Смеркалось. Уток не было. Мелькнул силуэт птицы, но я не успел на него среагировать. Фотосессия с природой тоже закончилась из-за недостатка освещённости.

– Ну, кажется всё, – заключил я, – уже ничего не видно. А где Мотька?

– Не знаю, – удивился Саша, – здесь была…

– Давай сворачиваться. На, хоть вверх стрельни, чтобы ружьё почувствовать. Серёга, мы уходим, – крикнул я в направлении его засады.

– Я тоже, – донёсся голос из темноты, – без выстрела сегодня!

Здесь раздался выстрел. Саша всколыхнул вечернюю тишину ружейным грохотом. Я разрядил ружьё и, направляя сына впереди себя, пошли к Сергею.

– Завтра утром может повезёт, – сказал я сыну, – а днём сможем по мишеням постреляешь.

– Ладно, – согласился он.

Мы подошли к Сергею:

– Мотька не у тебя? – спросил я.

– Нет. Я её не видел.

В тревожном недоумении мы подошли к машине. Матильда сидела перед ней, ожидая нас.

– Когда ты сбежала, морда? – удивился я, – сидит себе, надоела тебе такая охота?

– Конечно, – поддержал её Сергей, – скажи: «Сами в грязи сидите. Тут тепло и сухо. А уток, что здесь, что там – нету»!

Такой вот получился «дебютный» выезд Матильды на утиную охоту.

Часть 5

– Пойдём гулять… Ну, давай поднимайся! Кому это надо? Мне, что ли?

Мотя смотрела на меня своими карими глазами не собираясь идти на улицу.

– Поднимайся, тебе говорю.

Она встала и пошла за мной к двери. Такое и раньше с ней случалось, редко, но бывало, что она не очень торопилась на прогулку. Она ещё не старая, – всего восемь лет. Для спаниеля – средний возраст. Просто слегка капризна по-девчачьи. Ей не нравилось гулять под дождём. Слякоть Мотька не жаловала – старательно обходила все лужи и талый снег. Зимние антигололёдные реагенты, обильно рассыпанные дворниками по тротуарам, она преодолевала на моих руках. Собачью обувь и комбинезон Матильда не признавала. Ещё в её щенячьем детстве я предпринимал попытки защитить лапы от грязи, а тело от холода, или дождя. Однако, облачённая в свой оранжевый «скафандр», она просто замирала неподвижной статуей собаки—космонавта. Зато без комбеза, с удовольствием прыгала по чистому снегу, периодически зарывая свой любопытный нос в белоснежные сугробы.

Нынешняя весна позволяла продлить зимнее удовольствие. За окном давно март, а зима, будто ещё в самом в разгаре. Этой зимой снега навалило порядочно – таять будет долго… Но гулять надо!

Вышли с Мотькой из дома топтать сугробы. Мы уже давно и хорошо знаем друг друга. Я не стал настаивать на длительной прогулке. Вернулись домой быстро. Душ для лап, персональное полотенце. Оставив её дома, я уехал по делам.

– Пап, с Мотей что-то не так. Я к врачу её отвезу, – раздался Машин голос в телефонной трубке.

Освободившись, прямиком поехал в ветеринарную клинику, адрес которой прочёл в телефонном сообщении. Мотьке было совсем плохо. Вялая, она вопрошающе осматривала всех и всё. После её выхода на улицу на снегу у клиники оставалось тёмно—бурое пятно. Не надо было быть медиком, чтобы понять всю тяжесть её состояния. Вот только невозможно было понять, откуда это появилась? И, что за болезнь такая? Накануне, Матильда была совершенно здоровой собакой. Утром недомогание, а уже днём такое! Срочные капельницы, анализы, УЗИ. Некоторые анализы пришлось отвозить в специализированную лабораторию. Я сижу с ней у стола, удерживая свою Мотьку, следя за правильным ходом капельного процесса. Вердикт врачей после совещания не утешительный: «Собаке нужна срочная операция, или усыпление. Решайте». После такого приехавшая Ольга почти потеряла способность соображать и ориентироваться. Она была уверена, что это, какое-нибудь отравление… Мотька, – дорогой, и всеми любимый член нашей семьи.

