- Насмерть, Адриэн, насмерть! – послышался голос Мигеля.

Депардье первым выхватил саблю и отступил, ища свободное пространство и подстрекая противника.

- Давай, испанец, выходи, – позвал он и поманил Мигеля пальцем. – Хочу, чтобы ты отведал моего клинка.

- В этот раз будет не просто поединок из-за юнги, – предупредил его Мигель.

- Конечно, нет, сын испанской суки, – подначивал Депардье, подбадриваемый возгласами своих людей. – В этот раз я выну из тебя душу и останусь с этой девкой и с твоим кораблем.

- Болтай, болтай, – рассмеялся Мигель, – только это ты и умеешь. Кончай орать и дерись.

Келли пыталась поскорее разобраться во всем. Юнга? Тимми? А этот тип, выходит, капитан Депардье? Она очнулась от звона сабель; дуэлянты примерялись друг к другу. Келли вырвалась из рук старавшейся удержать ее Вирхинии и протиснулась сквозь возбужденно орущую толпу людей поближе к дерущимся. Она задыхалась от тревоги и не могла ни о чем думать, до ужаса напуганная тем, что Мигель бьется не на жизнь, а на смерть. Девушка выглянула из-за плеча какого-то недомерка ниже ее ростом и вскрикнула, увидев, что француз атакует. Келли перестала дышать и зажала рот кулачком, когда стальное острие просвистело в нескольких миллиметрах от шеи Мигеля.

Орущая и жаждущая крови толпа напирала на Келли, толкала ее, и девушка пихалась локтями и ногами, чтобы освободить себе место. Она не желала видеть этот бой, но и не смотреть его тоже не могла. Келли была как на иголках; острый страх смешивался с отчаянием, грозя задушить ее. Она подавила желание закричать и остановить это безумие, и только крепко зажмурила глаза при следующей атаке, молясь за жизнь Мигеля. Услышав всеобщее улюлюканье и свист, Келли снова сосредоточилась на драке, машинально царапая ладонь ногтями.

Мигель парировал выпад Депардье, и с новыми силами бросился в атаку, заставляя Адриэна отступить.

Чтобы не волновать девушку, бывший раб “Подающей надежды” держался как заправский дуэлянт. Мигель сражался с присущей ему быстротой и решительностью, рука его была уверенна и тверда. Вне всякого сомнения, испанец был крепким орешком, но от самогó зрелища изматывающей, смертельной дуэли и ее жуткого финала – гибели одного из двоих – Келли была на грани обморока. Дрожа от страха, девушка следила за каждым движением Мигеля широко открытыми глазами. Постепенно в нее вселялась уверенность. Она поражалась храбрости Мигеля, его решимости и мастерскому владению саблей. Клинок Депардье снова и снова приближался к телу противника, и сабли ужасающе лязгали и звенели, а каждая атака Мигеля была доведена до совершенства. Даже Джеймс, ее брат, упражняясь со шпагой, не обращался с ней с такой ловкостью. И все равно Келли пугалась каждого удара, ей было трудно удержаться на ногах.

Она заткнула уши, чтобы не слышать вопли, наполнившие таверну при неожиданной, неустрашимой атаке Депардье, когда его клинок слегка рассек кожу на левой руке испанца. Ослепнув от страха, Келли молилась, чтобы эта рана не ослабила Мигеля, не лишила его сил.

К счастью, порез был настолько незначительный, что сам Мигель даже не почувствовал его. Однако французу эта маленькая победа пришлась как нельзя кстати. Он еще больше осмелел, подбадриваемый криками своих людей.

Ставки на него выросли и составляли четыре к одному. У Келли помутилось в голове. Ей казалось, что Мигель сражается мастерски, но если пираты ставят на его противника, значит, им были известны слабости обоих. Выходит, они думали, что Мигель мог проиграть? Девушка впервые присутствовала на подобного рода поединке и ничего не знала, за исключением названий некоторых ударов, которые она услышала от брата. Она ясно различала только одно: у француза вспотело все лицо, и с каждым ударом он пыхтел все сильнее, а Мигель казался все таким же, как в начале боя, и его прерывистое дыхание было едва заметно.

- Три дублона на капитана Депардье!

- Я удваиваю твою ставку, Верниньян!

- Утраиваю! – крикнул другой матрос.

- Отлично! С вашими деньгами, парни, я отжарю нескольких шлюх.

