Впереди, всего в нескольких кварталах от нас, отряды обороны гибли под натиском превосходящих сил врага. Выстрелы импульсных винтовок рассекали темноту ночи, взрывы крошили бетон и расщепляли человеческие тела. «Бегемоты» давили пехоту, стреляли в технику. И медленно, но верно приближались к нам. Я поймал одну из машин в прицел и дал залп. Сгустки световых частиц ударили в начищенную до блеска броню, уже оцарапанную кусками бетона. «Бегемот» взорвался бледно-голубой сферой. Так обычно взрываются микрореакторы при перегрузке.

– Гришин, ты в своем уме! – возопил какой-то парень с погонами сержанта. – Ты же нас обнаружил!

– Отставить! – рявкнул старлей и повернулся ко мне. – Молодец, лейтенант! Теперь «Бегемоты» сосредоточат свой огонь на нас. А наши парни там, впереди, получат шанс достать их с флангов и с тыла. Я бы сам до такого не доду… – его слова заглушил прогремевший совсем рядом взрыв. Противник обратил внимание на наше укрепление.

Следующие несколько минут показались мне настоящим адом. Стреляли мы, стреляли «Бегемоты». Стену из бронепластика неистово трясло от разрывавшихся по близости снарядов. Я старался не думать о том, что прямого попадания эта «раздутая колбаса» не выдержит. Что один точный выстрел – и мы горящими головешками разлетимся во все стороны. Поэтому надо не дать «Бегемотам» сделать этот выстрел. Наш взвод вел огонь «лесенкой» – один стрелял, другой перезаряжался, чтобы паузы между выстрелами были как можно меньше. Чтобы не дать противнику прийти в себя. Я читал о такой тактике ведения оборонного боя. В истории немало примеров того, как она работала. Жители Марса благодаря ей в свое время оставили с носом войска землян и провозгласили суверенитет. А потом она хорошо себя зарекомендовала в Колониальных Войнах. Конечно, это всё было довольно давно, сейчас колониям не из-за чего грызть друг друга, все живут в достатке. Но тогда в глубоком космосе царил настоящий Дикий Запад.

Всеми правдами и неправдами, нам удалось остановить волну наступления. «Бегемоты» дымились бесформенными грудами металлолома, пехота отступала. Я сгоряча подумал, что мы победили. Но я ошибался.

– Воздух! – крикнул старлей и упал ничком. В ту же секунду в нескольких сантиметрах от орудия, за которым он только что был, пронеслись несколько плазменных шаров. Я посмотрел вверх, в неба над городом, и почувствовал, как сердце уходит в пятки. «Приплыли» – только и смог подумать я.

Высоко над нами, подобно гигантскому молоту над наковальней, навис громадный линкор Протектората.

В далеком двадцатом веке многие рок-музыканты сравнивали в своих песнях любовь с кокаином. Сравнение, конечно, удачное. Она дарит состояние эйфории, так же, как и наркотик. Она вызывает натуральную ломку. Но главное даже не в этом. Солдаты колумбийской наркомафии в свое время посыпали раны кокаином, боль исчезала. Обработанный таким способом боец мог сражаться даже со смертельной раной, совершенно её не замечая. Так же и любовь. Если мысли на поле боя заняты той, ради которой ты держишь в руках оружие, тебя не убить так просто. Я только что в этом убедился лично. Когда над нами появился линкор противника, и надежда, казалось, исчезла, я закрыл глаза и представил себе Землю. Представил, что я иду с Катей по кукурузному полю, что находилось рядом с нашим дачным домиком. Мы часто гуляли по полю. Кукуруза была довольно высокой, и можно было, не стесняясь, заняться любовью посреди поля, не опасаясь посторонних глаз. Потом лицо Кати почему-то преобразилось. Рядом со мной шла Кристина. Господи, почему я так запал на неё? Я знаком-то с ней всего несколько часов, а уже готов раскалывать ради неё планеты. Может, просто война – катализатор чувств?

Я открыл глаза. Укреплению пришел конец. Погруженный в свои мысли я даже не услышал, как десятки плазменных снарядов превратили наш взвод в хаотическое переплетение тел и кусков станин орудий, присыпанное сверху цементной пылью. Сам я странным образом оказался жив. Хотя ствол моей фотонной пушки вдавило мне в грудь на несколько сантиметров. Два или три ребра однозначно были сломаны, комбинезон пропитала кровь. Но я был жив! Это обязывало меня к мести за погибших товарищей.

