Он опустил взгляд на громадную эрекцию, выпиравшую прямо из его бедер.

— Нет. Думаю, я сам справлюсь.

— Окей, но ты знаешь, где тревожная кнопка? Дай нам знать, если почувствуешь слабость?

— Да. Спасибо.

Он выждал мгновение, на всякий случай. Когда воцарилась блаженная, без-вопросов-тишина, он взял мыло… но направился не к члену с яйцами. Намыливая грудь и плечи, шею и лицу, ноги и ступни, он дал своему телу возможность одуматься.

Не-а. От ощущения мягкой пены на теле он вспоминал, как сидел на коленях у ног Пэрадайз, лаская ее нежную кожу.

Мытье волос тоже не помогло. А когда воздух ванной переполнился влагой, и он вымыл уже все мыслимые места, Крэйг признал поражение, прекратил переговоры и сдался на волю неизбежного.

— Вот черт, — простонал, обхватывая себя.

Упершись одной рукой в плитку на стене, он наклонился вперед, уткнувшись лбом в предплечье. Поглаживание было чертовски кайфовым… на самом деле, он не мог вспомнить, чтобы раньше мастурбация так выносила мозг. Это был… рай.

Точнее, Пэрадайз, в его случае.

Жестче, быстрее, пока он не уронил вторую руку и сжал яйца с силой…

С серией вспышек, его член начал содрогаться в хватке, он снова и снова кончал на стенку душевой.

Наконец, обмякнув, он не переставал сыпать проклятиями.

После всего пережитого, почему сейчас? Почему именно сейчас какая-то женщина застряла в его мыслях?

Это все стресс, сказал он себе. Влечение было реакцией на стресс, отвлекающий фактор, на котором он мог сосредоточиться, чтобы окончательно не свихнуться.

Из душа. Вытереться. Потом побриться, дезодорант на подмышки и расческа для волос. Все, он готов.

Черт, ему нужна одежда.

Выходя…

Он обнаружил свободную майку и штаны на койке, а также пару кроссовок, да, его размера. Он рассеянно задумался, сколько комплектов они приготовили для кандидатов. Информация о весе/росте/размере обуви входили в процедуру регистрации, и тем не менее.

Пару минут спустя он вышел за дверь, пересек коридор и зашел в комнату отдыха.

К слову о размахе. Первое, что он увидел, зайдя в помещение — стол, ломящийся от еды, которой можно было накормить целую роту. Тарелки, выстроенные в ряд, ожидающие своей очереди, свернутые салфетки из дамасской ткани с приборами внутри, зона «бара», где можно найти безалкогольные напитки на любой вкус… включая шейкер для молочных коктейлей.

Очевидно, Братство постепенно улучшало их условия.

— Вся еда вполне съедобна, — раздался голос позади него.

Крэйг резко развернулся, вскидывая кулаки, словно готовясь к нападению. Брат Бутч сидел за круглым столом в углу, закинув ноги на пустой стул, тарелка еды стояла сбоку. Аккуратными, выверенными движениями он поднес омлет ко рту, не проронив ничего с вилки.

— Вперед, — сказал он с набитым ртом. — Еда там. Садись рядом. Никакого подвоха.

Кивнув, Крэйг подошел к ряду. И не стеснялся в размере порций… он не представлял, что их ждало сегодня, но догадывался, что запастись энергией — лучшая подготовка к чему бы то ни было.

Он устроился в двух стульях от Брата, с хорошим обзором на дверь: всегда нужно знать расположение выхода. Так он смог пережить нападение лессеров на свой дом.

— Слушай, я не стану ходить вокруг да около, — сказал Брат прежде, чем Крэйг успел поднести вилку ко рту.

Блеск. Значит, Брат все спланировал, зная, что Крэйг ночевал в учебном центре и, вполне вероятно, раньше остальных придет к завтраку.

Нахмурившись, Крэйг забыл о еде и сосредоточился на двери.

— Что?

— Я считаю, что ты должен жить в учебном центре.

— Что? — Он перевел взгляд на Брата. — У меня есть дом.

Парень передвинул ноги так, чтобы оказаться лицом к лицу с Крэйгом.

— Я знаю, где ты живешь.