Ставка была отмечена взрывом хохота, и Келли снова почувствовала себя зажатой со всех сторон потными и вонючими телами зрителей. Их так интересовал исход поединка, что они даже не замечали ее присутствия.

При одном из выпадов Мигель споткнулся и потерял равновесие, но сумел смягчить удар при падении и даже пнул ногой ногу Адриэна, лишив его опоры.

С каждой проходящей минутой капитану “Черного Ангела” становилось все труднее дышать, но француз и вовсе задыхался и пыхтел, как паровоз. Его тучность не способствовала долгим схваткам, и он это знал, а потому старался закончить бой, как можно раньше.

Чьи-то руки обхватили Келли за талию. Она стремительно извернулась, как змея, и увидела Пьера Леду. Он прижал палец к ее губам, прося молчать. Ясный взгляд Леду был устремлен на девушку. Он с улыбкой придвинулся к ней еще ближе и прошептал на ухо:

- Успокойся, красавица. Мигель всего лишь забавляется.

- Он считает сражение забавой? Вы все проклятые дикари, варвары, – ответила Келли, отвернувшись и снова внимательно наблюдая за схваткой.

Пьер приподнял бровь. О, боже! Эта кошечка была прелестной! У этой нежной англичаночки было больше отваги, чем у некоторых из парней, находящихся под его началом. Вероятно, Мигелю было нелегко с ней, если он собирался обуздать ее. Келли даже не пыталась отказываться от предложенной Пьером защиты, а он не хотел оставлять ее одну, потому что поединок становился все ожесточеннее.

Мигель вскочил на ноги и благородно ждал, когда поднимется его враг. Келли про себя назвала Мигеля дураком, уверенная в том, что Депардье не был бы так учтив. Она заметила, что слабая улыбка, до этого блуждавшая на губах Мигеля, исчезла, и вместо нее в его лице появилось что-то хищное, предвещавшее неудержимую ярость. Он словно заявлял всем, что Депардье уже мертв.

И Келли не ошиблась. Мигель бросился на врага и нанес два сокрушительных удара, заставивших француза отступить. Потом он, отвлекая врага, крутанулся на месте, словно речь шла о танце, перекинул саблю в левую руку и нанес смертельный удар.

Депардье почувствовал, как холодная сталь проникла в грудь, отнимая жизнь. Его темные глаза широко открылись, глядя в глаза Мигеля, этого проклятого испанца, пославшего его во владения Сатаны. В таверне наступила мертвая тишина. Депардье невнятно пробормотал что-то тем, кто ставил на его смерть, и рухнул на пол.

Прозвучавший выстрел снова поверг всех в унылое молчание. Мигель обернулся в поисках стрелявшего и увидел Келли. Девушка заткнула уши руками, потому что выстрел прогремел совсем рядом, справа от ее головы. Боцман Депардье с саблей в руке и ужасной дыркой между глаз свалился рядом с капитаном.

- Мне не нравятся псы, которые кусают из-за спины, господа! – громко сказал Пьер, так, чтобы его слышали все, и дунул на ствол пистолета. – Если кто-нибудь не согласен, может сказать об этом прямо сейчас.

- Или замолчать навсегда, – добавил Мигель, уже получавший многочисленные поздравления и одобрительные хлопки по спине. Он кивнул приятелю, благодаря того за своевременное вмешательство, а потом глаза Мигеля устремились к Келли, его спасительной соломинке, за которую он цеплялся с каждым разом все крепче. Мигель запрыгнул на стол и обратился ко всем сразу.

- Слушайте меня все! Корабль Депардье теперь мой! – сказал испанец. – Он пытался подкупить мой экипаж, чтобы люди предали меня. Теперь он мертв. Если кто-нибудь из вас хочет уйти, он волен это сделать, скатертью дорога. Те же, кто присоединится ко мне, поплывут на “Дофине” и получат такую же долю добычи, как и мои люди.

Мир вокруг Келли, казалось, взорвался, и девушка от души поблагодарила Леду за то, что он вытащил ее из этого хаоса. Она чувствовала себя, как после качки, и была очень зла на Мигеля. Он мог покончить с Депардье за минуту и, тем не менее, заставил ее страдать, как ей показалось, целую вечность.

Пираты пускали в ход выигранные ими деньги, и с особенной легкостью спускали их те, кто выиграл много. Никого не волновали трупы Депардье и его верного боцмана, пока сам Бульян громогласно не приказал вытащить их отсюда на какую-нибудь свалку. Мигель заказал ром всем, кто хотел выпить за его здоровье.