Клэр отстранилась и, указав на чашки, спросила Алана:

— Шоколад?

— Спасибо.

Клэр почувствовала облегчение, когда они уселись за стол. Хотя взгляд Алана был прикован к ней, сам он находился на расстоянии и не мог коснуться ее. А Клэр казалось, что его прикосновения уменьшают ее решимость, не дают собраться с силами, вообще мешают сейчас…

Она энергично перемешала шоколад, едва понимая, каким выразительным движением делает это, звякая ложкой по стенкам чашки. Алан был совершенно спокоен и только со слабой улыбкой наблюдал за Клэр.

— Не понимаю, почему люди всегда уверены, что если кого-то арестовали, то он и есть преступник! — возмущенно заговорила она. — Ведь самая последняя статистика указывает, что почти тридцать процентов образцов ДНК, найденных на месте преступления, не соответствуют ДНК обвиняемых. Это значит, что тридцать процентов людей арестовывают ошибочно. И это только в тех случаях, когда речь идет о результатах ДНК-анализов. Я содрогаюсь при мысли, каким мог быть этот процент, если включить в расчеты людей, которых арестовали, когда еще не рассматривали генетические доказательства.

— Я не знал, что процент так высок.

— Но это именно так! А что касается общей статистики преступлений, то ведь широко известно, что десять процентов людей, которых обвиняют, на самом деле невиновны. И несмотря на это, люди убеждены, что преступника можно освободить благодаря каким-то юридическим хитростям. Короче говоря, каждый виновен, пока не доказана его невиновность. А должно быть наоборот. А потом виновного пытается освободить какой-нибудь ловкий адвокат с хорошо подвешенным языком.

— Я слышал об этой проблеме… — вставил Алан.

— Мне просто интересно, как бы эти липовые законники себя чувствовали, если бы именно их преследовали за то, чего они не делали. А они не могли бы даже иметь защитника, потому что, если человека арестовали, значит, он уже виновен.

— Должен сказать, что такое отношение возникает в основном из-за дел, связанных с большими деньгами…

— Да. И я могу с ходу назвать несколько таких дел, где правосудие потерпело неудачу. Я согласна, это пугает. Но все-таки должен торжествовать основной принцип: не каждый, кого арестовали, виновен. И не каждый, кого преследуют, виновен. И иногда суд прав, когда оправдывает человека, несмотря на общественное мнение…

Клэр отодвинула от себя чашку, не сделав и глотка, поднялась из-за стола и стала расхаживать по кухне.

— Обывательское представление о системе правосудия просто бесит меня. Боже мой, у нас процент граждан, находящихся в тюрьме, выше, чем в любой западной стране! Лишь Южная Африка перещеголяла нас. Это говорит о нашем обществе больше, чем о нашей системе правосудия. Судебные ошибки приводят к тому, что тысячи невинных наполняют наши тюрьмы, в которых и без них стены трещат от тесноты.

Клэр скрестила руки на груди и, подойдя к окну, уставилась на свое отражение в темном стекле.

— Извини за излишнюю эмоциональность, но я буквально зверею от таких вещей! Этот недоумок, который позвонил сегодня… Он что, не верит своим соседям, которые будут присяжными на процессе Блэккайта?! Он, наверное, считает, что я смогу как-то закрыть им глаза на правду. Не думаю, что присяжные так глупы. В большинстве случаев они прекрасно справляются, просеивая все доказательства и делая обоснованные выводы. Все решают присяжные. Не обвинитель, не защитник и не судья. Присяжные! Самые обычные люди… — Клэр покачала головой. — Моя работа состоит не в том, чтобы выкидывать трюки или искажать правду, а в том, чтобы суд присяжных сделал свои заключения на основе законно полученных улик, а не каких-то эмоций или неправильной информации. Да, я буду защищать Коннора Блэккайта! И не позволю, чтобы его осудили, не дав ему возможности защищаться!

— К сожалению, Клэр, тебе придется расплачиваться за свою принципиальность.

Она махнула рукой.

— Да знаю! Теперь это стало очевидным. Ну, ничего, как-нибудь выкручусь. У меня достаточно сбережений, чтобы продержаться несколько месяцев, а за это время люди, надеюсь, одумаются.

