Синицын вздрогнул:

— Обормот, ты?

Кот сыто и нахально замурлыкал. Макар встревожился, в душу его закралось подозрение. Схватив кота за шиворот, он посмотрел ему в глаза:

— Признайся, слопал Тик-Така? Говори!

Кот сучил лапами и закатывал глаза. Из-под кровати одобрительно наблюдал Брехун, поблескивая крохотными глазками. Кот со своими пакостями сидел ему в печенках.

— Все ясно, — грустно кивнул Синицын. — Ты подкараулил маленького беззащитного мышонка и съел его. Сожрал? Что, скажешь, не так? Эх ты! Ведь это волшебный мышонок! Сказал бы мне, что есть хочешь, я бы тебе килограмм колбасы приволок. Или рыбы наловил. Честное слово!

Обормот захрипел, засучил задними лапами, потом вильнул хвостом, пытаясь царапнуть руку. Синицын отбросил его.

— Уходи, не хочу тебя видеть.

Кот улизнул за шкаф. Макар, все еще держа портфель в руке, тихонько открыл дверь на кухню. Прислушался. Ветер завывал за окном. Вдруг Синицын вздрогнул: на холодильнике сидел маленький живой комочек. Вокруг него мерцало слабое сияние.

— Ты звал меня? Я пришел, добрый мальчик! Что-нибудь случилось?

— Да вот, понимаешь, дорогой Тик-Так, — начал он жалобно, вызвали меня к доске, а я не мог ничего ответить. Вот и подумал, что твое волшебство уже кончилось.

— И ты ошибся! Знай же, мальчик, что волшебство мое сильное, потому что это доброе волшебство. И тот, кто владеет им, не теряет эту силу.

— Тогда почему я ничего не мог ответить?

— Потому что ты не знал того, о чем тебя спросили.

— Но как же так? — недоумевал Макар. — И на уроках я ничего не знал, а… отвечал. Ты же обещал…

— Я обещал тебе, — прервал его мышонок, — что ты будешь знать все, о чем написано в учебниках. Значит, тебя спрашивали о том, чего в учебниках нет.

— Верно! Я был на турнире знатоков, там задавали специально такие вопросы, которых ни в одном учебнике не найдешь. Это для того, чтобы ребята читали разные книжки и больше знали.

— Это правильно, — одобрил мышонок.

Синицын погрустнел.

— Значит, в этих турнирах я не смогу участвовать?

— Почему? Если почитаешь другие книги, то тоже будешь знать.

— Но ведь их много, этих книг! — в отчаянии воскликнул Синицын. А я читаю медленно, пока все прочтешь, так состаришься, что ни в один пионерский турнир не примут, потому что пенсионером станешь. А зачем мне тогда турниры?

— Значит, ты хочешь все знать, ничего не читая, безо всякого труда?

— Вот-вот! Хочу во всех турнирах участвовать. Чтобы мог на любой вопрос ответить. Сделай это, милый Тик-Так!

— Пусть будет так, как ты хочешь.

— Спасибо тебе, Тик-Так…

Макар протянул руку и хотел погладить мышонка, но тот мгновенно исчез.

— Ну, кто победил вчера? — радостно крикнул Синицын, когда на следующий день увидел в раздевалке Зину Живцова.

Тот хмуро и недоуменно посмотрел на него.

— Ты же был на турнире, чего спрашиваешь? Эх ты, трепач! Кричал: я, я! А сам… Сколько очков из-за тебя потеряли! Если б знали…

— Да ты не волнуйся! — хлопнул его по плечу Синицын. — В следующий раз мы их на клочки разнесем.

— Иди ты! — сверкнул глазами Живцов. — Не хочу слушать. В голове ни бум-бум, хоть бы что-нибудь знал, кроме уроков. Любозна-а-тельный…

— Значит, ни бум-бум? — переспросил Макар многозначительно, и в другой раз Живцов обязательно обратил бы внимание на его тон, да сейчас Зина был слишком зол на Макара. — А вот спроси меня о чем-нибудь!

— Отвяжись! — отмахнулся Живцов.

— Нет, ты спроси! — напирал Синицын. — Попробуй, задай любой вопрос, что вчера на турнире задавали.

— Нашел дурака! — хмыкнул Зина. — Послушал там же ответы, а теперь старается охмурить.

«Эх! — подумал Синицын. — Разве объяснишь, что вчера я ничегошеньки не слышал».

— Ладно, — сказал он. — Тогда задай мне какой-нибудь другой вопрос, которого не было на турнире.

