изумрудами. Его взгляд задержался на этой реке, а меланхолию последних недель сняло

как рукой. Теперь его аура заставляла мой желудок урчать, будто от голода.

Антон ушел от темы крепостничества и опёрся костяшками на стол. На его лоб упала

прядь, напоминая о том, как в пути его волосы развивал ветер. Я спала в одной комнате с

этим человеком. И, когда я задремала в тройке, он положил на меня одеяло своей матери.

Будет ли это государственной изменой, если я не предам его?

Я смотрела на принца так, как и в тот день, в тройке, когда он помог мне смирить

волнение аур людей на площади. Я не могла оторвать глаз от его профиля. Едва заметные

тонкие морщины в уголках глаз говорили о том, что он всё-таки иногда смеётся, а

небольшая родинка на переносице. Казавшаяся несовершенством, была моим любимым

местом на его лице. Каким-то образом она делала его моложе, скорее как парня, нежели

как мужчину, который играл немаловажную, но навязанную ему политическую роль.

Искра непонятного чувства мелькнула в моём животе и окутала теплом меня всю: от

пальцев ног до кончиков ушей. Лучи солнца проходили сквозь облака и отражались на

лице принца почти незаметной радугой. Пылинки летали вокруг него так, будто были

золотом.

- Империя поработила крестьян. Они остаются крепостными уже более пяти веков, -

сказал Антон. – За последние пятьдесят лет число крепостных увеличилось до четверти

населения. Это не только бесчеловечно, но и представляет для нас угрозу бунта.

Казалось, Антон потерял нить повествования, когда понял, что я наблюдаю за ним, от чего

мой позвоночник выпрямился и стал ровнее, чем стрела. Тепло внутри снова разошлось

по всему телу, будто огонь, который невозможно было приручить или остановить. Он

чуть нахмурился, уголок его губ дрогнул, но он откашлялся, понимая, что теперь на него

обращен взгляд Валко.

Замирая, я посмотрела на императора, пытаясь отыскать в его взгляде хоть что-то нежное, но его палец отодвинулся от реки. Я сглотнула.

- Повтори-ка, как тебя зовут, - он обратился ко мне. Все его советники повернулись ко

мне, будто только что поняли, что я нахожусь в этой комнате.

- Соня Петрова, - руки скользнули по бёдрам.

- И как тебе здесь, Соня? Нравится?

- Иногда, - я моргнула. Солнечный свет слепил глаза.

Он рассмеялся. Его смех прозвучал, будто сходившая со спокойных гор лавина. Я же в

ответ только слегка улыбнулась, понимая, что впоследствии прогоню его весёлость прочь.

- Я беспокоюсь о тех, кто остался в монастыре, - сказала я, делая первый шаг. – Крестьяне

из окрестных деревень недовольны. Возможно… - я посмотрела на Антона.

- Возможно, тебе тоже стоит присоединиться к обсуждению, - Валко снова рассмеялся, но

на этот раз улыбка на его лице продержалась дольше. - Да. Да. Давайте обсудим этот

вопрос со всех сторон, - он смеялся, положив руки на стол.

Я сжала губы, разрываюсь между тем, что он чувствует. Я его насмешила? Или просто

разбудила? Может, он и правда хочет позаботиться об Ормине?

- Нечего обсуждать, - сказал Антон. Он сложил карту.

- О чём вы? – в моей груди появилась искра гнева. Я отошла, чтобы лучше его видеть. –

Вы обещали…

- Монастырь был отстроен, а еда для крестьян была отправлена ещё до весны, - его голос

был тихим, мышцы его челюсти были напряжены. Принц сел и убрал все бумаги.

Наклонившись, чтобы положить их на пол, он пробормотал то, что было адресовано

только мне.

- Я же пообещал, что сам прослежу за тем, чтобы всё было выполнено.

Значение этой фразы было более чем понятным – «Не сейчас, Соня».

- Я ничего об этом не помню, - взгляд Валко метнулся между нами. – Это было сделано

без моего согласия?

- У меня не было причин тебя беспокоить, - Антон поправил пуговицу на своём кафтане.

- Но Ормина не в твоих владениях, - сказал Валко.

