— Могу я сказать, с каким нетерпением жду совместного душа перед Первой трапезой?

— Уже?

Она одарила его ленивой улыбкой, распаляя его еще больше.

— М-м…

— Не знай я тебя так хорошо, — пробормотала она, — я бы серьезно задумалась, сможешь ли ты возбудиться снова… ну, в ближайший месяц, не раньше.

— О, я буду готов для тебя. Всегда.

Но потом в ней что-то изменилось. Он почувствовал это мгновенно, хотя не мог сказать наверняка, что навело его на такие мысли.

— Что такое? — прошептал он. — Ты думаешь о Битти?

Прежде чем она успела ответить, Рейдж поставил фильм на паузу, по иронии на том моменте, где Кевин намазался средством после бриться своего отца и закричал что было мочи.

С десятилетним Маколеем Калкиным, кричавшим на них с плоского экрана на стене, Рейдж смахнул волосы с лица своей Мэри.

— Поговори со мной, — сказал он.

Она перевернулась на спину.

— Я не хочу портить этот день своими проблемами.

— Причем тут «портить»?

— Рейдж, брось… кажется, что впервые за долгое время все начало налаживаться, но вот я… опять все порчу.

Нахмурившись, он лег на бок, подперев голову рукой.

— Почему разговор о Битти может что-то испортить между нами? — Когда она не ответила, он пальцем описал круг на ее обнаженной руке. — Мэри?

Она, наконец, посмотрела на него, и в ее глазах стояли слезы.

— Я должна рассказать тебе кое-что.

— Что угодно. — Черт, после целых — который, кстати, был час? Полдень? — восьми часов, проведенных с ней, он чувствовал себя непобедимым для всех ее тревог и сомнений. — Я не боюсь.

— Твое пулевое ранение… — Она хлюпнула носом и, казалось, набралась смелости. — Когда ты превратился из Зверя, и лежал на земле…

Мэри накрыла лицо руками, уставившись в потолок, словно мысленно вернулась на то поле. И сначала он хотел сказать ей, чтобы она перестала, спрятала воспоминание подальше и больше никогда не возвращалась к нему.

Но она не страшилась своих эмоций. Никогда.

— Я боролась изо всех сил, чтобы ты выжил. — Она посмотрела на него. — Я… я умоляла Джейн и Мэнни сделать что-нибудь, как-нибудь помочь тебе.

— Ну конечно. Я страдал… в смысле, сделка или нет о загробной жизни, мне тогда точно было не до веселья.

— Да. — Она отвела взгляд. — Я не хотела, чтобы ты страдал.

Когда его Мэри замолчала, он взял ее ладошку и поднес к губам.

— Господи, почему ты считаешь, что желание спасти мою жизнь — это плохо? Я, конечно, не психотерапевт, как ты, но чувствую, что ты извиняешься именно за это. Глупости. В клиническом и обыденным смысле…

— ЯнехотелабросатьБитти.

— Прости, что ты сказала? Я не разобрал.

Мэри села, прикрывая обнаженную грудь простынями.

— Я могла встретить тебя в Забвении… но в критический момент, да, я слетела с катушек, потому что ты не мог дышать, и ты… ты умирал… а я не хотела бросать Битти. Я хотела остаться, чтобы помочь ей. И, Боже, Рейдж, мне так жаль, прости меня, пожалуйста.

Рейдж моргнул пару раз.

— Позволь прояснить. Ты извиняешься передо мной за то, что не хотела бросать осиротевшую девочку, которой совсем недавно пришлось наблюдать, как умирает ее мама? Ты серьезно?

— Я чувствую себя так, словно… предаю тебя в каком-то смысле. В смысле, такова наша судьба, мы должны встретиться в Забвении после смерти. Вместе. Только мы вдвоем. Но когда дошло до дела, я боролась, но не за нас. Нет. Ведь я знала, что увижу тебя снова. Я сражалась… за кого-то другого. И это кажется мне неправильным.

Рейдж тоже сел, одеяло собралось на его коленях. Он понимал, что она имела в виду.