На первый взгляд, пушка, торчащая у меня из груди, была исправна. В худшем случае меня разорвет на куски, но это всё лучше, чем ждать, пока досюда доползет потрепаная пехота Протектората. Я сжал зубы покрепче и выдернул из себя оружие. Боль была адской – реальный мир возвращался в самых неприятных своих проявлениях. Надо что-то с этим делать. Я огляделся по сторонам, пытаясь найти то, что осталось от нашего медика. Вот он, холодный и мертвый. Я ведь даже имени его не успел узнать – нас выкинули сюда в суматохе. Хорошо хоть аптечка цела. Я с трудом открыл её одной рукой и вколол себе десять кубиков регенератора. Жидкость была получена в медлабораториях сравнительно недавно, каких-то полгода назад, и творила настоящие чудеса. Можно было отрастить утраченную конечность, срастить кости, вырастить новый глаз. Регенератор брал информацию из генетического кода и восстанавливал не просто руку, а именно такую, какую отстрелили. Единственное, чего он не мог сделать – вернуть к жизни умершего. Медицина не могла этого объяснить, наверное, всё-таки душа существует.

Жидкость принялась за работу. С нетерпимым жжением регенератор срастил мои ребра и заживил рану. Я снова мог воевать. Хотя, конечно, просто так линкор мне не сбить. Фотонная пушка оставит на нем пару царапин, а ответный огонь на этот раз доставит меня прямиком на тот свет. Если бы калибр побольше…

Решение задачи пришло само собой. Около линкора крутились мелкие "Ястребы". Подняв оружие, я прицелился и выстрелил. Один из истребителей, потеряв крыло, завертелся и врезался в гиганта. Линкор вспыхнул и начал терять высоту. Я выиграл раунд. Но только один раунд. Потому что оставшиеся "Ястребы" бросились на поиски стрелка. Я заполз под гору трупов, обливаясь холодным потом. Только бы они меня не заметили…

И тут я увидел то, от чего седых волос на моей голове значительно прибавилось. Спускающийся с неба черный "хобот" Могильщиков…

"Никогда не отчаивайся". Так говорил мне отец, когда я был подростком. "Каждая минута твоей жизни стоит того, чтобы за неё бороться, – говорил он. – Не смей отказываться от этой борьбы и сдаваться кому-то на милость" Поводом для такой пафосной речи стало в высшей степени банальное событие – я полюбил девчонку с параллели, а она предпочла мне какого-то немытого патлатого урода. Как все подростки моего возраста, я был в терминальной степени максималистом и решил свести счеты с жизнью. А отец поймал меня за написанием предсмертной записки. Получил я тогда на орехи. И сейчас я от всей души посылаю папе на небо свою благодарность за ту взбучку. Сколько потом было в моей жизни таких "Сашек". Если бы я из-за каждой стрелялся или вешался, уже бы не на что петлю одевать было и не во что стрелять. А потом появилась Она. Обычно таких девушек называют Богинями. Они влюбляют в себя настолько крепко, что ты со второго свидания больше всего на свете хочешь с ней состариться. Катя была такой Богиней. Моей Богиней. А Кристина? "А Кристина сейчас в штабе обороны Полуденска, ждет, пока до неё не доберутся Могильщики" – это внутренний голос вернул меня в настоящее. В очень скверное настоящее. Не знаю, заметил ли кто-то еще, что в конфликте появилась третья сторона. Но пилот "Ястреба" из звена тех, что меня искали, был не из таких. Он приземлился рядом с нашим разрушенным укреплением и вышел из аппарата. План у меня созрел моментально. Я нащупал на земле наградной пистолет старлея. Невероятное везение. Он еще цел и может стрелять. Я навел оружие на до сих пор не увидевшего меня пилота и выстрелил. Убил человека со спины, впервые в жизни. Ощущение было омерзительные. Но я тешил себя надеждой, что смогу искупить такую подлость тем, что вытащу Кристину из этого ада.

Я всего один раз управлял "Ястребом". На тренажере, перед экзаменами для офицерского состава. И потом завалил экзамен. Наверное, поэтому я кое-как смог взлететь сейчас, когда от этого умения зависело так много. Я направил аппарат к мэрии, где, как я надеялся, ждала спасения моя прекрасная принцесса. Во вспышках выстрелов зенитных орудий защитников города и гаубиц, которые уже успели доставить сюда войска Протектората, зажегся огонь рассвета. Но для обитателей Тесла ночь не закончилась. Она только начиналась. Могильщики не пощадят никого. Но Кристину я могу спасти. И я её спасу.