И, вот неожиданность. Сработало.

Примерно через четыре минуты и тридцать семь секунд… не то, чтобы Рейдж считал… Роф-младший притих, словно в его машине по производству слез кончилось топливо. А потом парень прерывисто вздохнул и расслабился.

Позднее Рейдж будет гадать, что если бы Роф-младший остановился на этом, то все было бы нормально. Может, если бы малыш не пошел дальше… или снова начал плакать? Тогда Рейдж был бы спасен.

Проблема в том, что мгновенье спустя Роф-младший обернул пухленькую ручку вокруг шеи Рейджа, а потом сжал в кулачке его кофту, прижимаясь к нему в поисках утешения, находя его… полагаясь на поддержку, потому что малыш был совсем беспомощным в этом мире.

Внезапно Рейдж перестал похлопывать его, застыв на месте, хотя он сидел на стуле весьма неустойчиво. И с поразительной четкостью он осознавал все, что касалось ребенка, от тепла живого тела до напряженной хватки его ручки, мерно поднимавшуюся и опускавшуюся грудь. Посапывание прямо возле уха Рейджа и тихое дыхание, и, когда Роф-младший зашевелил головой, мягкие, шелковые волосы защекотали шею Рейдж.

Это — будущее, подумал Рейдж. Это была… судьба, которая устроилась в его руках.

В конце концов, у младшего Рофа было зрение, чтобы видеть события, которые произойдут после смерти Рейджа. И мозг малыша будет принимать решения, которые Рейдж даже предположить не мог. И это хрупкое тело в столь нежном возрасте вырастет и будет сражаться, чтить и защищать, прямо как его отец и отец его отца… и все мужчины их рода.

Роф жил в этом мальчике. И будет жить в детях этого малыша. И их детях.

Более того, Бэт подарила ему это счастье. Они разделили это. Они… сделали… это.

Рейдж внезапно ощутил, что не может дышать.

Глава 19

Нааша не заставила его ждать.

Как только Эссейл появился в женской гостиной особняка ее хеллрена, плита в стене с шелковыми персиковыми обоями отошла в сторону, и Нааша вышла из потайной двери.

— Добрый вечер, — сказала она, вставая в позу. — Я надела красное, как ты просил.

Можно говорить что угодно об отсутствии богатой родословной и замужестве по расчету, но она была красивой женщиной, с длинными черными волосами и соотношением грудь/бедра/талия как у Мэрилин Монро. В своем платье с низким вырезом и Лабутенах шестого размера она была горячей мечтой тысяч мужчин.

Но даже при полном параде она не могла сравниться с его Марисоль… по аналогии тепличный цветок и вполовину не был так красив, как тот, что вырос в диких условиях, без ограничений.

И, тем не менее, ее запах достиг его ноздрей, оказывая влияние подобно употребленному ранее кокаину, его тело откликнулось, хотя чувства и душа оставались мертвыми. Ужасная реальность была такова, что его плоть нуждалась в крови женщины-вампира… и здесь и сейчас эта биологическая нужда возобладала над всем остальным.

Даже если при иных обстоятельствах он бы пальцем к ней не прикоснулся.

— Тебе нравится? — спросила Нааша, подняв руки и сделав медленный круг.

Как ему и полагалось, Эссейл улыбнулся, обнажая выступившие клыки.

— Будет еще прекрасней, если снять его с тебя. Подойди сюда, — приказал он.

Нааша проплыла к нему, но не вплотную, она остановилась у желтого антикварного французского дивана, на котором было больше подушек, чем места для сидения.

— Ты, подойди ко мне.

Эссейл покачал головой.

— Нет.

Нааша надулась, выпячивая пухлые, сияющие губы в цвет платья. — Ты пересек весь город ради меня. Конечно, ты можешь преодолеть еще шесть футов.

— Я не пересеку эту комнату.

Когда он принял скучающий вид, который был ни на йоту не выдуманным, в воздухе вспыхнул запах ее возбуждения.

— В тебе нет ни капли уважения. Мне следует вышвырнуть тебя за порог.

— Если ты считаешь это оскорблением, то ты еще ничего не видела. Я уйду с великим удовольствием.

— Знаешь, у меня есть любовник.

— Правда? — Он склонил голову. — Что ж, поздравляю.

