Потом спохватился: надо же угостить и друзей. С сожалением вздохнув, он пошел в комнату.

— Мороженое! — обрадовались все. — Тащи ложки, быстрее!

И четыре ложки — в том числе и хрустальная — опустились в стаканчик, безжалостно опустошая его. И вот зазвенели, заскребли по дну.

— Все, — Живцов со свистом обсосал ложку. — Эх, маловато!

— Повеселились — и за работу, — Лысюра отодвинул в сторону стаканчик и развернул сборник задач.

— Ой, смотрите! — взвизгнула не своим голосом Даша, и все застыли, вытаращив глаза.

Хрустальный стаканчик, стоявший у края стола, был снова доверху наполнен мороженым. Когда это случилось, никто не заметил. А самое удивительное: теперь в нем было не клубничное, а шоколадное мороженое.

— Фокусы Кио… — простонал Лысюра.

— А я знаю, а я знаю! — захлопала в ладоши Поспелова. — Мы отвернулись, а Синицын подменил стаканчик.

— Ничего я не подменял! — возмутился Макар. — Вот еще! Я сам только что увидел это мороженое.

— Ну, если и подменил, спасибо, — все снова схватили ложки.

Через две минуты стаканчик был совершенно пуст, но теперь его поставили в центре стола и не сводили с него глаз. И дружный крик вырвался у всех: стаканчик тотчас наполнился доверху желтым сливочным мороженым. У Живцова слетели на колени очки, Даша застыла с открытым ртом, а Лысюра озабоченно щупал свой пульс.

— Пятьдесят один, пятьдесят два… — шептал он. — Восемьдесят ударов в минуту — это нормально или нет?

— Не знаю, — замычал Зина. — Я не рентгеновский кабинет.

И только Синицын посветлевшими глазами посматривал на окружающих. В голове у него родилось смутное подозрение… Но он твердо решил пока молчать.

Придя в себя, Даша с опаской взяла в руки стаканчик и принялась его разглядывать.

— Может, здесь двойное дно? — придвинулся Генка. — Я в цирке видел: клоун выпивает полный стакан лимонада и только поставит на стол — готово, стакан снова полон до краев!

— Нет, тут рисунок какой-то, — наклонилась Даша. — Смотрите!

И все увидели в прозрачной стенке стаканчика золотое изображение маленького мышонка. Синицын в волнении посмотрел и чуть не вскрикнул.

Он понял, что это подарок волшебного мышонка Тик-Така!

— Синицын, — повернулась Даша. — Ты вчера рассказывал про какого-то золотого мышонка…

Все смотрели подозрительно.

— Да вы ешьте, — засуетился он. — Освобождайте тару для новой порции.

И хотя про новую порцию он сказал довольно уверенно, на самом деле страшно боялся: а вдруг на этом волшебные свойства стаканчика исчезнут? Может, он всего три порции вмещает? И пока друзья жадно поглощали мороженое, он даже приподнялся со стула… На смену сливочному в стаканчике появилось красное фруктовое!

Синицын выскочил из-за стола и стал отплясывать.

— Видали, видали? Волшебный стаканчик!

Лысюра икнул и уставился на мороженое:

— Какой он волшебный… Гипноз это.

— Фокусы!

Ложки заработали очень быстро. Но теперь уже никто не сомневался, что стаканчик действительно волшебный. Лысюра, хмурясь, доел красное мороженое, увидел, как через края стаканчика полезло другое, какое-то сиреневое, и поднялся.

— Как же так! — голос его был плачущий. — Ведь мы учили, что никакого волшебства нет и все объясняется наукой. Я как староста…

Из спальни неслышно появился Обормот. Вид у него был жуликоватый. Ему бросили на пол ложечку мороженого. Кот стал лизать, мелко подергивая ушами.

Никто не хочет превращаться в крокодила

Наконец Зина Живцов отвалился на спинку стула и сипло сказал:

— Хватит, братцы, ангину схватим… С осложнениями.

— Значит, он бездонный? — задумался Лысюра. — Признавайся, Синицын, где ты его взял?

Макар медленно встал, скрестил руки на груди и принялся сверлить каждого по очереди глазами.

— Я знаменитый волшебник Кара-Чунг! — проговорил он глухим голосом. — А вы разве не знали? Ха-ха!

— Брось тр-р-репаться, Синицын, — простучал зубами Лысюра. — Мы тебя с первого класса знаем как облупленного. Ты — Макар Синицын, Марочка, в прошлом году тебя в пионеры приняли…

Но Даша смотрела сияющими, восторженными глазами. И Макар еще больше воодушевился.

