Девятый самолет — Панфилова — на обратном пути уклонился в сторону моря и был сбит над Финляндией зенитной артиллерией. Приземлив покалеченную машину в лесу недалеко от Хельсинок, мужественный экипаж вырыл окоп, вооружился снятыми с корабля пушками и пулеметами и занял оборону. В атаку на советских авиаторов бросился целый батальон вражеской внутренней охраны. Панфилов и его товарищи встретили фашистов огненным шквалом. Оставив убитых и раненых, те откатились на опушку леса.

Потом их атаки следовали одна за другой. Но все они разбивались о железную стойкость наших воздушных богатырей.

Четверо суток длился жестокий бой горстки советских храбрецов с батальоном озверелых фашистов. И вот в живых остался только стрелок-радист. Он перебегал от пушки к пулемету, стремясь показать, что еще не один в окопе.

Израсходован последний пулеметный патрон. Все ближе и ближе подползают финские солдаты. У нашего бойца в руке пистолет. Выстрел, другой… Стоп! Последний патрон?.. Дуло прижато к виску. Но… выстрела не последовало. В горячке боя стрелок-радист выпустил и заветную пулю…

Враги сохранили жизнь уцелевшему защитнику советского воздушного корабля, совершившего легендарный полет к берегам Шпрее. Четыре года пробатрачил пленный радист в лесу у финского помещика, работая под бдительной охраной. От него, после нашей великой победы, мы и узнали трагедию экипажа Александра Панфилова.

Но пожалуй, самая несчастливая судьба в этом полете выпала на долю Александра Николаевича Тягунииа и его подчиненных. Когда они проходили над нашим последним пунктом береговой обороны, по ним открыли огонь свои же зенитки. Потом по небу заметались лучи прожекторов и невдалеке появились истребители И-16.

Тщетно Тягунин раскачивал тяжелый самолет с крыла на крыло, а штурман капитан Васильев выпускал в воздух сигнальные ракеты, обозначавшие «я свой!». Приблизившись, истребители открыли стрельбу. Командир экипажа приказал дать предупредительную очередь из всех огневых точек корабля. Перед изумленными летчиками-истребителями вспыхнула огненная метель светящихся пуль и снарядов. Они отошли на почтительное расстояние. Но артиллерийский обстрел еще более усилился, окружил плотной стеной нагруженный бомбами корабль.

Какая нелепость! Лететь бомбить глубокий тыл врага и быть сбитым своими зенитчиками. И нелепость совершилась… Снаряд зенитной пушки разорвался в крыле бомбардировщика. Как отрубленное гигантским топором, оно отвалилось, самолет загорелся. Неуправляемый корабль, подобно подстреленной птице, беспорядочно закувыркался к земле.

Выбросившиеся на парашютах члены экипажа приземлились в лесу. Но в живых их вместе с Тягуниным осталось только шесть человек.

— Чем же объяснить такое ужасное событие, граничащее с форменным преступлением? — спросил я у командира корабля, выслушав его рассказ уже много лет спустя.

— Говорят, — ответил Тягунин, — один из военнослужащих, ведавших оповещением морских частей, оказался предателем. Он умышленно не сообщил зенитным частям и истребителям ПВО береговой обороны об ожидаемом пролете наших дальних бомбардировщиков. Атаковавшие нас истребители впервые видели такой силуэт воздушного корабля и приняли его за немецкий четырехмоторный «фокке-вульф»…

Так закончился потрясающий по своей дерзости боевой налет на Берлин. Велики были потери, но и результаты поистине грандиозны. Удары по столице третьего рейха привели в замешательство не только немецко-фашистское командование.

410-м авиаполком вначале командовал полковник Александр Иванович Кабанов, ставший впоследствии генерал-майором авиации. Заместителем у него был опытный летчик-испытатель Ф. Ф. Опадчий. Полк имел на вооружении бомбардировщики Пе-2 конструкции В. М. Петлякова.

В первых числах июля 1941 года бомбардировщики перелетели в Смоленск. После дозаправки самолетов все тридцать два экипажа сразу же отправились на бомбометание вражеской переправы через Западную Двину. Эскадрилья за эскадрильей грозно обрушивали бомбы на неприятеля. Шли на дно искореженные автомашины, пушки, сотни трупов неприятельских солдат и офицеров. На берегах тоже бушевало пламя.

