– А я умею вскрывать замки и еще делаю парочку вещей, которые неприличны для законопослушного гражданина, – видя удивление на лице Бьерна, я развела руками, – Господь Бог только знает, кто из нас на самом деле маньяк, преступник, а кто – невинный одуванчик. А вот ты – кто ты?

– Что ты хочешь? – Он начал испытывать дискомфорт. Кажется, половина дела сделана.

– Я хочу, чтобы ты помог мне, – заявила я.

Присутствие Бьёрна делало машину меньше, а салон – теснее, но я не обращала на это внимания. Сообщив мужчине, что сперва мы приведем его в порядок, я направила автомобиль по шоссе к ближайшему мотелю. Душ, еда и нормальная кровать – вот три лекарства в рецепте от доктора Иваны.

Создающий впечатление огромного и опасного мужика, который может одним ударом сломать челюсть, Бьерн был сейчас молчалив и угрюм. Если первое было его чертой, то второе явно относилось к моему появлению. Но если я смогла перешагнуть через всё, то и он сможет. Нам было ради чего объединить усилия.

Горячая вода и бритва явно послужили с пользой. Вытираясь полотенцем, мужчина был доволен, как не пытался это скрыть. С него словно сбросили лет десять, и миру явился вновь прежний Бьёрн Гис. Я сидела на ручке старого кресла, щелкая каналы такого же старого телевизора, когда бывший агент вышел из ванной комнаты.

– Пицца, кофе, картошка, – я махнула рукой на стол, где стояли коробки с едой, и продолжила искать какую–нибудь интересную программу. Солнце, падающее прямо на меня в окно, нагревало джинсы, и ноги начинали плавиться от жары.

– Так что же ты хочешь? – Бьерн держал пластиковый стаканчик с кофе и выглядел совершенно по–человечески. Я отложила пульт в сторону и повернулась к нему:

– Хочу поймать Гаспара Хорста. Если не получится, то – остановить.

Бьерн медленно поставил стакан на стол.

– Нет.

– Что "нет"? – Я не могла не заметить, как его лицо напряглось.

– Я не буду в этом участвовать, – судя по тому, как заходили желваки на его скулах, он не шутил.

– Проблема в том, что отказаться ты не можешь. Обелить твоё имя, доказать его вину, восстановить справедливость, отправить его за решетку, – я продемонстрировала ему загнутые пальцы. С Бьерном явно творилось неладное, его лицо пошло красными пятнами.

– Остановить – значит ...

– Остановить, – закончила я за него фразу. Бьерн нервно потер лицо.

– Ивана, ты зря решила, что я помогу тебе.

– Я знала, что ты так скажешь. На этот случай я подумала, что сообщу о твоем соучастии в делишках Тагамуто, – пожала я плечами, – не думай, что я глупа. Ты можешь придушить меня и избавиться от проблем. Но ты – полицейский до глубины души, и твоё тайное желание – найти Гаспара. Так что, думаю, что ты согласишься.

– Даже не представлял, что ты настолько хитра, – эти слова можно было расценивать как фактическое согласие. Я улыбнулась ему:

– Быстро учусь.

***

Умение исчезать необходимо лишь тогда, когда на кону стоит слишком много. Мы не прячемся. Небольшая квартира, снятая на последнем этаже дома, где большинство жильцов – такие же иностранцы, как и мы, это наше логово. Неприметное, обычное и безопасное настолько, насколько может таковым быть.

По утрам я слышу, как Бьёрн качается и заставляет мышцы вернуться в прежнюю форму. Тяжелое ритмичное дыхание сопутствует каждому движению. Я закрываю глаза, переворачиваюсь на другой бок и сплю еще полчаса. Бьёрн – наша силовая и стратегическая часть. Я – помощник на подхвате. Мы тратим много времени на изучение карты города, всплывающих в Сети сведений и отслеживаем новости. Забираем у разных неприметных людей – школьников, студентов, бодрых стариков сделанные фотографии. Всё это – работа Бьёрна на темной стороне нашей задачи. Я прихожу в банк, снимаю наличные, решаю вопросы, связанные со всем самым, что ни на есть, обыденным. Кроме того, я догадываюсь, что Бьёрн задействует и свои ресурсы, ведь у него предостаточно всевозможных знакомств и связей.

