— Ну так что — впустить его?

— Да-да. Я должна его видеть. Я обещала.

— Хорошо. Жди здесь, я открою. Мне присутствовать при вашей встрече?

Волнение помешало Мадлен ответить. Мэриан грустно улыбнулась и обняла ее.

— Не беспокойся. Все образуется. — И пошла открывать парадную дверь.

Она тоже волновалась: ведь когда-то Пол О’Коннелл занимал огромное место в ее жизни; она тяжело пережила его предательство. Но с тех пор столько всего произошло, что Мэриан стало казаться: это не она, а какая-то другая, незнакомая девушка любила Пола. Тем не менее она ожидала, что, открыв дверь, что-то почувствует: ревность, боль, сожаление или радость. Только не презрение.

Он улыбнулся — когда-то эта улыбка переворачивала ей душу. Но, Боже мой, как давно это было — в другой жизни, на другой планете? Ныне она стояла на пороге роскошного особняка в фешенебельном районе Лондона, в доме, купленном Полом для Мадлен, потому что, как выяснилось, он был богатым человеком.

— Привет, Мэриан. Как ты?

— Спасибо, нормально. — Она посторонилась, давая ему пройти.

— Ты изменилась. Если бы я не ожидал тебя здесь увидеть, ни за что не узнал бы. Тебе идет эта прическа, ты…

— Мадлен ждет, — перебила она и первая шагнула в гостиную. Раздосадованный ее невниманием, Пол последовал за ней.

Мадлен стояла в центре комнаты. Она похудела; прекрасное лицо выглядело изможденным. Мэриан, словно оберегая сестру, стала рядом с ней, и Полу захотелось ее убить. Зато в потемневших от боли фиалковых глазах — которые он безумно любил! — он разглядел за недоверием и страхом неугасимую страсть; Мадлен боролась с собой. С тех пор как она дала согласие на встречу, он много раз проигрывал в уме разные варианты, но теперь, при виде ее страданий, просто раскрыл объятия и прошептал:

— Любовь моя! О любовь моя!

Мадлен стремительно метнулась к нему на грудь, как измученное дитя.

— Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, — пробормотал он. — Я узнал от Дейдры о смерти твоей тети. Просто не знаю, что сказать в утешение.

Ах, как хотелось Мэриан встретиться с ним взглядом! Нет, она не собиралась разоблачать Пола перед Мадлен — просто пусть знает, что она видит его насквозь. Сразу после ее отъезда из Нью-Йорка Мэтью известил его о кончине Селии.

Но Пол не смотрел в ее сторону: пожирал глазами Мадлен.

— Мы можем поговорить?

Мадлен повернулась к кузине.

— Не беспокойся за меня.

И Мэриан поплелась наверх, потрясенная их молниеносным примирением и властью Пола над Мадлен. Еще хуже было то, что она убедилась: несмотря на все его гнусные выходки, всю ложь, Пол действительно страстно любит Мадлен, жить без нее не может. Как все сложно!

Закрыв за ней дверь, Пол взял Мадлен за руку и усадил на диван. Сам сел рядом, обнял ее, погладил по волосам.

— Ты догадалась, что я сделал это для книги, не правда ли?

— Ну, я… Не знаю… Я надеялась…

Он запрокинул голову и зажмурился, как от невыносимой боли.

— Не могу высказать, Мэдди, чего мне это стоило. Я и всегда любил тебя, но сейчас… Обними меня, Мэдди, держи и не отпускай. Скажи, что прощаешь, что между нами ничего не изменилось.

Она положила его голову себе на плечо и заплакала, вспомнив, как, утешая Энрико, мечтала, чтобы на его месте оказался Пол. И вот он здесь, рядом, он страдает, и ее сердце переполнено любовью.

— Я прощаю тебя — за все. Как я по тебе тосковала!

— Тогда почему ты сбежала к нему? Я буквально лез на стенку, представляя, чем вы там занимаетесь. Но поделом мне — за то, что я сделал!

— Не мучай себя, Пол. Это в прошлом. Мы вместе, и нам ничего не страшно.

— О любовь моя! — шептал Пол, целуя ей руки. — Я искуплю свою вину! Ты прекрасна и чиста, а я тебя эксплуатировал — ты даже не знаешь, как. Я сам не всегда понимал, что делаю. Но это не повторится. Никогда! Мне в жизни ничего не нужно, кроме тебя. Ты и есть — жизнь!

