В гулкой темноте коридора рассмотрел одинокую женскую фигурку. Она вросла плечиком в серую казённую стену и, спрятав лицо в ладони, плакала. Это была Ленка. Я тихонечко подошёл. Она медленно повернулась ко мне. Узнала. Шагнула навстречу. Обняла вялыми ручонками, зарылась у меня на груди. Плачет. Я в полном шоке.
Приподняв голову и умоляюще заглядывая мне в глаза, Ленка с видимым усилием прошептала:
– Виталь, что же это такое? Это бред… это не с нами… да? За что? А?
Что я мог ей сказать?! Молчу. Поглаживаю её по голове. До боли стиснул зубы, и снова не хватает дыхания. И снова ртуть воздуха.
– Где кумушкин? – с трудом разлепил губы.
– В палате…
– В сознании?
– Нет… Сегодня утром ещё разговаривала с ним, сидела рядышком…
Она задрожала. Я обнял её крепче. И себя нужно взять в руки! Нужно держаться. Нельзя поплыть.
– Ленка, прекрати… Девочка моя! Слышишь? Я тут. С тобой. Успокойся.
Немного успокоившись, она всхлипнула:
– …сидела с ним рядышком… А он меня уже не слышал… Это наваждение какое-то… Месяц назад… ровно месяц назад… отпуск…
Я провёл Ленку вглубь коридора и усадил на жёсткую коридорную скамейку. Грузно присел рядом. Она продолжила:
– …задумали с Виталькой отдохнуть в пансионате. В лесу. Поехали. Так замечательно всё было! Сосновая рощица, свежий воздух. Гуляли. Белочек с ладошки прикармливали. Такие замечательные, пушистые… хвостики пышные, рыжие… красавушки. Кругом густые сосенки, ели серебристые… брусничники, черника. Природа, облака. Осень! На завтрак – помидорки, сметанка, паштет… ты же знаешь… Виталька любит… Вечером – с берёзовым дымком шашлычок, домашнее вино с корицей. Сядем с ним у костра, рассказываем друг другу истории, смеёмся, мечтаем… Виталька уже тогда чувствовал себя неважно, жаловался, что голова болит, затылок. Пенял на давление. Ну, болит и болит. А у кого в наше время голова не болит? У всех болит! Вот и не обращали внимания. Однажды температура поднялась. Невысокая. Тридцать семь с половиной. Виталька отлежался, а наутро, вроде бы, получше стало. Ходили с ним на речку купаться…
Ленка съёжилась и умолкла. Воспоминания о недавнем отпуске вызвали у неё очередной приступ психоза. Она беззвучно заплакала, задрожала. Я согнулся на горбатой скамейке рядом. Помолчав, скупо выдавил:
– Что дальше?
– А что дальше… Так классно всё было. Как в раю. Эдем. Я о такой любви и мечтать не смела. Виталька меня замуж позвал. Кольцо дорогое подарил… Красивое… кольцо… подарил… да… с изумрудом…
Завал полный. Сижу, тупо уставившись в холмик засохшей краски на стене.
– …такая идиллия. Хоть навсегда в пансионате оставайся! – тихо продолжила Ленка, незримо глядя в зелёный линолеум пола. –Ну так нам не хотелось обратно в этот вонючий город! К тому же, Виталька лучше стал себя чувствовать. Мигрень поутихла. Наверное, чистый лесной воздух помог. Но пришлось возвращаться. Сам понимаешь, как оно в жизни… Работа, работа, снова работа. Дела всякие неотложные. Позвонили срочно из офиса. Вызвали. Какой-то выгодный контракт назревал. Мы вернулись, не догуляв пять дней. А уже на следующее утро Виталька вышел на работу. Ты же знаешь, как его на фирме все любят… Ребята из отделов собрались. Давай, мол, Иваныч, проставляйся за возвращение. Вливайся, мол, обратно в рабство! Виталька в магазин сгонял, колбаски купил разной, сыра, оливок, вина. Стол накрыл хороший. Сослуживцы собрались, бокалы вскинули, только-только первый тост ему говорить, а Виталька, прямо за столом – раз!, и потерял сознание. Еле-еле его успели на руки подхватить, чтобы головой о столешницу не стукнулся.
Все в шоке, звонят кто куда, меня вызвонили. Суетятся, кричат. А я им и отвечаю, мол, прежде всего, успокойтесь, срочно вызовите скорую. А сама себя утешаю: ничего страшного, может вирус какой подхватил?.. Я же ни о чём и не догадывалась даже! Виталик пришёл в сознание, осмотрелся. Первые несколько минут никого не узнавал. А потом ничего. Поднялся, заулыбался. Сказал, что не нужно никаких скорых. Ребята сбегали в магазин за минералкой. Он попил, умылся. Пришёл в себя. Шутить даже стал. Всё вокруг опять весёлые. Сам знаешь, как бывает в компаниях. Прошло – и слава Богу! Дальше квасить продолжают. А Виталька посидел ещё немного, да и улизнул потихоньку домой.
