— М-м-м… Не совсем.
— Хорошо, объясню конкретнее. Вы уступаете мне пианино, а я отдаю главную роль вашей дочери. И Ольгу ждет всесоюзный… Да что там, всемирный успех! Потому что мюзикл будет действительно грандиозный, его увидят в десятках стран. С Фурцевой уже есть предварительная договоренность, — понизив голос, внаглую соврал я и выразительно кивнул на пианино.
— Ох, что-то вы меня прямо-таки огорошили.
Владимир Климентьевич снял шляпу и вытер потную залысину носовым платком. Не мудрено, мечтал ли он, входя в отдел музыкальных инструментов ЦУМа 10 минут назад, что на его дочь вскоре может обрушиться всемирная слава? Да я и сам об этом не знал, пришлось импровизировать буквально на ходу. Как нельзя вовремя в памяти всплыл мюзикл "Notre-Dame de Paris". К счастью, я помнил все партии, все музыкальные отступления, да и моя последняя женушка в свое время задолбала крутить этот CD-диск, видите ли, у нее под "Belle" в постели обострялись сексуальные чувства. Так что поневоле запомнишь.
Я подошел к пианино и сыграл опостылевшую мне когда-то партию Феба, сопровождая это своими вокальными потугами. Кажется, получилось неплохо. После чего слегка поклонился обступившей нас толпе любопытных и спросил, глядя прямо в глаза Владимиру Климентьевичу:
— Это тема одного из либретто в моем мюзикле. Симпатично звучит, не правда ли?
— Потрясающе! — всхлипнула какая-то старушка в ретро-шляпе 20-х годов с цветами на тулье.
— Я… Я согласен! Но что же я скажу своим девочкам?! — принялся заламывать руки очкастый.
— Ну, если боитесь сказать правду, скажите, что в инструменте в последний момент обнаружили заводской брак и его возвращают на завод. А вам, соответственно, вернули деньги… Давайте-ка отойдем в сторонку, подальше от посторонних ушей, пошепчемся… Итак, Владимир Климентьевич, сколько я вам должен? Тысяча рублей вас устроит? Сверх номинала получается 150 рублей, которые вы можете закроить на личные нужды. А своим заодно расскажете, как познакомились здесь со мной, якобы просто увидели и обалдели — вот он, живой Егор Мальцев. Познакомились, пообщались, показали фото жены и дочки, рассказали, что Ольга учится в Гнесинке, а Мальцев тут же клюнул и предложил восходящей звезде оперной сцены главную женскую роль в своем новом мюзикле.
Тут я, конечно, поступил благородно, в смысле насчет тысячи рублей. Думаю, товарищ и от своих 850 не отказался бы. Но мне его стало как-то жалко, мало ли, вдруг влетит дома по первое число, тем более не исключено, что его "девочки" в конце концов узнают, как все было. И не факт, что с мюзиклом все выгорит. Нет, я, конечно, теперь уже попытаюсь написать русскоязычную версию, из оригинальной на французском я только как раз "Belle" и помнил. Но не факт, что прокатит на худсовете. Вот если бы я действительно заручился поддержкой Фурцевой… Мечтать, как говорится, не вредно.
— Хорошо, тысяча так тысяча, — выдохнул Владимир Климентьевич, озираясь по сторонам. — Когда я могу получить свои деньги?
Ого, как резко в нем проснулся делец! Ну так что ж, закалка, видать, серьезная, раз разговор о деньгах возвращает его из фантазий в реальность.
— Так, времени у нас в обрез, через час отдел закрывается, а моя сберкасса находится в моем районе, в Черемушках, — задумчиво побарабанил я пальцами по крышке пианино. — Владимир Климентьевич, а давайте мы поедем с инструментом сразу ко мне. По пути тормознем у сберкассы, пока она еще не закрылась, и я при вас сниму деньги. Устраивает такой вариант?
— В принципе, устраивает…
— Отлично, только еще скажите, какая у вас машина? Для меня найдется место в кабине?
— ЗиС-150, тентованная. Вроде просторная кабина, в крайнем случае уж как-нибудь потеснимся. Ну что, товарищ продавец, где обещанные грузчики? Давайте команду на погрузку.
Глава 17
Фух, вот я и стал обладателем собственного пианино. Красота! Да, не рояль, но звук-то, звук-то каков!