— Меня хорошо обслуживают. Несмотря на хворь моего любимого мужа.

— В таком случае мне следует оставить тебя…

— Нет. — Она обошла диван, подходя к нему так близко, что он мог видеть поры на ее гладкой коже. — Не уходи.

Эссейл демонстративно рассматривал черты ее лица. Потом протянул руку, касаясь ее волос.

— На колени. — Прежде чем она успела ответить, он указал вниз, на свои ноги. — На колени. Быстро.

— Я и позабыла, насколько требовательным ты…

— Не трать мое время впустую.

Когда очередная вспышка возбуждения достигла его носа, Эссейл знал, что она опустится на обюссоновский ковер… и когда она потянулась к нему, чтобы опереться о его грудь, он отмахнулся от ее руки, чтобы она неустойчиво рухнула на пол.

— Хорошая девочка. — Он провел костяшками по ее щеке. Потом сгреб в руке ее волосы и отклонил ее голову назад. — Открой рот.

Когда она разомкнула губы, задыхаясь, запах ее возбуждения заполнил его ноздри, ее лицо раскраснелось, груди тяжело вздымались под корсажем платья. Свободной рукой он расстегнул ширинку своих твиловых брюк и высвободил член.

Прорычал, обхватив себя рукой:

— Не хочешь рассказать про своего любовника?

В ее полуприкрытых глазах вспыхнул эротичный огонь:

— Он такой сильный…

Эссейл затолкал член в ее рот, обрывая ее на полуслове. А потом, используя хватку на волосах в качестве рычага, он трахал ее рот, а она стонала, руки Нааши скользнули по ее грудям, сжимая, она еще шире раздвинула колени, ведь в ее мыслях он погружался в ее лоно. А, может, в дополнение ко всему.

Он обращался с ней грубо, но ненависти к ней не было. Не было даже неприязни… она должна была волновать его в той или иной степени, чтобы он составил о ней свое мнение.

Ему было ненавистно одно — что она была не той, кого он желал.

И чем больше он думал об этой реальности, вечной разлуке, потере?

Оторвавшись ото рта Нааши, он подвел ее на коленях к дивану, используя волосы в качестве поводка. И ей это нравилось. Она более чем по доброй воле шла за ним, со сбитым дыханием, раскрасневшаяся, готовая быть оттраханной. Вполне неудобно, не так ли?

Особенно когда он нагнул ее над французским диваном, задрал юбку и вошел в нее сзади.

Нааааша кончила сразу же, содрогнувшись под ним. И когда он еще раз дернул ее голову, она выкрикнула его имя.

— Ш-ш, — выдавил он. — Ты же не хочешь, чтобы твой любимый услышал. Или твой бойфренд.

Нааша простонала что-то бессмысленное, настолько потерявшись в сексе, что ее мозг, очевидно, отключился. И странно, он завидовал ее эротическому опыту. Для него это было выражение базовых потребностей организма, физическая зарядка, приносившая удовольствие и кровь в качестве награды.

Оно не приносило бритвенно-острого наслаждения, от которого Нааша была в таком восторге. Но, по крайней мере, он мог воспользоваться ее слабостью… на пользу Рофу.

Обнажив клыки, Эссейл укусил ее в горло, сильно, не переставая трахать ее, впивался в нее, утоляя голод. Ее вкус был… хорошим. Ощущения, как ее лоно обхватывало и выпускало его член… тоже. Сила, которую она давала ему, была жизненно-необходимой.

В антикварном зеркале напротив Эссейл уловил свое отражение, себя, трахавшего Наашу.

Воистину, он выглядел таким же мертвым, каким себя чувствовал. Но все равно потянулся в карман пальто за мобильным телефоном.

***

Вишес проходил мимо качалки и тренажерного, когда протрещал телефон, спасибо вай-фаю в учебном центре. Достав мобильник из заднего кармана штанов, он ввел пароль и улыбнулся, увидев сообщение.

Это была фотография от Эссейла… затылка темноволосой женщины, которую он трахал в коленно-локтевой позе на диване. Сообщение было лаконичным: Я в деле.

Хорошая работа, написал Ви в ответ. Наслаждайся.

— И принеси нам что-нибудь, — сказал он вслух, возвращая телефон на место.