Сел в машину, звонит мне по мобильному и говорит: «Ленок, что-то я себя вообще не узнаю. В офисе вырубился. Сейчас вот за рулём сижу, дурак дураком. Не могу сосредоточиться. Хочу завести машину, домой поехать, а в глазах картинка плывёт, туман какой-то. Ничего не могу разглядеть». Я ему и приказываю, мол, Виталичек, бросай-ка ты на фиг своё бесценное иномарочное корыто, вызывай такси и быстрее дуй домой. Я тебе чайку целебного заварю, под одеялко уложу. Врача вызовем, он тебе какую-нибудь шипучку пропишет…
Ленка снова умолкла. Скомканным платком вытерла глаза. Перестала плакать. Наверное, это страшное повествование, изливаемое с таким усилием, с такой неимоверной болью, мучительно переживаемое ею вновь и вновь, но переживаемое уже не наедине с пустым больничным коридором, а вместе со мною, немного успокаивало её. А может быть, просто отвлекало? Да и горе теперь делилось на нас двоих. И, вроде бы, меньше его от этого было.
– Пойдём к кумушкину, – тронул я Ленку за локоть.
– Сейчас, сейчас пойдём… конечно, пойдём, – заторопилась она, понимая, что времени у нас не так уж и много. – Позволь закончить, Виталь. Пожалуйста! Мне бы выговориться. Родителей нет, детей нет, подруга лучшая – и та на Дальнем Востоке. Одна я. Думала, вот оно, счастье. А видишь, как… Всего пару минут… пожалуйста!
– Хорошо, хорошо! Конечно! Не плачь только, Ленусик, – обнял я раздавленную горем женщину.
Она продолжила:
– …вернулся он домой, я его встретила, помогла разуться, раздеться. Попробовала лоб – опять температура. Сил у него совсем уже не оставалось. Вызвали скорую помощь. Они приехали. Правда, быстро приехали. Смотрели-смотрели, пыхтели-пыхтели… ты же знаешь нашу местную медицину…
– Да уж, – невесело заметил я. – Знаем мы эту гусарскую рулетку. Только и горазды руками разводить и деньги выдавливать!
– …сделали укол какой-то. Осмотрели, подозрительно так пошушукались, и посоветовали нам утром обратиться в больницу. Уж как я уговаривала Виталика! Всё упирался. Не хотел в больницу. Как будто чувствовал что-то. Наутро, буквально силой, потащила я его в нашу областную, клиническую. Анализы сдали, провели обследование. Хорошо, что деньги на заначке были. Ты же знаешь, как сейчас в больницах. Только попади туда. Не то что не помогут – рта без денег открывать не станут! Знакомые рассказывали, чей-то сын с проникающим ножевым ранением в больнице чуть ли не на полу валялся, пока отец не примчался. Прочухон выписал, прокуратурой припугнул, денег дал. Только тогда закрутилось… Короче говоря, врачи обследовали и сказали, что, мол, здоров как бык. Ты представляешь?! Я там такой хай подняла! Какой, кричу, бык? Какой здоров?! Если молодой мужик сознание за столом теряет, о каком здоровье может идти речь? А они только плечами и пожимают. Я давай братику его, Толику, звонить. Втихаря от Виталика. Толик примчался по-быстрому, за шкирку его, меня – и в джип свой. Сказал, в столицу надо. Собрались, и в этот же день поехали, значит, в Киев, на томографе мозг обследовать. Магнитно-резонансная томография называется. Денег пропасть заплатили, чтобы без очереди. Толик помог, порешал. Обследовали. А там…
Ленка заплакала. Я, было, собрался воды ей принести, но она меня за локоть – цап!
– Погоди, Николаич! Я в норме… да…
И продолжила:
– …обследовали, а там… Господи! Метастазы в головном мозге, в правом лёгком. Даже костные позвонки – и те поражены раковыми клетками. Брат в шоке. Виталику не говорит. Мне не говорит. Насилу его расколола. Признался. Так я, прямо в коридоре, в обморок и улетела. Толик отлил меня водой, бегает вокруг меня с кружкой: «Вы что, на пару с Виталей меня довести решили?» В общем, истерика полная. Из Киева бегом обратно, домой. Врачи посоветовали. Сказали, что наша местная профессура по онкологии чуть ли не самая продвинутая в Украине, чудеса творит.