Положили меня в просторную 6-местную палату, где обитали четверо спортсменов и один циркач. Эквилибрист, повредивший ногу во время исполнения очередного трюка, шел на поправку, готовился выписаться через неделю, и приглашал всех на свои будущие выступления, не забыв и мне вручить пару бессрочных контрамарок.
Две недели я провел под строгим наблюдением медиков, исследовавших мою ногу. Прежде всего порадовало, что решили обойтись без оперативного вмешательства, хотя и не дали 100-процентную гарантию.
— Через месяц посмотрим, как будет идти восстановление, — сказала мне Миронова после очередного осмотра. — Надеюсь, что уже в этом сезоне вы, молодой человек, еще успеете сыграть за свой клуб.
— Вашими бы устами, Зоя Сергеевна…
— Егор, а вы ведь еще у нас и популярный композитор. Да-да, я знаю об этой стороне вашего многогранного таланта. У моего младшего сына есть ваша пластинка "Лирика", заиграл ее уже до дыр. Мне, кстати, тоже очень нравится ваше творчество.
— Спасибо, не ожидал нарваться на такой комплимент, — смутился я, почувствовав, как на щеках, словно у девицы, расцветает румянец.
— А нет в планах выпустить еще одну пластинку в подобном жанре? — еще больше смутила меня Миронова.
— Хм, планов-то у нас громадье, вот только приходится выкраивать время между сборами, играми и тренировками.
— Ну, нет худа без добра. Учитывая, что в ближайшие примерно полгода вы будете отлучены от футбола — самое время вплотную заняться музыкой.
Советом доктора медицинских наук я воспользовался по полной. Еще в больничной палате института травматологии начал прикидывать планы на ближайшее будущее, выковыривая из своей памяти ненаписанные пока хиты и тут же их систематизируя. Кстати, родные и знакомые меня не забывали. Мама с Катькой навещали регулярно, иногда с ними наведывался Ильич. По моей просьбе принесли гитару и нотные альбомы, куда я мог записывать музыку. На гитару пришлось выбивать разрешение сначала у Мироновой, а затем у руководителя института Волкова. Разрешили при условии, если другие пациенты в моей 6-местной палате не будут против, и что я не буду докучать им своей игрой в неурочное время. Оба условия были соблюдены. А после этого в моей палате стали регулярно проводиться "квартирники", которые можно было назвать "палатниками". Помещение набивалось битком, у нас гостил весь этаж, многие, кому не посчастливилось втиснуться в палату, слушали мои выступления в коридоре. Подтягивался и медперсонал. На ура шли песни Высоцкого, впрочем, репертуар у меня был достаточно разнообразный. Так часто просили отыграть небольшой концерт, что я установил режим — не более одного выступления в неделю. Как-никак мне еще нужно было успевать записывать ноты будущих шлягеров
Наведались как-то и бабушка с дедушкой. Велели держаться и пообещали обязательно прийти на следующий матч "Динамо" с моим участием. До этого они лишь однажды нашли в себе силы добраться до стадиона.
Естественно, забегала и Ленка, узнавшая о моей травме по телефону, со слов матери. Раз в три дня навещала железно. Каждый раз, прощаясь, целовала меня в щеку, вызывая понимающие улыбки и подмигивания у соседей по палате. По возвращении со сборов навестило "Динамо" почти в полном составе, включая Пономарева и клубного врача Иваныча. Принесли огромную авоську дефицитных в это время фруктов. Хотел отказаться, показывая на уже битком заполненную тумбочку, так нет, вручили чуть ли не насильно.
— А у нас тут почти всю команду новыми "Волгами" наградили от лица МГС "Динамо", — шепнул мне перед уходом задержавшийся Яшин. — В списках только тебя почему-то не оказалось. Я было на дыбы встал на правах парторга команды, но меня тут же осадили. Мол, Мальцев квартиру получил в том году, и вообще молодой еще.
Лев Иваныч виновато развел руками и вздохнул, но я его утешил, заявив, что все мои "Волги" еще впереди. Не последний раз чемпионат выигрываем. Уж в этом-то я был уверен, все-таки 60-е — лучшие годы в истории клуба.
