– Мотька, я кому скала? – возмутился я, – Сюда иди!

Бедное животное разрывалось перед выбором. Увидев её нервные страдания и неровное дыхание, я сам поплыл к ней. Матильда явно обрадовалась такому повороту событий. Теперь она без колебаний направилась мне навстречу. Я подхватил её снизу, давая возможность отдышаться и успокоиться. Не переставая грести лапами, она наскоро лизнула меня в лицо.

– Ну, всё, молодец. Ты что так нервничаешь? Никто не тонет. Давай плыть ближе к берегу.

Оказалось, что недолюбливая водные процедуры в квартире, Матильда не прочь охладиться от жаркого солнца в прохладном водоёме. Проще всего ей было купать, когда в воде не было никого из родственников. Тогда подойдя к берегу, я командовал ей: «Вперёд! Купаться»! И она, заходя в воду с удовольствием плыла. «А ну, к берегу»! – твёрдо командовал я и она послушно поворачивала. Но поскольку выходить на сушу не собиралась, то плавала вдоль берега. Уже без всяких команд. Видимо сама, установив для себя пределы, для челночного плавания из стороны в сторону, вдоль берега. Сложно сказать насколько бы её хватило, такие заплывы всегда приходилось прекращать. «Теперь и уточку, стрелянную, мне принесёт, – надеялся я, глядя на её заплывы».

У Мотьки появилось персональное покрывало для купаний, в котором она возвращалась домой. Купалась Матильда всегда много, а потому не успевала обсохнуть перед посадкой в машину. Когда на даче я или Ольга брали это покрывало, она сразу же радостно бежала к машине занимать себе место. А после возвращения, ложилась поперёк крыльца, довольно прогреваясь на солнышке.

– Хорошо, что я крыльцо такое широкое сделал. Разлеглась посередине, а нам прыгай, обходи тебя.

К вечеру Солнце становилось не такое жаркое. В его лучах особенно красиво блестит лоснящаяся чуть вьющаяся шерсть нашей Моти.

Второй этаж нашей дачи был не готов. Я, только утеплив перекрытие между этажами, стелил там черновой пол. Забирался туда по приставной лестнице. Матильда провожала меня наверх, как космонавта. Любопытство её или привязанность ко мне мучали Мотьку, оставленную внизу. Она смотрела мне в след в эту зияющую потолочную дыру. Вопрос стационарной лестницы на второй этаж только зрел в моей голове. Я удалялся от своего питомца в какую-то неизвестность, где неизменно что-то происходило. Ей было невдомёк, как балансируя там наверху, на балках перекрытия между этажами мне непросто мастерить черновой пол. Строительный материал приходилось постоянно перемещать с места на место, устраивая себе временные мостки, чтобы не провалиться вниз. Этаж был также завален всем тем, что никогда не понадобиться внизу. Кругом минеральная вата утеплителя, словом – стройплощадка, на которой Матильде не место. Она, естественно, всего этого не знала. До её чувствительных ушей лишь доносились разные шорохи, звук шагов, стук досок, молотка, какой-нибудь грохот и мои слова. Матильда не находила себе места, бегая у лестницы под проёмом. Она скулила, делая попытки прыгнуть на неудобную для неё лестницу.

Но вот однажды, когда пол был практически готов, я, сидя на своём «детище», прислушавшись, уловил странный звук, похожий на карабканье. Подошёл к проёму и увидел Матильду, взобравшуюся до последней перекладины. Я перепугался. Она сопела, пыхтела, но ползла… Как, расстояние между ступеньками большие, а сами они такие узкие для неё. «Подтягивается»? Я сразу же нагнулся, чтобы помочь ей преодолеть последнюю перекладину. Какова же была её радость! Наскоро лизнув меня в руку и лицо, Мотька стала бегом осматривать новое помещение. Я сел рядом с недоделанным фрагментом пола, преградив собой дорогу ей к опасному участку: «Ещё сунет свой длинный, любопытный нос в минеральную вату! Я сам с трудом отмываюсь от неё».

– Как же ты смогла, Мотька? – погладил я подбежавшую собаку, – ты, что, подтягивалась на передних лапах? Я не понимаю, как?

Матильда промолчала.