— Но лучшим выходом для тебя и для Блэккайта все же было бы найти настоящего преступника.

Клэр слабо улыбнулась.

— Безусловно. Но нам пока не за что зацепиться. Боюсь, что у нас вообще ничего нет…

— Вот почему я так тороплю тебя с допросом девочки. Она может дать нам какие-то зацепки.

— В понедельник утром поговорю. Извини, Алан, но этот звонок действительно задел меня за живое. Я не сомневаюсь в своей правоте, но угрозы выбивают меня из колеи…

— Это совершенно естественно, дорогая. Я сам иногда чувствую себя виноватым, когда создается впечатление, будто какой-то ловкий защитник подтасовывает доказательства и освобождает какого-нибудь мерзавца. Ведь такое иногда действительно случается из-за того, что полицейский сделал что-то неправильно или собрал улики незаконным путем. Или просто у него недостаточно доказательств, чтобы убедить присяжных. Я в таких ситуациях, конечно, молчу: ведь я только полицейский. Но мне неприятно видеть, как людей сажают в тюрьму на основании незаконных или недостаточных улик.

— Кажется, в этом городе никто не согласится с тобой…

Алан улыбнулся.

— Ну, уж это ты преувеличиваешь. Несколько горячих голов, пожалуй, не согласятся, но не весь же город! Впрочем, в таких случаях, как наш, люди по-настоящему переживают и возмущаются. Так что лучше не расслабляться.

— Да, конечно.

Клэр наконец села за стол и попробовала шоколад. Он показался ей остывшим и безвкусным, да и вообще она никогда не любила его. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это протянуть руку Алану. Но что-то удерживало — чувство блаженной свободы внезапно исчезло.

То, что мы занимались любовью, еще ничего не значит, говорила себе Клэр. Может быть, только для меня все это имеет невероятное значение, а Алан считает нашу связь еще одним приятным эпизодом в своей жизни. Что я знаю о его личной жизни? Может, он привык иметь разных женщин каждую ночь! А может, закоренелый холостяк…

Все вопросы, которыми Клэр старалась не задаваться и которые казались ей несущественными, пока она боролась со своим страхом перед физической близостью, теперь вновь возникли в ее голове. Вопросы, которые она должна была задать себе заранее, теперь пугали ее, потому что она не находила ответов…

Но ведь совсем недавно она была так уверена в Алане! Что же произошло? Всему виной угрожающий звонок, поняла Клэр. Она чувствовала, что теряет способность адекватно оценивать людей. Ведь ошиблась же в оценке людей, с которыми живет в одном городе, а может, и на одной улице. Что, если ее восприятие Алана — тоже трагическая ошибка?

— О чем вздыхаешь, дорогая?

Клэр взглянула на Алана в надежде, что он не догадывается о ее мучительных сомнениях, она чувствовала, что вот-вот заплачет. О Господи, не хватает еще разреветься перед ним!..

— Все нормально, — ответила Клэр, пытаясь удержать слезы.

В одно мгновение Алан вскочил, протянул к Клэр руки и заключил в крепкие объятия.

— Милая, все действительно нормально! А если хочешь поплакать, — поплачь.

— Вот еще! Ты напрасно думаешь, что я такая…

— Какая? — Рука Алана нежно коснулась ее волос. — Я думаю, что ты нормальная женщина. Слушай, уже три часа утра, только что тебе пришлось выслушать очередные угрозы… ну и раньше, со мной, ты преодолела массу эмоциональных барьеров. Неудивительно, что сейчас твои чувства напряжены до предела. Было бы странно, если бы это было не так. Если ты расплачешься, это не значит, что ты слабая. Это значит, что у тебя была слишком трудная ночь.

Но Клэр упорно сдерживала слезы, не желая сдаваться.

— Ох, Алан, я с тобой становлюсь совершенно беспомощной. А мне надо быть в порядке.

— Когда понадобится, ты будешь в полном порядке. Ты и сейчас просто молодец!

Нежно взяв Клэр за руку, он провел ее в спальню. Она сама не понимала, почему послушно пошла за ним, но скоро оба оказались под одеялом.