Особняком стоял визит Михи, который заявился от лица "Апогея" с портфелем, из которого сначала извлек огромную плитку швейцарского шоколада, а затем — уже вовсю издававшийся в это время английский таблоид "Record Mirror", посвященный различным музыкальным течениям. Правда, не глянцевый, а больше похожий на толстую газету, но от этого не менее ценный. Первую полосу последнего номера за прошлый, 1962 год украшала фотография группы "Апогей", перепечатанная с обложки их венгерского диска.
— Смотри, — с улыбкой принялся листать журнал Миха, — мы возглавили декабрьский хит-парад 1962 года.
— Дай-ка гляну, — вырвал я у старшего товарища еженедельник.
— Да бери, дарю, я его тебе принес, еще один экземпляр у меня дома хранится. Там еще про нас заметка есть, ну и тебя упомянули как автора всех песен, само собой. Все, правда, на английском…
— Не проблема, разберемся. Спасибо, Миха, порадовал. Отец достал?
— Ну а кто же еще?! Хотя, если честно, журналы ему его знакомый принес, который на новогодние праздники по работе в Лондон мотался. Увидел на обложке наши с ребятами физиономии и сразу купил, сколько было. Жаль, что два экземпляра только оставалось, но и то неплохо. А вот еще…
И с видом фокусника из того же бездонного портфеля извлек пластинку в конверте. Ого, ну наконец-то и в Союзе у нашей группы вышел диск! Правда, с той же фоткой, что и не венгерской пластинке, но уже с русскоязычным текстом на обложке.
— Обалдеть! Неужто сподобились?
— Ага, сподобились, куда они денутся, — хмыкнул Миха. — Тут еще на обратной стороне мы свои автографы оставили. Подумали, что тебе будет приятно.
— Ну спасибо, мне и правда приятно, черт возьми.
Помолчали, а затем как бы между прочим Миха спросил, не завалялось ли у меня для них еще какого-нибудь музыкального материала. На что я ответил, мол, этот вопрос надо обдумать.
— Кое-какие наработки имеются, надо только собрать их воедино. Учитывая, что я еще нескоро вернусь на поле, до осени, уверен, мы с вами что-нибудь придумаем.
— Ну спасибо! Я знал, что ты нас не подведешь! С меня магарыч. В смысле — элитный коньяк.
— Почему бы и нет? Приму, так уж и быть, — усмехнулся я. — Сам не выпью — подарю кому надо. А главный магарыч будет с реализации следующего альбома. Надеюсь, если какие-нибудь венгры подкатят опять с предложением, то гонорара нам предложат повыше прежнего.
"Откинувшись" из института через месяц, уже после мартовских праздников, сразу же приступил к реализации своих задумок. Правда, передвигаться в основном приходилось на костылях, что доставляло некоторые неудобства, но в принципе я к ним быстро привык. Даже на стадион "Динамо" мотался, туда-обратно передвигаясь на такси, а там уже в вип-ложу на "своих четырех". Мои соседи по ложе не преминули высказать свое сожаление по поводу моей травмы, выразив надежду, что мой вынужденный отпуск не затянется.
— Ты, сынок, давай поправляйся, команда в тебе нуждается, — говорил Семичастный, эдак простецки попивая ароматный чай с весело хрустящими сушками.
Понятно, что нуждается, только вроде бы в той истории и без помощи некоего Егора Мальцева "Динамо" сумело выиграть чемпионат СССР в 1963 году. Хотя… Недаром в голову постоянно лезет рассказ Брэдбери "И грянул гром". А я не бабочку раздавил, а всерьез вмешался в прошлое СССР. Пусть даже не в политико-экономическом плане, а в отношении спорта и музыки. Хотя, с другой стороны, я и Шелепину подбросил письмо. Но вот не факт, что оно дошло до адресата. А если и дошло, то пока в плане политики, как внешней, так и внутренней, а также в экономике я особых различий со своим прошлым не видел. Либо работа Шелепиным и соратниками, если таковые есть, делается исподволь. Небось не дурак кидаться в лобовую, перекраивать все и вся, а то уже наверняка прочитал бы в газетах, что кого-то посадили или отправили на пенсию по состоянию здоровья.