И все же…

— Мэри, если станет легче, то я не хотел бросать своих братьев. В основном я думал о нас с тобой и том, что произойдет с нами, но не только об этом. Для меня тоже были другие люди. — Улыбнувшись, он потер челюсть. — Даже если один из них дал мне по роже… дважды… сразу после того, как я смог подняться с койки. Так или иначе, я понимаю, что ты хочешь сказать, но знаешь, как я все вижу? Я не жду, что вся твоя жизнь должна крутиться вокруг меня одного. Я уважаю твою профессию и люблю тебя за все, что ты делаешь для Убежища. В тот момент ты чувствовала, что у тебя осталось незаконченное дело. И я это уважаю. — Он нахмурился. — Ну, если ты намеревалась встретить меня на той стороне, если бы я не вернулся назад…

— Боже, да! — Потянувшись к нему, Мэри накрыла его рот рукой. — Клянусь своей душой. Даже если придется оставить Битти одну… я бы нашла тебя. В этом я не сомневаюсь ни капли.

Рейдж улыбнулся, снова обхватив руками ее лицо.

— Тогда все нормально. Моя Мэри, ты должна знать, что преданность своему делу — одно из качеств, которое я так в тебе люблю, наряду с… ну, со всем остальным. Не трать ни минуты на всякие «что» да «почему». Сосредоточься на том, как это невероятно прекрасно быть там, где мы есть сейчас, вместе, и все между нами так, как должно быть.

На ее глаза навернулись слезы.

— Правда?

— Да.

Они поцеловались, в этот раз медленно и обстоятельно. А потом он откинулся назад и долгое время наслаждался видом ее взъерошенных волос, заспанных глаз и алых губ, раскрасневшихся от того, чем они занимались часами.

— Тебе стало лучше? — спросил он.

Она кивнула.

— Да. Камень с души упал.

— Досмотрим фильм?

— Да, с удовольствием.

Рейдж снова улыбнулся ей.

— Люблю, когда ты вот так мне врешь.

— Это правда!

Устроив ее в своих объятиях, Рейдж покачал головой и рукой похлопал по покрывалам в поисках пульта.

— Хорошо, что мы обсудили это. В смысле, посмотри на Кевина. Он бесится, что мы игнорируем его. Мальчишке понадобится психотерапевт, если мы заставим его и дальше ждать в таком положении.

Смех Мэри, прокатившийся по его груди, перерос в его собственный, и, Боже, ему нравилось это чувство. Потом она шумно вздохнула и устроилась поудобнее… и через пару мгновений провалилась в сон, дыша ровно и глубоко, в ритме человека с чистой совестью и пребывавшим в гармонии со своим любимым.

К тому времени, как воришек измазали дегтем и осыпали перьями, Рейджа тоже начало клонить в сон, но он так и не заснул до конца дня. Но фильмы тут не причем.

Порой тебе нужен особый вид отдыха — лежать, прижимая любимую к своему телу, чувствуя ее тепло и зная, что она никуда не уйдет.

Без него, это точно.

Настоящая любовь, понял он, — единственный необходимый ему источник сил, и больше не нужно.

Глава 37

В конечном счете Мэри выбрала джинсы.

В обычные дни она не была сторонницей «7 for All Mankind»[68], но для прогулки с Битти за мороженым она не хотела надевать рабочую униформу из блузки и брюк. Основная цель — сделать поездку максимально расслабленной, веселой, а одежда, требовавшая тщательного ухода и химчистки, не соответствовала «Баскин Робинсу» с кучей разных вкусов и топпингов.

— Как я выгляжу? — спросил Рейдж из-за ее спины.

Отвернувшись от столика, она дважды окинула его взглядом с ног до головы.

— Ну? — он повернулся по кругу. — Пойдет?

— Эта гавайская рубашка… — выдавила она, смеясь, — куплена ради шутки.

Он потянул воротник безобразной рубашки размером с палатку.

— Это единственная цветная вещь в моем гардеробе.

Что ж, это так… миссия выполнена. Рубашка была настолько далека от мрачности, насколько это возможно: поэтому она и купила ее. Ткань сверкала сотней оттенков голубого, зеленого и ярко-оранжевого на рисунке из пальмовых ветвей, от которого кровоточили глаза.

— Я просто не хочу выглядеть как военный.

— Поэтому я надела джинсы. — Она поморщилась, посмотрев на себя. — Хотя я давно их не жалую.

— Зато они тебя любят… — пробормотал Рейдж, подходя к ней и обнимая. Скользнув руками вниз, на ее задницу, и сжав ладони, он закончил: — Кстати, вчера мы обалденно провели время.