В связи с тем, что резкая смена климата вызвала на корабле эпидемию острых респираторных заболеваний, и медикам пришлось круглосуточно бороться с коварными вирусами, в отпуск я был отправлен только на “ёлочку”. Но и это было очень хорошо. По поводу отпусков на флоте существует четкая система разграничений по званиям, должностям и специальностям. Каждому овощу свое время. А вот и народная мудрость.

“Просидев штаны до дыр, в отпуск едет командир”.

Это значит, что в отпуск он всегда идет случайно-неожиданно. В зависимости от обстановки может и вообще лишиться такового, заручившись при этом туманными обещаниями командования соединить два отпуска (но не более девяноста суток) в следующем году. Что ж. Он командир! Ему командуют “смирно!”. За все надо платить.

“Солнце жарит и палит, в отпуск едет замполит”.

Каждый командир предоставляет отпуск своему заместителю в лучшее время года, проявляя о нем заботу, зачастую диктуемую страхом испортить с ним отношения и тем самым обрести в лице политработника штатного стукача. Ведь доклады в политический отдел обо всем, что иногда позволяет себе командир, проводятся его заместителем по политической части. Вот и мотай на ус.

“В поле мерзнут глухари – в отпуск едут технари”

Это и понятно. Зимой корабли в Советской Гавани стоят вмерзшие в лед, что и дает механикам возможность оторваться на время от своих вечно ломающихся железок.

“Зреют фрукты, зреют вина – в отпуск едет медицина”.

Хотя этот художественный перл и не относится к врачам плавсостава, все же доля правды в нем есть. Ведь как-то надо оправдывать сидящую на погонах эмблему медицинской братии... Чаша со змеей означает буквально следующее: хитрый, как змей, и не дурак выпить! А вообще-то, врачи ходят в отпуск по жесткому графику, т.к. люди болеют вне зависимости от сезона, и лечение их должно быть организовано всегда. Это замполит может убыть в отпуск в любое время без малейшего ущерба для боевой готовности.

Кто на что учился...

Отсидев двое суток в гостинице “Советская Гавань” и, наконец, прорвавшись на самолет, летевший до Хабаровска, я двинулся в отпуск. Авиапредприятия Дальнего Востока по уровню своей комфортности достойны быть занесенными в Красную Книгу, т.к. подобного сервиса нельзя увидеть больше нигде. Синее деревянное здание совгаванского аэропорта с руководящей колокольней на крыше находится километрах в пяти от города. Чтобы утром попасть на самолет, нужно изрядно поволноваться в ожидании автобуса, курсирующего по свободному графику, т.к. поймать такси невозможно. Хотя эта услуга местных автобаз для пассажиров предусмотрена, но... это только в отчетах о расширении сферы услуг и росте их объемов. Однако же, все жаждущие попасть в аэропорт, все же туда попадают, вопреки даже стараниям местной транспортной конторы. Остается главное – не сломать ноги и шею на сталактитах местного гальюна и ... мелочи – зарегистрировать билет и сесть за столик находящегося прямо в зале ожидания кафе-буфета, обслуживаемого вечно сонными, но всегда готовыми прийти на помощь работниками общепита. За определенную мзду, конечно. Наконец, взревев двумя моторами, комфортабельный лайнер АН-24, подняв в воздух тучи песка (полоса-то грунтовая), уносит Вас на встречу отпускным прелестям.

И вот Хабаровск – основная перевалочная база для всех дальневосточников. Едва успев приземлиться, я снова поднялся в воздух на долгожданном ИЛ-62, выполняющем рейс на Ленинград. Через восемь часов – очередная посадка. И пересадка на Минск – родную свою Белоруссию. В Минске я приземлился в 23 часа, что не внушало оптимизма, т.к. последние автобусы на Новогрудок – конечный пункт путешествия перед родной деревней – уже ушли. Надо было думать о ночлеге, довольно тугой кошелек и тяжелый чемодан, в котором лежали дальневосточные гостинцы, вселяли уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне. Взяв такси в аэропорту, я бодро отдал команду:

– В гостиницу!

Однако, объехав все отели города (так, по крайней мере, сказал таксист), военно-морской эскулап оказался вышвырнутым на улицу. Посреди ночи и в родной столице. Вот и весь фокус. Офицеры гвардии при гнилом царском режиме, отправляясь в театры, не имели права садиться в партере дальше третьего ряда из соображений престижа военной формы. Советская флотская гвардия не имела права на койку в гостинице ... за свои же собственные деньги.