— Не веришь? — продолжал он глухим голосом, наскоро припоминая страницы из «Старика Хоттабыча». — Да я тебя в порошок сотру, презренный! Трах-тиби-дох, тиби-дох…

— Не надо, — вдруг шепотом сказал Зина.

— Что — не надо? — оторопел Макар.

— В порошок стирать, — пояснил Живцов. — А кто же тогда старостой класса будет?

— Пусть, пусть сотрет! — подскочила на стуле Даша. — Нет, пусть лучше превратит его в крокодила. Или удава.

Лысюра встал и побагровел.

— Это почему же, Поспелова, меня надо превращать в крокодила или удава? — начал он таким голосом, будто говорил: «Открываю классное собрание…»

— Да ты не обижайся, — уговаривала его Даша. — Просто я ни разу еще не видела живого крокодила и удава. Только по телевизору. Марочка ненадолго превратит тебя в крокодила, а потом ты снова станешь старостой.

— А если не стану? Нет, — решительно отрезал Лысюра. — Если тебе надо, ты и превращайся в крокодила. Почему же, Синицын, ты такой знаменитый волшебник, а из двоек и троек не вылезаешь? — ехидно прищурился он.

Синицын смутился. Это ему и в голову не приходило.

— Да понимаешь, — замямлил он. — Это я нарочно учусь на тройки, чтобы никто не заподозрил, что я волшебник. — И обрадовался. Конечно, нарочно! А то я буду одни пятерки получать — и все задумаются: почему он на одни пятерки учится? Наверное, волшебник.

— Да? — воскликнул Лысюра. — Вон Олег Черепанов учится на пятерки, а никто не говорит, что он волшебник!

— Потому что он зубрила! — вскинулся Макар.

— Зубрила или не зубрила, а не тянет класс назад.

— Я тяну класс назад? Да я, если захочу, буду получать одни пятерки.

Лысюра недоверчиво скривился:

— Никакой ты не волшебник. Ну, попробуй, преврати меня в крокодила!

— И превращу, — насупился Макар.

— Преврати, преврати! — надрывался Генка.

— Нужен ты очень, — махнул рукой Синицын. — Превратишь, а потом за тебя отвечай. Ты ведь староста.

— Ну, его преврати! — ткнул пальцем Лысюра в Живцова.

— А я не хочу! — испугался Живцов. — Я боюсь крокодилов.

— Я тоже не хочу! — крикнула Даша, заметив, что Генка перевел взгляд на нее. — Ползать тут перед вами. К тому же мне вечером на примерку в ателье идти. С мамой.

Лысюра заметался по комнате. Вдруг он подскочил к окну, распахнул форточку и крикнул:

— Гоша!

Проезжавший на велосипеде мимо Шурубура остановился и посмотрел на окно:

— Чего надо?

— Иди сюда! Срочно. Дело есть! — заорал Генка в форточку.

Гоша минуту подумал и потащился вместе с велосипедом в подъезд. Так и в дверях появился — в обнимку с велосипедом.

— Куда с драндулетом лезешь? — прикрикнул на него Макар. — У него же колеса грязные!

— Входи, входи, — по-хозяйски пригласил его Лысюра. — Ты в крокодила хочешь превратиться? Или в удава?

— Зачем? — насторожился Гоша.

— Надо. Да ты не беспокойся, он, — Лысюра указал подбородком на Макара, — ненадолго тебя превратит, а потом снова станешь Шурубурой.

Гоша усиленно зашмыгал носом.

— Да, а пока я этим самым… крокодилом буду, вы мой велик уведете и будете на нем гонять.

— Нужен нам твой велик! — фыркнул Лысюра.

Гоша недоверчиво задышал и крепче вцепился в руль велосипеда.

Тут вмешался Живцов.

— Ты же крокодилом станешь, чудак! Зубастым. Заметишь, что кто-то твой велик трогает — и за ногу его цап! Соглашайся, дело верное.

— А что дадите? — стал поддаваться Гоша.

— Что? — Лысюра оглянулся по сторонам и увидел на столе хрустальный стаканчик. — Мороженого хочешь?

— А то, — Гоша громко сглотнул слюну.

— Садись ешь, — все заулыбались, предвкушая интересное зрелище. Сиреневого мороженого оставалось всего половина стаканчика. Гоша критически повертел его в руках.