Полк летал много, и всегда успешно. Самолеты Пе-2 вполне оправдали свое боевое предназначение. Они наносили по противнику весьма ощутимые бомбовые удары. Случалось, выполняли и роль… истребителей.

Произошло это в середине июля. В районе города Бешенковичи появилась немецкая танковая колонна. Получив боевую задачу, полк немедленно поднялся в воздух и взял курс на запад. Вскоре летчики заметили, что навстречу им, несколько ниже строя Пе-2, летит группа немецких бомбардировщиков Ю-88. Тесно сомкнувшись, четыре девятки представляли собой как бы единое целое.

— Товарищ командир, разрешите атаковать? — услышал майор Опадчий голос старшего лейтенанта Латонко, раньше работавшего в управлении НИИ ВВС.

Не понимая, каким образом бомбардировщик может атаковать бомбардировщика, майор медлил с ответом. Латенко настойчиво повторял по радио свою просьбу. И Опадчий разрешил эту никакими документами не предусмотренную атаку.

Самолет Латенко стрелой пронесся над плотной колонной неприятельских машин и сбросил на них весь свой бомбовый груз. Результаты оказались просто удивительными. Три «юнкерса» сразу взорвались от прямых попаданий бомб. Ближайшие к ним были разбиты взрывными волнами. Остальные стали разворачиваться кто куда. В воздухе повисло двенадцать немецких парашютов.

Тем временем полк приблизился к заданной цели. В плотном, почти парадном кильватерном строю звеньев, он обрушил бомбовый груз с восьмисот метров на вытянувшуюся танковую колонну противника. Вокруг самолетов закипели разрывы зенитных снарядов. На земле горели и взрывались танки. Появились немецкие истребители. Но советские летчики уже выполнили свою боевую задачу.

Однажды в полку произошло совершенно невероятное. Хорошо известные испытатели летчик Дудкин и штурман Соколов выполняли задание на воздушную разведку. Их атаковал истребитель «Хейнкель-113». Экипаж мужественно оборонялся от остервенело наседавшего противника. Подходили к концу боеприпасы. У штурмана отказал пулемет. А фашист продолжал атаковать все настойчивее. Тогда Иван Дмитриевич Соколов взял в руки ракетницу и почти в упор выстрелил из нее по приблизившемуся «хейнкелю». Немец резко рванул в сторону. Видать, не понял, что еще за страшное оружие изобрели русские. Он больше не рискнул пойти в атаку. Наш Пе-2 благополучно вернулся на аэродром.

И. Д. Соколов

410-му авиационному полку часто приходилось выполнять разведывательные полеты, в которых он нес большие потери. Противник сильно прикрывал свои тылы истребителями, до предела насытил их средствами зенитной обороны.

Большинство из сбитых экипажей снова возвращались в полк. Летчик-испытатель Иван Павлович Пискунов, здравствующий и поныне, штурман С. С. Кириченко и стрелок-радист Иван Ишков были сбиты над оккупированной противником территорией. Прыгавший последним Пискунов приземлился сразу после раскрытия парашюта. Человек богатырского телосложения, он почти по пояс увяз в болоте, повредил суставы ног. Идти самостоятельно командир не мог. На помощь пришли Кириченко и Ишков. Пренебрегая опасностью быть обнаруженными, они вынесли Ивана Павловича к деревне, договорились с одной пожилой колхозницей укрыть пострадавшего летчика. Сами же спрятались в лесу и только по ночам наведывались в крестьянскую хату. Там под полом лежал Пискунов. Пистолет у него всегда был наготове. Ведь в избу частенько заглядывали то немецкие солдаты, то полицаи.

Колхозница свято хранила тайну, заботливо выхаживала попавшего в беду советского командира.

Кое-как подлечившись, Пискунов решил пробираться на восток, к своим. Шли они в основном по ночам. Кириченко и Ишкову то и дело приходилось поддерживать Ивана Павловича, а порой и нести на себе. Немало трудностей и опасностей было на пути авиаторов. Но благодаря мужеству, воле и крепкой дружбе они всё преодолели и, перебравшись через линию фронта, вновь встали в ряды защитников Родины.