Рик: Нет, милая, честно. Сухой, как стеклышко…
Розарио: Я расстроилась только потому, что боялась, что все прошло впустую и что ты, ну знаешь, не получил…этого…
Рик: Нет, нет…
Розарио: Правда?
Рик: Поверь мне…
Розарио: Будь осторожен. Ты клянёшься, что все в порядке?
Рик: Да-да.
Розарио: Но голос у тебя какой-то неуверенный… Ты же не обманываешь меня?
Рик: Нет. Нет…
Затем Рик иносказательно сообщил Розарио, что на следующий вечер, 2 ноября, намеревается встретиться с русским связным снова, но не сказал где.
Уайзер не знал, что делать. Если он и его команда попытаются проследить за Риком 2 ноября, русские могут их заметить. Или, ещё хуже, они наживут себе проблемы с властями Боготы. У дома Сесилии стояли вооружённые охранники, которые тут же начали бы задавать вопросы всем, кто околачивается возле здания. Уайзер решил расставить своих людей в ключевых местах по всему городу, где, по его мнению, Рик мог назначить встречу с русским офицером. Одного из своих агентов он послал обратно к "Унисентро", на случай возвращения Рика к кегельбану.
Вечером следующего дня Уайзер засел в отеле в тревожном ожидании, в то время как его агенты поджидали Рика. Он не появился. Никто его не видел. Разочарованный Уайзер и его бригада вернулись домой, так и не засняв на видео встречу Рика с офицером КГБ.
Лишь потом Уайзер узнает, что по телефону Рик солгал Розарио. Он не встретился с Андрэ 1 ноября. Он перепутал собственные записи и пришёл к кегельбану на час позже. Когда Рик понял свою ошибку, было уже слишком поздно. "Я не хотел говорить Розарио правду, потому что она уже и так была расстроена из-за потери багажа". 2 ноября Рик вернулся в торговый центр и встретился с Андрэ у кегельбана. До настоящего момента ФБР скрывало тот факт, что Рика и русского должен был заметить один из агентов — а именно тот, кто дежурил перед кегельбаном. По неизвестной причине этот агент пропустил встречу Рика и сотрудника КГБ.
Вернувшись домой, Рик сообщил Розарио, что русские пообещали ему увеличить денежные поступления, которые он получал через тайник. Понизив голос, Рик прошептал: "в Москве они держат для меня… миллион девятьсот тысяч долларов".
ФБР стало ждать, когда Рик свяжется с русскими снова. За ним следили весь ноябрь и декабрь. Ничего не произошло. В середине января 1994 года в Бюро поняли, что время на исходе. По долгу службы Рику нужно было ехать в Турцию, затем в Германию и, наконец, в Россию. ЦРУ уже трижды откладывало командировки Рика на более поздний срок, чтобы дать Бюро время для его поимки. В Управлении опасались, что Рик может что-то заподозрить, если его поездку снова перенесут. Тем временем Бюро беспокоила предстоящая командировка Рика в Москву. Если он обнаружит, что находится под подозрением, то может там остаться. Уайзер решил схитрить. Он предложил Управлению сообщить Рику, что президента Клинтона интересуют подробности "Инициативы Чёрного моря". Белый дом согласился подыграть им, но предупредил, что Клинтона нельзя впутывать в охоту на "крота". В Белом доме пообещали, что советник по национальной безопасности Энтони Лэйк подаст заявку на брифинг, и для пущей правдоподобности нескольким другим офицерам ЦРУ будет поручено подготовить сообщения. Тема брифинга — "Сотрудничество между бывшим КГБ и Соединёнными Штатами".
