— Пока не может.

— А раз так, то из-за отсутствия доказательств Блэккайт остается обвиняемым, — подытожил прокурор. — Это просто останется на моей совести, вот и все.

Итак, совесть обвинителя будет неспокойна, но он не снимет обвинений с подозреваемого до тех пор, пока не будет доказана его невиновность. И как бы ни была расстроена Клэр, она могла понять прокурора. Единственная улика, которой располагало следствие, указывала на Блэккайта, и этого было достаточно. Рой не может позволить Блэккайту выйти на свободу лишь из-за того, что у него неспокойна совесть. А пока подозреваемый за решеткой, никто ничего делать не будет. Заколдованный круг…

— Как дела? — поинтересовался Алан, когда Клэр вышла из прокуратуры.

Он теперь никогда не оставлял ее одну. Как верный сторожевой пес… Нет, как заботливый любовник, поправилась Клэр. Он славно играет приятную для него роль. Очень жаль, что это только игра… Нет, нехорошо так думать о нем. Я несправедлива к нему. Алан достойный человек, и его забота искренняя. Просто она не будет постоянной…

— Для Блэккайта все не так уж плохо, — наконец ответила она. — Думаю, Рой хочет пришить это дело Гилу Дедрику. Отец девочки ведет себя подозрительно.

Алан досадливо взмахнул рукой.

— По-моему, он просто человек недалекого ума, у которого полно забот, а справиться с ними он не может.

— Ты так уверен, что Дедрик невиновен?

— Совершенно уверен. Могу держать пари на двадцать долларов и доказать, что это не Дедрик и не Блэккайт.

Клэр почувствовала, что каждая ее клеточка напряглась, и все-таки не смогла не улыбнуться.

— Пари не принимается. Всего-то двадцать долларов? Непохоже, что ты очень уж уверен.

— Ладно, ставлю сотню! — не моргнув глазом выпалил Алан. — Хотя это с моей стороны не слишком красиво: все равно что отнять конфету у ребенка. А у меня, знаешь ли, есть кое-какие нравственные принципы.

— Что-то я не заметила. — Клэр шутливо поджала губы.

Алан искоса посмотрел на нее и, сдерживая смех, пробурчал:

— Ты не туда смотрела.

Смеясь, они направились в офис Клэр, но их улыбки исчезли, как только они подошли к ступенькам. Черной краской из пульверизатора на светло-серой деревянной ступеньке было написано: “Правосудие должно свершиться!”.

— Какой-то грамотный варвар, — заметил Алан с хмурым видом. — Иди в машину, Клэр. Я проверю, нет ли здесь еще чего-нибудь.

Злость закипела в душе Клэр.

— Черт возьми, что же мне делать?! Сидеть у офиса с пистолетом в руке двадцать четыре часа в сутки? Что, весь мир сошел с ума?

— Нет, мир не сошел с ума, — успокаивающе сказал Алан. — Всего-то несколько мерзавцев лишились разума. А на самом деле это выглядит детской шалостью.

Почти так же быстро, как и возникла, злость Клэр куда-то улетучилась. И все-таки ей было страшно обидно.

— Ничего себе шалость! Теперь мне придется перекрашивать ступеньки. А может быть, и весь дом. Ты знаешь, сколько это стоит? Я только прошлым летом его покрасила…

Она быстро отвернулась, сдерживая непрошеные слезы. Сейчас не то время, чтобы расстраиваться из-за каких-то ступенек.

Алан обнял ее за плечи.

— Я помогу тебе покрасить эти чертовы ступеньки. Можем начать послезавтра.

Даже сквозь закрытые окна и двери они услышали, как в доме зазвонил телефон.

— Давай я отвечу, — предложил Алан, когда Клэр вставила ключ в замок. — Позволь мне сделать это, пожалуйста!

Как ни странно, звонили именно Алану. Он отвечал так коротко, что Клэр не могла уловить суть разговора. Но когда, повесив трубку, Алан повернулся к ней, у него был вид человека, который хочет разделить с кем-то свою радость.

— Это звонил Блу, мой техасский напарник. Я говорил тебе о нем.

Клэр кивнула, вспомнив какой-то полночный разговор. Алан сказал тогда, что просил своего друга проверить подробности освобождения мужа Мэри.

— Хорошие новости?