- Ты послал меня в Ормину для того, чтобы я привёз Прорицательницу, - Антон тяжело

выдохнул через рот. – Будучи там, я не мог не видеть того, что там происходило. Как ты и

просил, я всего лишь облегчил тебе задачу, решая простое дело самостоятельно.

- Мои Прорицателньицы – это не просто дело.

- Они не твои, - Антон стиснул зубы. – Во всяком случае, не должны быть.

Их ноги разделяло всего-то расстояние в три пальца. Комната наполнялась энергией.

После хлёсткой речи принца, все замолчали. Глаза советников смотрели то на Антона, то

на Валко. Внутри меня же поднялся вихрь напряжения. Мои мышцы напряглись, а руки и

ноги дрожали. Напряжение поникало всё глубже и становилось всё ужаснее. Солнечные

лучи проникали сквозь витражи, вновь делая Антона прекрасным и светлым. В отличие от

Валко, лицо которого казалось темнее, ведь на нём отражалось большое малиновое пятно.

Я вспомнила всё то, о чём предостерегал меня принц. Антон описывал Валко как

ветреного, бессердечного мужчину. И всё это я чувствовала в нём сейчас. Императору в

последнее время было скучно, но, во всяком случае, он казался стабильным и безопасным.

Оставаясь рядом с императором как Имперская Прорицательница, я останусь в живых. Но

я могу умереть, находясь рядом с тем чудовищем, что растёт внутри Валко.

Что заставило Антона сорваться с цепи? Что заставило сделать это меня?

Я прикусила язык и отпрянула. Моё тело тряслось от ярости императора.

- От чего же, скажи на милость, - Валко говорил спокойно. – Им не быть моими?

- Я только хотел сказать, - Антон смотрел на мои плечи, затем переключился куда-то чуть

выше моих глаз. Он говорил осторожно, чётко понимая, что он идёт по тонкому льду. –

Что им нужно предоставлять выбор, служить тебе или нет. Я уверен, что большинство из

них с удовольствием бы приняли роль Имперской Прорицательницы.

- Выбор? – Валко снова засмеялся. – Почему каждая женщина, каждая девушка должна

хотеть быть рядом со мной больше всего в этой жизни? Почему «выбор» значит «устроить

схватку за такой приз»?

Принц посмотрел вниз и сложил руки на столе. Давление внутри меня трещало, как в

камине. Он сдерживал себя как мог.

- Соня, - Валко обратился ко мне всё тем же ненастоящим спокойным голосом. Его серые

глаза сияли, как у волка. – Будь у тебя выбор, ты служила бы мне?

Моё сердце выбилось из ритма. Как же мне ответить? Гнев охватил меня. Хотелось

наброситься на него и сказать, что, если бы не он, я бы была далеко на юге, переживая с

Ромска зиму или с матерью, которую я едва знала. Или с отцом. Или с братом. Мои

мышцы напряглись от злости.

Я резко вдохнула, ведь была готова атаковать Валко тем, что готовить Прорицательниц

именно так, как это водилось, было несправедливо, но я вовремя сдержала себя. Невинные

лица Киры и Даши будто смотрели на меня сквозь всё расстояние между нами. Я не хочу

быть грузом, который сломает ветку. В прошлом, из-за влияния аур других людей, я

сделала много ошибок и причинила слишком много вреда. Я поклялась, что буду

сдерживать себя ради Киры и Даши. Если я разгневаю Валко, это может стать причиной

того, что меня казнят? Но я не хотела проверять то, насколько жестоким он может быть.

Слёзы, которые ещё не лились по щекам, затуманили взор. Я пыталась заткнуть себе рот, только бы не сказать что-то, за что потом меня можно будет осудить, но аура императора

слишком запутала меня.

- Не втягивай в это и её, - сказал Антон.

Рот Валко растянулся в широкой довольной улыбке. Он поймал брата на чём-то, а вот на

чём, я понять не могла.

- Может, ты хочешь, чтобы это были твои Прорицательницы? – сказал Валко. Антон

покачал головой, но император продолжал давить. – Может, ты хочешь стать

императором вместо меня?

Я насторожилась. Это был тот момент, о котором предупреждал меня принц. Момент,