Рик усиленно готовился к своему докладу. Он все ещё не догадывался о том, что происходило на самом деле. Уловка Уайзера дала Бюро еще несколько недель, но за это время Рик не сделал ничего подозрительного, и к середине февраля "медведь" Брайант заявил, что дальше откладывать нельзя: Рика и Розарио следует арестовать за шпионаж. Его решение привлечь Розарио к ответственности разожгло горячие споры в министерстве юстиции. Джо Энн Хэррис, помощник генерального прокурора США и заведующая Криминальным управлением министерства не понимала, почему ФБР точит зуб на Розарио. В конце концов, она никогда не встречалась с русскими, не воровала секретных материалов — разве что помогала Рику тратить "кровавые" деньги и подписывала фальшивые отчёты о совместных подоходных налогах. В ответ Брайант и Уайзер привели огромное количество доводов. Однако позже некоторые из людей, работавших над этим делом, тихо намекнут на то, что Розарио погубил ее характер. Долгие месяцы людям Уайзера приходилось слушать, как Розарио читает нотации своему сыну, пилит своего мужа, постоянно ноет и жалуется. В конце концов почти все стали относится к ней с глубоким презрением. Проще говоря, они хотели наказать ее. "Если после прослушивания этих записей нам и стало кого-то жалко в этом семействе, то только Рика Эймса", — позже заявил один сотрудник ФБР.
21 февраля 1994 г., в начале восьмого утра, на автостоянке в полумиле от дома Эймсов собрались около 25 агентов ФБР. В этот праздничный день, День президента, дороги были пусты. Как только Уайзер убедился в том, что все на месте и получили свои задания, он поехал в приёмную министра юстиции США в Александрии, штат Вирджиния, где его дожидался помощник прокурора Марк Дж. Халкоуэр. Вместе они представили федеральному судье, который был специально вызван на работу для встречи с ними, подробные показания, перечислив улики, собранные ФБР против Рика и Розарио. Судья выписал ордера на их арест, обыск дома и банковского сейфа, а также конфискацию "Ягуара" Рика и "Хонды" Розарио.
— О'кей, начинайте, — телефонировал Уайзер на командный спецпост.
Дэн Пэйн из ЦРУ, который ждал сигнала Уайзера, позвонил Дэйвиду Эджеру в Управление. Когда раздался телефонный звонок Эджера, Рик собирался бриться.
— Я только что получил телеграмму, — сказал Эджер. — Насчёт твоей поездки. Возникла проблема. Ты можешь приехать в офис и послать им что-нибудь в ответ?
На следующее утро Рик должен был, наконец, отправиться в долгожданную командировку.
— Мне нужно съездить в офис, — сообщил он Розарио, которая ещё одевалась, — но ненадолго.
Он взглянул на свои наручные часы. Было 9.30 утра. Рик вывел "Ягуар" из гаража и поехал по улице. На перекрёстке он повернул направо, затем, через квартал, снова направо.
Зажигая сигарету, он заметил несущуюся за ним машину с красной "мигалкой" на щитке.
«Я подумал: "Это ещё что такое? — и тут передо мной притормозила другая машина. Неожиданно я все понял. "Кончено", — сказал я себе».
Специальный агент Майк Доннер, автор сценария ареста, и его коллеги — агенты Руди Гьерин и Делл Спрай — выскочили из автомобилей и бросились к Рику, который опускал стекло на дверце своего "Ягуара". Спрай приказал ему выйти из машины, держа руки на виду.
— Вы арестованы за шпионаж, — рявкнул Доннер. В это время Йоланда Ларсон, агент ФБР со знанием испанского, и специальный агент Джон Хосински постучались в парадную дверь особняка Эймсов. Когда служанка впустила их в дом, к ним вышла Розарио.
— Вашего мужа только что арестовали за шпионаж, — сказал Хосински. — вы должны пройти с нами.
Снаружи ожидала команда специалистов, которая должна была сделать в доме обыск и описать имущество.
Когда Рика втолкнули на заднее сиденье машины ФБР, он попытался взять себя в руки. "Думай, — вслух твердил он себе. — Думай, думай".
Глава 25
Рика отвезли на инсценированный командный пост, который Бюро оборудовало в офисе на окраине города. Стены были увешаны фотографиями его и Розарио, снятыми скрытой камерой. Были там и сделанные с помощью аэрофотосъёмки снимки их дома. В углу громоздились ящики с пометкой "Эймс". Бригада Уайзера хотела убедить супругов, что ФБР собрало против них огромное количество улик, и им ничего не остаётся, как во всем признаться. Но Рик не попался на эту удочку. Он отказался отвечать на все вопросы, и ФБР пришлось отвезти его в следственный изолятор Александрии.