Мигель не был к этому готов. Он тяжело вздохнул, и его колени подломились. Ад продолжается,

подумал он, с трудом выпрямляясь и готовясь перенести надвигающуюся пытку. Нет, он не доставит Колберту удовольствия, прося пощады. Но следующего удара не последовало. Сквозь густую пелену мучительного тумана он расслышал гневный приказ Себастьяна:

- Эдгар, прекрати сейчас же!

Багровый от злости хозяин поместья бежал по пятам вслед за Келли. Девушка вскрикнула и тут же

прикрыла рот, заглушая крик, а Себастьян вырвал кнут из рук сына.

- Он – мой, отец! – молодой Колберт шагнул навстречу отцу, бросая ему вызов. – Он пытался меня

убить!

- В этом поместье нет ничего твоего, мальчишка, – веско ответил отец. – И этот раб тоже не твой!

Он стоил мне нескольких добрых фунтов, и я не собираюсь допустить его смерти по твоей прихоти.

- Проклятье! Ты не можешь помешать мне! Я же сказал, что он пытался меня убить!

- До сих пор мне на него не жаловались. Ты считаешь меня дураком, щенок? Почему он рисковал

своей шеей, напав на тебя?

На мгновение Эдгар смутился.

- Я убил его брата, – наконец, признался он.

Все, без исключения, знали, что для Себастьяна Колберта два купленных им испанца

представляли интерес лишь в одном – он хотел отомстить им за смерть старшего сына, намереваясь убить их не сразу, а постепенно. Убив одного из них, Эдгар частично обрубил задуманную им месть. Мало того, теперь он собирался прикончить второго.

Себастьян подошел к сыну и секунду рассматривал его, а затем ударил его кнутовищем прямо по

лицу. Эдгар отшатнулся, побледнев от мучительного прилюдного оскорбления. Он провел по лицу рукой, стирая кровь. Открытая ранка на щеке саднила, но это было ничто по сравнению с испытанным им унижением.

- Ты – жалкое ничтожество, которое ничему не научилось! – в голосе Колберта проскальзывал

гнев. – С самого рождения ты доставлял мне одни проблемы, будь ты проклят! Это ты должен был умереть на месте брата.

- Отец…

- Заткнись, и хорошенько выслушай меня! – прервал сына Себастьян. – Это мой раб так же, как и

его брат был моим рабом. Всё, абсолютно всё, в этих владениях принадлежит мне, и перед богом клянусь, если он умрет – Колберт дрожащим пальцем ткнул в Мигеля – я выбью его цену из твоих костей. Снимите его оттуда, к чертовой матери! – приказал он надсмотрщикам, уже спешившим на помощь Келли, которая была далека от упреков, и, еле сдерживая слезы, пыталась развязать пленника.

Себастьян в последний раз метнул разъяренный взгляд на сына, швырнул на землю извивающийся

змеей кнут и вернулся в дом своей характерной раскачивающейся походкой. Эдгар сглотнул ядовитую желчь, пристально глядя в спину отцу и горячо желая видеть его мертвым. Нужно покончить с ним, как можно раньше, убрать его с дороги. Этот сукин сын возомнил себя властелином мира, но Эдгар еще покажет ему, что никакой он не властелин. Не сегодня – завтра он поедет верхом, и с ним произойдет несчастный случай, уж это он возьмет на себя – Эдгар провел рукой по ране на щеке и подошел к Келли. Он вцепился ей в плечо железной хваткой и бесцеремонно встряхнул.

- Больше никогда не вставай на моем пути, сестренка, – угрожающе прошипел Эдгар. – Никогда,

слышишь?

- Лучше ты никогда не приближайся к моему, милый братец, потому что, клянусь, мне не составит

труда выпустить пулю в твои кишки, если подвернется случай, – ничуть не страшась, громко ответила Келли, слыша бушующий огонь в ушах. – Меня тошнит от тебя!

Эдгар не ожидал столь категоричного ответа. Эта ведьма боролась с ним на равных, и это смутило

его. Могла ли она?.. Да, могла бы, подумал он, глядя в ее огромные голубые глаза, выражающие полное презрение. Ни капли не боясь, она бросала ему вызов прямо перед его мужчинами, которые растерянно старались отвести взгляд, смущенные их стычкой.

