без стихов моя жизнь петля,
Только надо с ума сойти,
Чтоб, как прежде, писать стихи для
Очень умных, но десяти.
Подсобный рабочий
Спать хочу, но мне не спится,
На машине еду в склад.
Денег нет, а с круга спиться
Очень даже был бы рад.
Облака плывут по небу,
Письмена ползут по почте.
Всё равно, куда приеду —
Я подсобный рабочий.
«Могу от женщин одуреть я…»
Могу от женщин одуреть я
И позабросить все дела,
А женщина за все столетья
Ничего не изобрела.
Всему виной один мужчина,
Все делал он, а не она,
И даже швейная машина
Не ею изобретена.
«Тáк работают: утро, день, вечер…»
Так работают: утро, день, вечер —
Что едва поспевает Гознак;
Заработав, бросают на ветер,
Не на ветер, а на сквозняк.
И работают вновь, задыхаясь
От вседневных забот и обид,—
Это есть артистический хаос
И неарифметический быт.
В. Хлебникову
Работаю на Поэтоград.
Не разливанка — винный берег.
Мой ежемесячный оклад
Лишь 235 копеек.
Смех невозможно запретить.
Засмейтесь, смехачи, засмейтесь:
Чтоб не работать, сам платить
Готов пятьсот копеек в месяц.
Пускай таскаю я мешки
И ничего не получаю,
Пусть неуместны здесь смешки,
Мой стих не сменится печалью.
Мне не хватает на харчи,
Но, чтоб в глупца не превратиться,
Скажу: «Засмейтесь, смехачи!»,
Как «Все-таки она вертится».
I. «Своих стихов не издавая…»
Своих стихов не издавая,
Ищу работы отовсюду,
Пилить дрова не уставая
Могу с рассвета до салюта.
Могу к Казанскому вокзалу
Доставить чемоданов пару.
Могу шататься по базару
И загонять там что попало.
В Поэтоград моя дорога,
Меня среда не понимала,
Так что могу я очень много
И в то же время очень мало.
II. «Но если путь к иным победам…»
Но если путь к иным победам
Я предпочту иным дорогам,
Тогда не буду я поэтом,
Тогда не буду я пророком.
Я обрету людей степенность,
Я принесу немало пользы,
Меня признает современность;
Но обо мне забудут после.
Эпитафия на самого себя
Жил-был поэт. Он был обманут
Несогласившимися с новым.
Но все равно его помянут
Великолепным добрым словом.
Поэты завтрашнего мира!
Грядущих лет!
Остановитесь у могилы,
Которой нет!
«Ветер, поле, я да Русь…»
Ветер, поле, я да Русь
В мире небывалом.
Не сдаешься? Не сдаюсь
Никаким шакалам.
А снежинок всех число
Велико, как горе,
Все дороги замело
Снеговое море.
Я смотрю по сторонам,
Месяц — что полено;
Снеговое море нам
Тоже по колено.
«И в этой самой жизни нашей…»
Другу из Поэтограда[1]
Э. М.
И в этой самой жизни нашей,
В быту лишений и побед,
Ты, милый, самый настоящий
Очаровательный поэт.
Ты пишешь очень много дряни:
Лишь полуфабрикат-руду,
Но ты прекрасен, несмотря ни
На какую ерунду.
В рубцах твоих стихов раненья,
Которые в огне атак.
А те, кто лучше и ровнее,
Писать не выучатся так.
У них стихи круглы и дуты,
Хоть и металл, а не руда,
И никакие институты
Им не помогут никогда.
вернуться
1
Эмка Мандель — поэт Наум Коржавин.