— Но вот Джо ничего не знает. Он почти что бросил трубку. И в другом месте было то же самое. Кажется, у Гроссмана.

Внезапно Элинор осознала, что не в состоянии слушать ее дальше.

— Все крепко держатся за свои деньги, — сказала она с мрачной улыбкой, вложив в эти слова свой личный смысл, и вернулась к своему столу.

Когда она села, ее спина заныла. Не надо было ей помогать Мэри Энн двигать китайскую горку прошлым вечером, но Бен уже ушел, а им надо было чем-нибудь заполнить жалкую брешь на обюсонском ковре после продажи большого шкафа.

«По крайней мере, — кисло подумала она, — Джулию порадовали бы их успехи в торговле».

Если не считать белтеровского дивана.

Внезапно ее отвлек поток холодного воздуха, ворвавшийся из задней двери, запах дорогого одеколона. Кто-то подошел сзади и обнял ее.

Вернулся Тони Мондейн.

— Конечно же, вы по мне скучали, — приветливо сказал он, снимая кожаные перчатки и протягивая руки к печке. — Прошло целых восемь часов. Но зато я узнал, что можно сэкономить целых пятьдесят минут, если ехать к вам по Хайуэю, семьдесят, мимо церкви Святой Анны. Как вам это? Ну и что Джилл тут натворила, пока меня не было? Старалась продать ваше прессованное стекло[28], выдавая его за венецианское[29]? Сломала механизм в виллардовских[30] часах?

Определенно Тони был в отличном настроении. Элинор была рада, что хоть у кого-нибудь дела идут хорошо.

Тут в помещение снова ворвался холодный порыв, что спасло ее от ответа. Повернувшись, она заметила, как в помещение входит местный шериф и стряхивает иней со своей голубой формы. Она сказала:

— Ну, привет, Дон! Надеюсь, что твой визит просто визит вежливости.

— Да вот проходил мимо. — Он кивнул Тони и продолжал: — Миссис… э, Бентон Бонфорд у вас?

С легкой долей удовольствия Элинор подумала, что, может быть, теперь миссис Бентон Бонфорд перестанет парковать свою взятую напрокат машину в желтой зоне погрузки.

— Конечно. Пройдите прямо. В красном большом кресле как раз и сидит Джилл.

Чуть не сказав: «Арестуйте ее, она ваша». Но благоразумно сдержалась. Элинор не могла видеть, как побледнело лицо Джилл и как она украдкой огляделась вокруг, когда шериф протянул ей какой-то конверт весьма официального вида.

А вот Тони следил за происходящим уголком глаза. В его интересах было знать все, что касается Джилл Бонфорд. И то, что он видел, показалось ему любопытным.

О’кей. Чтобы она там ни получила, это ей не понравилось. Может быть, теперь она передумает насчет своего решения все получить только наличными. Четыре хэпплуайтовских стула, которые он продал Джону Джиаметти, принесли ему звонкую монету, но ему лучше припасти несколько тысяч, чтобы окончательно уломать Джона не брать Элинор на работу. И если сейчас наличных у него нет, то завтра они окажутся под рукой. С Божьей помощью он будет готов к сделке.

— Имейте снисхождение, — сказал Тони, обращаясь к Элинор, кот на коленях у которой позволил ему пощекотать у себя за ушами. — У Джилл было трудное детство.

— У всех было трудное детство…

— Она выросла в семье, где было еще одиннадцать братьев и сестер, и это в двух спальнях, а квартира была на окраине. Единственное, что у нее оставалось, — так это внешность. Она бросила университет и устроилась в рекламное агентство, рассылающее девушек на различные съезды и собрания.

Такой факт заинтересовал Элинор. Она подняла брови и сказала:

— Да что вы?

— Нет, нет, нет. Не позволяйте возникать грязным мыслям, цинизм вам не идет. Фирмы, представляющие свою продукцию, нуждаются в девушках, которые раздавали бы всякую ерунду, — цепочки для ключей, расчески, ну, вы знаете, или предлагали бы попробовать конфет.

— Соевые батончики?

Тони пожал плечами.

— Да все что угодно. В любом случае там-то она и повстречалась с Бонфордом.

— На съезде?

— На съезде.