Иногда мы жарили шашлык. Не всегда из свинины. Шашлык из курицы тоже сочный и вкусный. Мотя всегда была самым активным участником этого мероприятия. Её постоянно приходилось отгонять от мангала, вылетевший случайно уголёк мог попасть на шныряющую рядом собаку. Но она кружила вокруг него, как охотящаяся акула кружит вокруг своей жертвы, постепенно сужая эти круги.

– Уйди, Мотька, получишь ты свою курицу!

Мотька знала, что таскать еду со стола нельзя. Да не имела она такой воровской привычки, разве, что та половика чёрного хлеба… Она лишь с надеждой болталась под ногами, или замирала тихонько на видном месте, обращая свой жалостливый взгляд на домочадцев. Летней кухней на даче служила открытая терраса, пристроенная к бытовке. Конечно, ей достанется и кусок курицы, и куриные хрящи с остатками мяса. «Но сколько можно ждать, – видимо подумала Мотька, – а жаренная, ароматная куриная нога лежит прямо на краю тарелки! Хрящик призывно торчит в сторону, словно уговаривая её схватить его зубами. Да и нет никого рядом, кроме хозяйки, которая занята своим делом, совсем не обращая внимания ни на неё, ни на куриную ножку. А может и ругать не будет, она ведь самая добрая»?

– А где курица? Здесь же лежала… Ах! – Ольга услышала из-под стола звуки хрустящей косточки, а заглянув под него, увидела охотничью собаку, доедавшую куриную ногу.

Матильда смотрела на хозяйку виноватыми глазами, но продолжала дожевывать свою добычу. Закончив, Мотя, опустив голову к самому полу и поджав свой маленький хвостик, виновато поплелась в бытовку. Она забралась на свою кровать, стыдясь содеянного.

Дополнительно ругать её никто не стал, но мне подумалось, что «Пора Матильде на охоту. Пусть учиться приносить пищу в дом».

Часть 4

Шло время. Матильда стала взрослой собакой. Её врождённую потребность в постоянном поиске чего-либо или кого-либо давно пора было направить в охотничье русло. Я не раз брал её с собой в лес, когда ходили за грибами. Брал в поле, в надежде, что она наткнётся на куропаток, хотя ходил без ружья. В соседнем овраге почти ежедневно скрипели коростели, но подобраться к ним было проблематично из-за непролазных зарослей.

Я давно присматривался к весеннему пролёту вальдшнепа. Ни как орнитолог, или праздный наблюдатель, но хотелось поохотиться на тянущего весной лесного кулика. Матильда должна была идеально подходить для такой охоты. Я хоть охотник не заядлый, а всё только начинающий, пусть уже не первый год; опыт у меня небольшой, тем интереснее мне было попробовать такую охоту. Этот необычный долгоносик, бывало пугавший меня, неожиданно вспархивая из кустов, потревоженный осенними прогулками за грибами, и стал объектом моего пристального внимания. Теперь у меня была настоящая охотничья собака, дополнительный стимул и надежда порадовать себя заветным трофеем.

Охота на вечерней тяге скоротечна, и отыскать среди травы без электрического фонаря, или обученной собаки стреляную птицу невозможно. Фонарик у меня, конечно, был. Но куда удобнее, когда битую дичь тебе подаст ушастая помощница. Жаль только, что я не умею натаскивать, или обучать собак поиску и подачи дичи. Для этого, во-первых нужна эта самая дичь. А где я её возьму? Только на охоте. Вся надежда была на природное чутьё и охотничью кровь Матильды Флай Стар. Своим неугомонным носом на прогулках она обшаривала всю округу. Но охота не прогулка, и как она отнесётся к поисковой работе? Как ей объяснить, что искать нужно именно вальдшнепа, а не плавленый сырок? И что его, в случае удачи, нужно принести хозяину, а не играть с ним, или чего доброго припрятать? Вопросов было больше, чем достаточно. Ответы на них можно было получить только практическим путём.

Ласковая и весёлая Мотька по обыкновению наслаждалась прелестями дачной жизни. Хоть ранняя весна на природе может понравиться не всем, к Матильде это не относилось. Всё её собачье существо буквально ликовало! Естественно на этот раз я захватил с собой на дачу ружьё с патронами мелкой дроби. Выстрелов Мотя не боялась. Новогодние канонады под окном закалили её характер. Я, так же провёл с ней дополнительную работу; брал иногда с собой в лес ружьё, и просто стрелял вверх в её присутствии. Так что в этом плане я сделал все, что мог.