Я устало и растеряно стоял возле своего тяжелого чемодана. Разница во времени давала о себе знать. На Дальнем Востоке было, как-никак, семь утра. Из грустных размышлений о тленности бытия военмора вывел женский голос.

– Эй, морячок! Что, заледенел? Спать негде?

Рядом стояли трое, подвыпивших и улыбающихся – мужчина и две женщины и с заинтересованным участием смотрели на эскулапа.

– Вы угадали, спать действительно негде. Вот прилетел из Совгавани в родную Беларусь, а она меня отвергает. Ни в одной гостинице места нет, а устал так, что челюсть сводит, – честно признался я.

– Поехали, морячок, с нами. По крайней мере, постелью тебя обеспечим.

Увидев некоторые колебания приглашаемого, дама, добродушно улыбнувшись, сказала:

– Да ты не волнуйся... Не ограбим... И услуг не потребуем. И весело расхохоталась.

Утром хорошо отдохнувший и плотно позавтракавший военмор, поблагодарив гостеприимных хозяев, но даже не попытавшись запомнить адрес своих благодетелей, уехал на вокзал. Спасибо хорошим людям.

Через пять часов его обнимала жена, дочка, папа и мама. Организация проведения отпуска в деревне зависит от времени года: летом – сельхозработы плюс разъезды “по гостям”, зимой разъезды “по гостям” плюс “разъезды по гостям”. Зимой отпускнику в деревне делать нечего, кроме как круглосуточно травить родителям и соседям были и небылицы флотской жизни. Очень уж благодарные слушатели! И каждый сосед норовил пригласить в гости. И не только потому, что он гостеприимен, а для того, чтобы иметь возможность рассказать потом другим, как весело был проведен вечер с моряком, и какие страшные и забавные истории были при этом услышаны. А посему читателю вряд ли было бы интересно читать отпускные подробности зимнего отпуска военморов.

Отпуск всегда пролетает быстро – не боевая служба! Не успели мы оглянуться, как пришло время собирать чемоданы и снова (в который раз!) лететь на Дальний Восток. Очень уж дальний, хотя и нашенский. Расцеловав всегда плачущую маму ... Все повторяется с неизбежностью вечного круговорота воды в природе.

Самолет приземлился в аэропорту города Владивостока. Получив багаж и укутав от пронзительного январского ветра дочку Оксанку, мы укатили в город навстречу своей первой собственной комнате в двухкомнатной квартире. Хотя душу мою томили нехорошие предчувствия, однако, о них не было произнесено ни слова. И предчувствия не обманули.

Попытка открыть дверь собственным ключом не увенчалась успехом. На звонок открыла дверь знакомая нам Кащей Бессмертный и сразу же с места в карьер выплеснула в лицо ошарашенной Ниночке кучу сведений.

– А ... приехали! Можете уезжать обратно, сейчас квартира уже наша! Я не знаю, где вы болтались полгода. Право на квартиру вы потеряли. А мое право на нее удостоверено ордером.

И предъявила ордер к смотру. Я был ошарашен не меньше своей жены. Но мужское самолюбие не позволило мне отступить без боя. Любая человеческая подлость вызывала во мне приступ необузданной ярости. Однако, ситуация была не из тех, в которой можно было дать этой ярости выход. Нужна была трезвая мысль, которая от неожиданности в голову не приходила.

– Погодите кричать, – внешне спокойно обратился я к Кащею. В этой ситуации надо разобраться. Позвольте пока пройти в комнату. Мы все же с дороги и довольно продрогли.

Видно этот довод был принят Кащеем заслуживающим внимания, т.к. она все же неохотно посторонилась и пропустила “хозяев” в квартиру. Немного согревшись, я начал действовать.

– Что мы имеем на данный момент? Первое, факт дикой непорядочности человеческой. Вы воспользовались нашим отсутствием и нашим гостеприимством для того, чтобы отнять нашу же квартиру. Несмотря на то, что муж Ваш служить только начал. Второе. Мы имеем два законных ордера, один из которых выписан незаконно. Это не вызывает сомнений, но с этим придется, видно, долго разбираться. Посему решим так. Временно моя жена с дочкой будут жить вместе с Вами, или же Вы вместе с ней. Ваш муж и я будем жить на кораблях, благо оба они стоят на 33-м причале, что я видел по пути сюда. Такое решение Вас устроит?