Что-то взбесило его в этом прямолинейном взгляде, поэтому он устроил шоу из пережевывания пищи.

— Ну да. Я не солгал о своем адресе.

— Там не безопасно.

— Я живу там со времени набегов.

— В этой многоэтажке жалкий водопровод. И там нет укрытия от солнца.

— Я сплю в подвале.

— Пожар быстро исправит дело, заставив тебя выбирать между кремацией в огне или под солнечным светом.

Крэйг разрезал сосиску пополам и закинул в рот.

— Я не перееду.

— Здесь у тебя есть еда и вода, койка. Не нужно ничего платить.

— Мне не нужны подачки. — Так, сейчас он откровенно злился. — Я здесь чтобы научиться сражаться, а не для того, чтобы вы могли потешить самолюбие.

Бутч подался вперед.

— Думаешь, мы тебе задницу подтирать собрались? Серьезно? Считаешь, в этом весь смысл?

— Слушай, мне не нужна…

— Придурок, — отрезал Бутч. — Весь следующий год мы собираемся инвестировать в тебя пару сотен тысяч долларов, безвозмездно… и ты хочешь пустить все на ветер лишь от того, что у тебя восстала гордость? Это не благотворительность, и это не обсуждается. Сегодня ночью, после занятий, я отвезу тебя домой, ты соберешь свои пожитки, а потом я верну твой жалкий зад обратно, либо можешь катиться на все четыре стороны. Так, здоровяк, что ты выберешь?

Крэйг длинно и трехэтажно выругался, но себе под нос.

Удар по больному.

— Отлично, — пробормотал он.

Бутч хлопнул его по плечу.

— И чтобы доказать, что я не держу зла на твой кретинизм, я организую тебе ТВ, интернет и календарь на год с фотографиями Рейджа, чтобы было на что пялиться.

На этом Брат встал из-за стола, забрав с собой наполовину полную тарелку.

Значит, смысл его «трапезы» в том, чтобы показать, что еда здесь безопасна.

— До встречи в классе, — сказал Бутч у дверей, предварительно скинув тарелки в раковину. — Аудитория, сегодня вечером. Бомбы, детонаторы, нейтрализация. Клевая тема.

Предоставленный своему прекрасному одиночеству, Крэйг уронил голову на руки.

Планы, а ведь у него были свои планы.

Что за нахрен?

— А что было дальше?

Когда ее отец, задав вопрос, намазал свой мягкий тост мармеладом, Пэрадайз попыталась сформулировать очередную ложь. Что было сродни попытке застегнуть в темноте рубашку с кучей мелких пуговиц, учитывая, что она проспала всего два часа и не до конца восстановилась.

— Эм… — Она отломила круассан и намазала клубничным джемом. — Ну, после того как мы зарегистрировались, примерно час заняла коктейльная вечеринка.

Блевотная.

— Мы ходили по залу, знакомились друг с другом.

Нас чуть не поубивали электрическим током в темноте.

— Потом плавали.

Нас пытались утопить.

— По завершении была прогулка.

Марш смерти Диккенса.

— Потом всех ждал физический осмотр.

Реанимация при остановке сердца.

— Выдалась трудная ночь, поэтому все остались ночевать там.

Полумертвые и едва дышащие.

— Вот и все.

Чудесно. Она открыла в себе Мистера Подсознание[52].

Ее отец кивнул.

— Братство было так любезно и сообщило мне… Пэйтон тоже звонил. Они сказали, что ты хорошо постаралась… что ты стала лучшей в классе.

— Я сама удивилась.

И до сих пор чувствовала себя потерянной даже в собственном доме. Сидя с отцом, на тех же местах, что и всегда, под той же хрустальной люстрой, с теми же фарфоровыми тарелками и блюдцами, под надзором тех же картин маслом с изображением их предков, ей казалось, словно она была в дорогой гостинице, обставленной как в средневековом замке, с персоналом, обученным предугадывать ее желания… в чужой стране.

А еще ее отец.

Абалон сидел во главе длинного, блестящего стола, его красивое лицо сияло от облегчения и гордости… в основном, от облегчения… и от этого ей было еще хуже. Тот факт, что ее ложь возымела желанный, преуменьшающий эффект отдалил ее от отца еще сильнее… к тому же был добавочный слой вины.