— Где я тебе его возьму? — буркнул Живцов. — Ну чего ты ко мне пристал? Я так переживаю из-за вчерашнего, а ты мне переживать не даешь. Пономаренко! Поговори с ним.

Проходивший мимо Пономаренко остановился и, как всегда, застенчиво улыбнулся:

— А что?

— Да вот, — пожаловался ему Зина, — лезет ко мне, требует, чтобы я какие-то вопросы задавал. Мало его вчера позорили…

— Никто меня не позорил, — запыхтел Макар. — Если бы я захотел, то на любой вопрос ответил бы запросто. — Айн-цвай-драй!

Пономаренко и Живцов как-то странно переглянулись.

— Ну? Слабо? — Макар уже закусил удила.

Живцов загадочно прищурился.

— Любой вопрос? Хо-ро-шо. Задам-ка я один вопрос, на него ни один человек в мире еще не ответил. Я вчера хотел шарахнуть им «альбатросцев», да от расстройства забыл.

— Давай, давай! — оживился Макар. Пономаренко заинтересованно придвинулся, Зина оглянулся и зачем-то понизил голос:

— У какой рыбы зеленые кости?

Синицын удивился: зеленые кости? Разве бывают рыбы с такими костями? Но пока он удивлялся, губы его как-то сами собой ответили:

— У двух морских рыб: бельдюги и саргана.

Живцов и Пономаренко так и отпрянули. Зина даже застонал, словно от зубной боли. И оба снова выразительно переглянулись.

— Значит, все знаешь, — каким-то тусклым шершавым голосом сказал Живцов. — Тогда скажи еще, что такое «ведьмино кольцо».

Синицын в первый раз слышал о ведьмином кольце. И он даже с любопытством ждал, что же сам ответит:

— Ведьмино кольцо встречается в лесу. По краям его растут грибы, а в середине пусто, даже травы нет. В Америке, в степях Восточного Колорадо, бывают кольца до двухсот метров в диаметре.

Зина прерывисто задышал:

— Ага! Вот ты какой… Ну ладно, поговорим после уроков.

И оба, круто повернувшись, заспешили прочь. Макар посмотрел им вслед и пожал плечами.

— Завидуют… Пусть!

Тут его ухватил за локоть Генка Лысюра.

— Синицын, привет! Знаешь, что завтра воскресник?

— Какой воскресник?

— А такой. На пришкольном участке надо укутать саженцы яблонь и груш.

— Чем укутать?

— Ясно чем: соломой. Нам выделили участок со ста деревьями, — и Лысюра потащил его к окну. — Смотри: во-он от того угла до калитки в заборе все наши деревья. Каждый завтра должен укутать четыре-пять деревьев.

— Зачем их укутывать? И так всю зиму простоят. Тополя вон всю зиму голые, а эти укутывай.

— Тополя — деревья дикие, а эти культурные. К тому же завезенные из теплых краев. Вот японская вишня — са-ку-ра называется, — выговорил по слогам. — Ее нам корейские друзья привезли. А там яблони из Мичуринска, специально выведенные для наших краев. Гибрид грецкого и маньчжурского ореха, — загибал пальцы Генка. — И всем им нужно ак… акклиматизироваться! Вот!

— А ты откуда знаешь? — удивился Макар.

— Оттуда, — указал почему-то на потолок Генка. — Мне сообщил…

— Кто?

— Руководитель кружка юннатов! Они там ведут переписку со всеми, кто подарил нам саженцы в порядке шефской помощи. Под девизом «Сады тайге». Понял?

Он выговорил это с такой гордостью, будто сам вел переписку.

— И зима ожидается лютая, — обрушил он вдруг на Макара самый веский аргумент.

— А ты откуда знаешь?

— Мне в кружке «Юные борцы с плохой погодой» сообщили, — выпятил грудь Лысюра.

— Да ты что, все кружки обошел?

— Не все, — отвел глаза Генка. — В кружке вязания «Наша петля» не был. Там одни девчонки, вяжут рукавички, шарфы в помощь малышам из садика номер девятнадцать… А зачем им рукавички? Пусть закаляются.

Он презрительно сплюнул.

— Когда я в садик ходил, нам никто не вязал. А простудишься — по шее!

— Правильно! — оживился Макар. — Пусть они тоже закаляются.

— Кто? — не понял Генка.

— Деревья. Нам вон на каждом уроке физкультуры говорят: закаляйтесь, закаляйтесь, от всего этого только польза.

— Что бы болтаешь? Разве деревья понимают, что им надо закаляться? Они возьмут и погибнут.