— Можно сказать, что да. Бэзил ввязался в драку, не успев выйти из тюрьмы. Потасовка была серьезной, и он сейчас в госпитале. Врачи не уверены, что он выживет. — Алан досадливо покачал головой. — Черт, ужасно чувствовать, что смерть человека была бы для тебя счастьем. Во всяком случае, даже если Бэзил поправится, свободы ему еще долго не видать. У него нашли наркотики.

— В любом случае это будет облегчением для твоей сестры.

— Ага, — буркнул он, и кривая усмешка мелькнула на его суровом лице. — Можешь смотреть на это, как хочешь, если я тебе отвратителен со своей радостью.

Но Клэр понимала чувства Алана. Эти новости действительно стоило принять со вздохом облегчения, и даже то, что Бэзил жестоко избит, не могло заглушить радости. Иногда, и испытывая угрызения совести, чувствуешь, что возмездие негодяю справедливо, несмотря ни на что. А голос правосудия…

Эта мысль напомнила Клэр о надписи на ступеньке. Надо посмотреть, не был ли кто внутри. Написанное краской из баллончика предупреждение оставило у Клэр ощущение оскверненности и полной беспомощности. А что может быть хуже подобных чувств?!

— Я обойду вокруг и посмотрю, нет ли еще где-нибудь надписей, — сказал Алан. — Если зазвонит телефон, не подходи. Я сам буду иметь дело с этой мразью, когда закончу осмотр.

— Вообще-то я способна говорить по телефону, — заметила Клэр.

Алан не удостоил ее ответом. Лишь у двери он остановился.

— Знаешь, чего здесь сейчас не хватает? Шеренги пикетчиков — для полной завершенности картины.

— Точно! Сюда бы дюжину разгневанных граждан с плакатами, позорящими меня, как вавилонскую блудницу, или еще с какой-нибудь чепухой, связанной с делом Блэккайта, — и я была бы тогда в безопасности, словно ребенок в колыбели.

Алан улыбнулся очаровательной улыбкой, которая любую женщину может свести с ума.

— Знаешь, а не такая уж плохая идея! Думаю, я смогу организовать что-нибудь подобное.

Испуганная Клэр не нашлась что сказать, а Алан уже исчез за дверью.

Я всего лишь пошутила! Неужели он в самом деле собирается организовать пикет? Кто знает, на что способен этот техасский рейнджер…

На следующее утро они выехали на ранчо Дедриков, чтобы поговорить с Лотти, которую уже выписали из больницы. Алан держал на коленях пластиковый пакет, в котором угадывались очертания куклы. А рядом с ним на сиденье лежала коробка с другой куклой.

— Это для Лотти, — объяснил он.

— Сразу две куклы? — удивилась Клэр. — Надеюсь, это не какой-нибудь дешевый трюк?

Алан притворно нахмурился.

— Я оскорблен! Торжественно обещаю тебе, что не дешевый.

Миссис Дедрик на этот раз встретила их дружелюбно, даже предложила кофе и пирог.

— Лотти на улице с отцом, пошла посмотреть на жеребенка, который родился, пока она была в больнице. Гил сказал, что подарит его Лотти — пусть у нее будет собственная лошадка. — Неожиданно на глаза женщины навернулись слезы. — Я не хочу превращаться в сумасшедшую мамашу, но мне это не удается. Я просто не могу вынести, когда дочка не на моих глазах! Как же я теперь буду ходить на работу? Пока-то я в отпуске…

Клэр не знала, что и ответить. Уж она-то прекрасно понимала, что если однажды чувство безопасности утеряно, то почти невозможно обрести его вновь…

— И старшая моя девочка очень переживает, — продолжала миссис Дедрик. — Она уверена, что если бы поехала домой на автобусе вместе с сестрой, как и должна была сделать, то ничего не случилось бы. Майра не может простить себе, что отправилась после школы к Алисе Мэллой…

— К Алисе Мэллой? — повторил Алан, будто слышал об этом впервые. — Я не знал, что у Говарда есть дети.

— О, у него четыре девочки. Жена ушла от него три года назад совершенно неожиданно, ничего не объяснив, и с детьми переехала в город, а Говард остался на ранчо. Как бы то ни было, это он купил своей дочери какой-то альбом, который моя Майра очень хотела посмотреть… В таком возрасте часто чего-нибудь очень хочется… — Женщина виновато улыбнулась. — Это и побудило мою старшую пойти к Алисе вместо того, чтобы ехать домой. Что ей следовало бы сделать, так это взять сестренку с собой, но… — она отвернулась, смахивая слезу, — задним умом мы все крепки…