— Тогда зачем ты это сделал? Я понимаю: для книги… но…

— Это трудно объяснить. Я надеялся, что до этого не дойдет, но, понимаешь, Шамира…

Мадлен побледнела.

— Я обязан открыть тебе глаза, Мэдди. Это причинит тебе боль, но ты должна знать, что она из себя представляет.

Он дал ей собраться с силами.

— Ты готова?

— Да.

— Хорошо. В первый раз она пришла ко мне, когда ты была в Марокко — рекламировала крем для загара. Сказала, что любит меня и что я напрасно теряю с тобой время. Естественно, я велел ей убираться. Она ушла, но на другой день снова явилась. На нее было жалко смотреть: она валялась у меня в ногах, словно нищенка, вымаливая мою любовь. Но, жалея, я презирал ее и в конце концов силой поднял с колен и буквально выбросил на улицу, пригрозив, что если она не уймется, я расскажу тебе правду о твоей лучшей подруге.

Прошло несколько недель. Она улетела в Лос-Анджелес, а потом и мы поехали туда. При тебе она не могла дать себе волю, но ей повезло: ты уехала на прослушивание. Помнишь, Рой застал нас в бассейне? Она сказала, что собирается за покупками, и я решил искупаться. Через несколько минут она вышла из дома с ножом в руке и пригрозила, что если я не займусь с ней любовью, она сделает меня инвалидом — в определенном смысле. Сначала я думал, что она шутит, но она прыгнула в воду и стала за мной гоняться. Даже тогда я был склонен считать это игрой. И только когда она приставила мне нож к горлу и потребовала, чтобы я ее поцеловал, понял, что она способна осуществить свою угрозу. Поэтому я поцеловал ее — и когда она на мгновение утратила бдительность, затащил под воду и вырвался. Слава Богу, в этот момент появился Рой, иначе Бог знает, что могло бы случиться.

Я хотел рассказать тебе, но это было так дико, так неправдоподобно, что мне самому не верилось в реальность происходящего. К тому же, будучи писателем, я не мог не понимать, какой ценный психологический материал плывет в руки. Но мне не хватало развязки — хотелось чего-нибудь «забойного». Я решил сделать Шамиру жертвой воображаемого убийства. Это годилось для эффектной концовки, однако мне не хватало промежуточного звена, чтобы закруглить эту сюжетную линию. Я провел много бессонных ночей — и наконец понял: нужно довести эту историю до публичного разоблачения. Остальное ты знаешь.

По телу Мадлен пробежала судорога.

— Вот стерва, а еще называла себя моей лучшей подругой! Надо было меня предупредить — я бы тебе подыграла.

Пол замотал головой.

— Видит Бог, я сожалею о содеянном, но в то время я добивался полного правдоподобия. У меня уже были написаны все сцены: на террасе, наш разговор перед банкетом… Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя о доверии? Я знал, что мне предстоит, и пытался косвенно тебя подготовить. Думал, мне это удалось, но… — Он издал сухой сдержанный смешок. — Теперь-то я понимаю, что провалился. Господи, если бы можно было вернуть тот вечер, я бы ни за что так не поступил… если бы знал, чем все это кончится.

— Ты имеешь в виду ссору с Шамирой?

— Нет — то, что мы будем вот так сидеть, пытаясь склеить то, что я неосторожно разбил. Но, видит Бог, мне хотелось ее растерзать! Набросилась на меня, словно дикая кошка: мол, я из ревности разрушил вашу дружбу. Но что меня совершенно убило, это что она свалила с больной головы на здоровую — сделала из меня развратного злодея, в то время как сама меня преследовала.

— Так ты не занимался с ней любовью?

— Нет. А ты с Энрико?

Мадлен улыбнулась.

— Нет. Правда, мы провели вместе ночь. Он держал меня в объятиях, баюкал и рассказывал сказку — можешь себе представить? Это было очень приятно.

— Он не обладал тобой?

— Не мог. У него только что умерла жена, он был в трауре. Знаешь, после тебя он — лучший мужчина в мире!

Пол резко отстранился от нее и спрятал лицо в ладонях.

— Значит, ты бы ему позволила, если бы не смерть жены?..

— Нет! Нет! — Страх перед новой вспышкой ревности толкнул Мадлен на ложь. — Нет, Пол, я ни за что не отдалась бы другому.