К концу месяца мы получаем достаточно сведений, чтобы быть готовыми к следующим шагам. Бьёрн ворчит, что для его работы это омерзительно долгие сроки, ему удавалось находить всё, что требуется за неделю. Я напоминаю ему о том, что обычно полиция чаще проваливает дела, чем раскрывает, торопясь закончить расследования в короткие сроки. Он возмущенно фыркает, но соглашается.

Когда я остаюсь одна, то могу уделить время своим тренировкам. Бьёрн настоял на том, что я должна знать приемы, способные поразить цель на близких дистанциях. Больше всего мне нравятся ножи. Сбалансированные и острые, они сами ложатся в руку. И я раскраиваю раз за разом мягкое чучело, заставляя лезвие попадать в цель. Вначале ножи просто брякались на пол, а теперь я с удовлетворением наблюдаю, как они подрагивают в фантоме.

Остановить – значит убить.

Осень начинается так незаметно, что границу между ней и туманным, нежарким летом сложно заметить. Бьёрн всё чаще выходит на охоту, а по возвращении подолгу стоит возле стены, на которой развешана карта, прикреплены разнообразные фотографии и газетные вырезки.

Мы сидим в тишине, а за окном идет дождь. Я не отвлекаю Бьёрна от его мыслей, просто сижу по–турецки напротив и просматриваю новостные сводки.

– Он больше не убивает, – произносит неожиданно Бьёрн. Эта фраза требует продолжения, и я молчу, прокручивая вниз страницы.

– Я долго пытался понять, что связывает вас двоих. Мне казалось, что простого объяснения всему происходящему тут недостаточно.

– Иногда самые запутанные вещи на самом деле очень просто объясняются, – я знала, что однажды нам придется это обсудить. Бьёрн смотрит на меня, и его тяжелый взгляд выдает происходящую в нём борьбу. Я заметила её уже давно, еще тогда, когда нашла его в старом трейлере.

Бьёрн болен своими тайными демонами, и они не останавливаются ни на секунду, разрушая его. Он знает, кем была Анна Тагамуто, но никогда не признает этого, для него Анна никогда не будет выглядеть тем, кем была. Иначе остатки мира Бьёрна расколются вдребезги.

Анна мертва, а Гаспар Хорст - нет. И Бьёрн не остановится, подстегнутый моими словами о справедливости, чтобы найти более подходящую цель для своего внутреннего хаоса, который требует от него действий. Для него посадить Гаспара за решётку – вопрос собственного спасения.

Проснувшись далеко за полночь, я слышу, как в другой комнате Бьёрн отжимается от пола. Старый пол под линолеумом неопределенного цвета скрипит, и я сбиваюсь со счета, попытавшись понять - сколько раз Бьёрн уже проделал это упражнение.

А за стеной продолжают напрягаться мышцы и выпирать рыбацкой сетью вены на руках Бьёрна, всё ещё надеющегося обрести покой. Наши демоны пока молчаливы и сдержаны. Но когда они открывают свои пасти, они оглушительно кричат и рвутся на свободу.

Глава 4

Тренировочный лагерь Абу–Хамиз.

Песок здесь везде. Внутри палаток, построенных бараков. На лице, в волосах. В оружии, в двигателях машин. Песок пытается подчинить себе всё, медленно и упорно. Когда поднимается ветер, он бросается в глаза, засыпая их мириадами песчинок. У песка нет имени, нет начала и конца. Никто не знает – откуда он берется в таких количествах, продолжая своё неумолимое наступление. Кое–где еще борются за жизнь оазисы, ожесточенно и без отдыха. Но колодцы пересыхают, реки меняют свои русла, озера иссыхают, уступая под натиском песков.

Каждое утро от лагеря в пустыню отъезжают машины, и их следы вьются по песку темными линиями. Глухой рокот взрывов раздается слишком далеко от любой живой души, кроме тех, кто участвует в испытаниях. Затем проводятся замеры и проверки конструкций, уцелевших или не уцелевших после взрыва. Инженеры и те, кто курирует их работу, оживленно обсуждают результаты. Несколько человек в европейской одежде явно изнывают от жары. Те, кто невидимы, но полностью экипированы для боя, живьем плавятся в бронежилетах и амуниции. Ведь днем здесь отметка термометра ползет до пятидесяти градусов по Цельсию, а вот ночью падает почти на сорок пять градусов вниз. Но это не помеха для невидимых глаз в прицелах снайперских винтовок и тех, кто отслеживает малейшие передвижения членов отряда по пустыне. Поэтому необходим контроль – полный, ежесекундный и непрерывный.