Внешне, Келли была готова ко всему, но внутри она дрожала, молясь, чтобы Эдгар не учуял ее

страх. Она сдерживала дыхание и оставалась твердой до тех пор, пока Эдгар не развернулся и не пошел прочь. Когда все закончилось, у нее чуть не подкосились колени. Никогда еще она не видела лицо смерти так близко, и теперь была уверена, что брат никогда не забудет эту обиду, впрочем, Келли тут же потеряла к брату интерес и сосредоточилась на Мигеле.

Она продолжала оказывать ему помощь, когда один из негров остановил ее и отрицательно качнул

головой. Какая-то усердная негритянка подошла к ней и сказала:

- Не беспокойтесь, мамзель, мы позаботимся о нем.

- Если вам что-нибудь нужно… какая-нибудь вещь… – Келли сдерживала желание разрыдаться,

глядя, как они тащат это истерзанное тело, лишенное сознания.

Мы позаботимся о нем, сеньорита, – повторила негритянка.

Глава 15

Побережье Мартиники. 1669 год

В кают-компании фрегата “Миссионер”, бороздившего моря под французским флагом, собрались на совещание Франсуа Бульян и капитаны остальных четырех судов небольшой флотилии. Никто не должен был знать, о чем шел разговор за стенами каюты, и потому экипаж судна получил позволение высадиться на землю. Лишь особо доверенные люди несли охрану снаружи.

Франсуа Бульян был молод, но опыта ему было не занимать, и все прочие прислушивались к нему. Ему было тридцать лет, но с длинными, слегка взлохмаченными, светлыми волосами и ясными зелеными глазами, он не выглядел на свои годы. По внешнему виду и предположить было нельзя, чтобы он командовал флотилией, но в морских кругах он заработал определенный авторитет удачными и своевременными решениями в трудные моменты.

Откинувшись назад, он по очереди оглядывал суровые лица остальных собравшихся в каюте людей. Много раз он сражался рука об руку с этими мужчинами, некоторые из них ради него рисковали жизнью, и за многих из них он отдал бы правую руку. Глядя на них, Бульян думал, что они были славной командой. Эти ребята придавали ему смелости, чтобы планировать и совершать набеги на суда. Они посвятили свою жизнь пиратству, и эти набеги приносили им немалую прибыль.

Все они занимались этим открыто, не скрывая того, что делали, и, не прикрываясь бумагами и печатями какого-либо королевского двора. Им не было нужды поддерживать какую-либо державную власть, они сами были державой и властью. Состоять на службе какого-либо двора, будь он английский, французский, испанский, португальский или голландский, означало бы делиться с ним своими трофеями, а так у них был свой закон, своя индивидуальность, и этим все заканчивалось. С восьми лет, едва научившись сморкаться, но мастерски владея саблей, Франсуа сделал пиратство образом своей жизни.

Его забавляло, если кто-то говорил, что он был всего-навсего зачуханным пиратом. Он никогда не притворялся и не скрывал свою сущность, называя себя корсаром или флибустьером, каковым не являлся. Не делали этого и люди, слушавшие сейчас его слова. Это верно, они поднимали французский стяг, потому что большинство членов экипажа были французами, но это было всего лишь видимой данью традициям и не подразумевало договор с правительством.

Воспоминания о родной земле давно быльем поросли. Своей отчизне он ничего не должен. Бульян уехал из Франции тысячу лет назад и научился у морских людей ремеслу грабежа. Он был прилежным учеником.

- Ну что же, господа, с датой все согласны? – спросил Бульян, позволяя присутствующим принять свое решение.

Трое подчиненных беспокойно зашевелились, а четвертый даже глазом не моргнул.

Депардье, угрюмый здоровяк, обычно отвечал за всех. Ничуть не сомневаясь, ответил он и в этот раз, пробурчав:

- Как пожелаете.

Бульян кивнул и поднялся, заканчивая встречу. Он видел, что остальным не терпится спуститься на землю, чтобы присоединиться к своим экипажам, и он их понимал. После четырех долгих месяцев тяжелого труда, они заслужили отдых. Им удалось славно поживиться, и пришло время потратить часть туго набитых добром мешков, добытых усилиями и кровью.