– Без операции она у Вас до вечера не доживёт. Да Вы не волнуйтесь, операция ей поможет, – заверила хирург, – Вы посоветуйтесь…

«Усыпление», «Вы посоветуйтесь…» – звучало не слишком обнадёживающе. «Но что случилось? Ведь только утром с ней гулял! Я где-то слышал, что подобные операции у собак, лишь на некоторое время продлевают их мучения. Однако сказать: “Усыпляйте”? Невозможно! Врач, уверенная в себе, или в успехе операции вселяет некоторую надежду… В конце концов, я не медик, тем более не ветеринар. Хорошо, что ещё не уехала подруга дочери, поскольку свою машину я уже продал, а купить новую не успел. Подруга на колёсах и её можно отправить за кровью для переливания Мотьке. Пока идёт операция, она должна успеть обернуться, здесь недалеко. Лишь бы пробок на дороге не было».

– Делайте.

Когда Матильде вводили анестезию, и она рухнула у меня на руках, я вдруг подумал о худшем. «Вот, наверное, как проходит усыпление животных. Так быстро и тихо…»

«Как мучительно тянется время. Машка раньше в разговоре иногда шутила, говоря мне: «Пойдёшь на пенсию, будешь с палочкой и старой Мотей в “Райсобес” ходить». Как далеко ещё до пенсии, но как хочется в Собес с Мотькой…»

– Операция прошла успешно. Всё удалили, зашили, скоро очнётся. Кровь привезли?

– Да, привезли.

– Хорошо, Сейчас поставим ей капельницу с кровью. Будьте внимательны, когда она очнётся, будет дёргаться, не понимая, что и где она! Держите её, чтобы капельницу не сдёрнула!

Матильду принесли в специальной повязке. Я расстелил на столе новую пелёнку. Она ещё спала. Просыпалась, взбрыкивая, но я удерживал её на столе, как мог, руками и головой одновременно нашёптывая ей в ухо успокаивающие слова. Кому больше нужны были эти слова? Ей, или мне?

Я не мог отойти от неё ни на минуту, хотя Маша предлагала подменить меня. Ольга тоже сидела рядом в безмолвном оцепенении. Отпустили нас домой почти ночью. Решив сделать перерыв в капельницах, и дать возможность отдохнуть дома. Вернувшись, я положил Мотю с собой, но ближе к ногам. Она всегда укладывалась у лица, а через некоторое время перебиралась к ногам. Я решил упростить ей эту задачу. Через пару минут она встала и, шатающейся походкой подошла к моему лицу. Я чуть поддержал её. Она легла, и уснула. Даже не помню, спал я, или дремал, но утро не заставило себя ждать. С утра позвонила сонная подружка дочери с вопросом: «Везти»?

В клинике нас ждали с надеждой. Такое впечатление, что под вчерашней уверенностью скрывались большие сомнения.

Второй день начался с уже знакомых процедур в виде капельниц. Полной картины диагноза Матильдинного заболевания ветеринары не давали. Они ждали результатов анализов, отправленных в лабораторию. Симптомы, выявленные ими на месте, предполагали какое-то страшное инфекционное заболевание, либо случайное отравление неизвестным препаратом. Некоторые борцы с бродячими собаками разбрасывают отраву. Может где и лизнула? Много ли ей надо? А за её любопытным носом уследить почти невозможно. Сколько раз я вынимал у неё изо рта всякую гадость! Ведь всегда сыта, а дрянные кости у неё отнимал. Снег, сугробы, что там под ними?

Состояние собаки не улучшалось. Я выходил с ней на улицу с миской для мочи, и реакция медиков на увиденное в ней не вселяло оптимизма. Снова капельницы, мокрые пелёнки… Я по локти пропитанный мочой с кровью, кажется, сам дурел от осознания того, что улучшения не происходит. Вся влитая вчера в Мотьку кровь снова покидает её с мочой.

Так прошёл целый день. Я пытался подслушивать врачебные разговоры, из которых было понятно, что они не знают, что ещё можно сделать. Вечером, прощаясь с нами, они выписали Матильде целую портянку лекарств и специального питания на несколько тысяч. Благо, что продал машину. Теперь было, чем расплачивался с медиками за анализы, операцию, кровь, исследования, лекарства, консультации и прочее…

В клинику за нами снова заехал кто-то из Машиных друзей, и отвёз домой. Я уложил Мотю на кровать, раскладывая на столике по часам вечерние уколы. Шприцы и ампулы были готовы. Но Мотя слабела. Уже с трудом поворачивала голову в мою сторону и взгляд…