Глаза Элинор были устремлены на шелковую полосатую шкурку Томасина, но в душе она повторяла слова Бентона: «Она подумала, что я богат, а я-то думал, что ей нравится ферма». Бентон стоял у нее перед глазами: модно одетый и готовый пойти на вечеринку с красивой девушкой. А Джилл располагала к этому, с ее длинными ресницами и сияющими глазами.

Колокольчики входной двери звякнули. Она оглянулась — ушел представитель властей — а Джилл по-прежнему сидела в своем кресле и не двигалась.

«Словно паук в ожидании мух», — мрачно подумала Элинор, ее уголки губ опустились, и внезапно она стала выглядеть усталой.

Тони подумал: «О’кей. Пока Джилл занята своими проблемами, пожалуй, стоит заняться Элинор. Проклятье, да я просто гроссмейстер! Но мне нельзя допускать ошибки. Я не могу себе позволить даже после того, как я найду проклятого Пикассо. Я хочу Элинор. Я нуждаюсь в Элинор. Я и сам не знаю, насколько она важна для меня».

Он тихонько позвал:

— Эй!

Элинор подняла на него глаза.

— Эй — что?

— Прекратите беспокоиться. Все под контролем.

— Вы говорите о себе. А Бен, Мэри Энн и я — мы ходим над пропастью.

— Глупый ребенок! Я намерен купить это место. И все вы останетесь здесь. Расслабьтесь.

«Эх, Тони, если бы ты только знал…»

Элинор глубоко вздохнула. Он не знает. Не знает. И она сказала:

— Вы говорили с этой маленькой Красной Шапочкой?

— Нет пока. Но я поговорю. Сегодня же. Попозже.

— А она по-прежнему хочет получить наличные?

— А у меня есть наличные. По крайней мере, завтра будут. Вы можете потерпеть до завтра, бедное дитя? — Честным ли был его ответ? Элинор слегка кивнула. Он по-отечески похлопал ее по руке и сказал: — Давайте-ка перекусим.

— А как насчет маленькой мисс-кошечки?

— Беру ее на себя. Сидите смирно.

Элинор посмотрела, как грациозно он движется по направлению к Джилл.

Тони наклонился к Джилл и тихо сказал:

— Я отвезу Элинор на ленч, она обижается.

Глаза Джилл были устремлены в одну точку, словно мысли ее витали где-то очень далеко. Она словно очнулась, взглянула на Тони и удивилась, что не только не заметила прежде его появления, но и вообще едва узнала его.

В глазах Джилл снова появилось осмысленное выражение, но прежде Мондейн успел заметить в них страх и вину. Это насторожило его. Господи, кажется, ее мир висит на волоске.

Она кивнула, даря ему улыбку, до которой Элинор не было никакого дела.

— Бедняжка! — сказала Джилл. — Будьте добры к ней.

— О конечно, я буду, — ответил Тони, подмигнул и вернулся к Элинор.

Рука Джилл скользнула по длинному конверту, засунутому между сиденьем и спинкой кресла. Она не распечатала его, но прекрасно знала, что в конверте. Длинная рука закона наконец дотянулась до нее.

Она была разведена.

Она знала, что Бентон подал иск в суд еще задолго до отъезда на эту роковую охоту. Она надеялась, что окончательные документы не найдут ее до тех пор, пока она не превратит все, что можно, в деньги и не исчезнет, не скроется, так что больше о ней и не услышат, и она никогда больше не будет бедной.

Ее розовые губки плотно сжались.

Но ведь они все еще ничего не знают. Ни Тони, ни эта наивная старуха Элинор. Все же у нее есть время. Совсем немного.

Его недостаточно, чтобы ждать получения наличных. Надо соглашаться на условия Тони и понести минимальные убытки. Она поговорит с ним сегодня. Она уже сочинила хорошенькую историю для него. А тем временем…

Ее глаза пробежали магазин, наполненный рядами поблескивающих лакированных стульев, полки со стеклом, которое под холодным зимним солнцем отливало сапфиром и аметистом. Как она хотела бы, чтобы у двери толпились покупатели.

«Продавать, — подумала она. — Вот, что я должна делать. Продавать».

А в холодном «порше», мотор которого начал разогреваться, Тони заключил Элинор в свои объятия и поцеловал ее ледяную щеку и теплую шею.