Я все не мог оторваться от клавиш, наигрывая мелодии одну за другой, как уже звучащие в виде моих песен в исполнении других авторов, так и еще не сочиненные. Гонял и классику, с удовольствием отыграв первым делом любимую "Лунную сонату".
— О, Егорка, а вот последнее что такое было? Откуда это?
Катька стояла в проеме ведущей на кухню двери, вытирая полотенцем свежевымытую тарелку. А я только что сыграл в аранжировке "Младшего лейтенанта" из репертуара Аллегровой. Пришлось сознаться сестре, что это прообраз будущей песни, но пока я еще не решил, кому ее доверю исполнять.
— Жаль, Катюх, что тебе медведь на ухо наступил, а то бы сделал я из тебя звезду эстрады.
Следующие минут пять я бегал по квартире, уворачиваясь от мелькавшего в воздухе полотенца.
— Катька, пожалей мою ногу, мне еще рано ее так нагружать, — взмолился я после очередного витка по нашей жилплощади.
— Смотри у меня, в следующий раз так отделаю — мало не покажется, — сдерживая улыбку, заявила сестра и отправилась дальше мыть посуду.
А я вернулся к черно-белым клавишам своего вчерашнего приобретения. Расставаясь накануне после нашей сделки с пианино, мы с Владимиром Климентьевичем обменялись телефонами, и я пообещал сразу позвонить, как только мюзикл дозреет.
— А сколько примерно он будет дозревать? — подозрительно поинтересовался товарищ.
— В течение месяца, думаю, вряд ли больше, — ляпнул я довольно самоуверенно.
— Ну что же, будем ждать от вас звонка, Егор.
Сегодня же, прикинув, как говорится, хрен к носу, я понял, что за месяц, вероятно, напишу либретто вокальных номеров, а также всю сопутствующую музыку для танцевальных движений. И вероятно, смогу подобрать исполнителей. Необязательно уже известных, можно обойтись студентами той же Гнесинки, если, конечно, начальство им не вломит за такую самодеятельность. А вломить вполне может. Но в принципе вопрос решаемый.
А вот дальше с организационной точки зрения начнутся подводные камни. Долго объяснять не буду. Кому интересно — познакомьтесь с книгой Карела Чапека "Как это делается", а конкретно, с главой, посвященной театру. Я имел счастье прочитать данное произведение еще в юности, и в мою память на всю жизнь врезалось ощущение безнадеги и того, что с театром лучше не связываться. А мюзикл — ну или опера — это по существу то же самое.
Так что я не стал рвать жилы, а постарался просто забыть о своем обещании уложиться в календарный месяц. Занялся другими делами, которых хватало. В частности, вернулся к теме записи собственного альбома в качестве уже апробированного трио "НасТроение". Иванов-Крамской и Каширский, несмотря на то, что концертный сезон был в разгаре, в этот момент оказались в Москве и смогли выкроить время для репетиций. Договорились встретиться на моей квартире, тем более что мне, еще прихрамывающему, не нужно было лишний раз куда-то мотаться.
К приезду гитариста и флейтиста я подготовил с десяток композиций, на этот раз сделав упор на творчество БГ. "Я не могу оторвать глаз от тебя", "Она может двигать", "Платан", "Пока цветет иван-чай" и "Золото на голубом" составили одну половину будущего диска, как я себе фантазировал, предвосхищая будущее нашего альбома. Для "Платана" я выпросил у Михи губную гармошку, стараясь придерживаться оригинальной версии. Хотя в каждой песне все равно добавлял что-то свое. Пару вещей позаимствовал у группы "Адо" — "Ветер и свирель" и "Веди себя хорошо". Для второй песни мне пришлось сесть за пианино, получилось довольно задорно.
Немного диссонансом выступили печально-лирические вещи "Наутилуса" — "На берегу безымянной реки" и "Прогулки по воде". Эх и влетит от худсовета за текст этой песни… Ну да ладно, волков бояться — в лес не ходить. На финал оставил "А не спеть ли мне песню" от Олега Тарасова, ставшую известной как "О любви" в исполнении Чигракова. Заменил в тексте лишь одно слово, вместо "Как Крутой" написал "ты крутой". В это время Игоря Крутого как композитора еще не существует, вот и не надо вводить народ в заблуждение.