В этом костюме, обтянутый водонепроницаемой тканью диверсант плыл по ручью. В нем же он, очевидно, рассчитывал перебраться на другой берег озера и выйти там, где след не будут уже искать так, как искали бы возле границы.

Подполковник жестом приказал диверсанту подняться.

— Встать! — скомандовал капитан.- Разлегся, сударь!

— А сударь-то заморский! — сказал Лавров. — Там ему на шкуре и клеймо поставили.

— Заморский или морской, а прибыл по адресу,- донесся голос Зозули. На заваленную сеном телегу старший лейтенант Лузгин и Цюра бережно укладывали бледного от потери крови Степана.

Когда на рассвете поднялась стрельба, Нюра самым строгим голосом запретила ребятам выходить даже во двор. Потом ей позвонил капитан, чтобы она захватила с собой все необходимое для перевязки и срочно выехала к наволоку. Ребята подождали немного и, когда она отъехала от заставы, осторожно выскользнули вслед.

Спустившись к озеру, Саша и Славка во всю прыть припустили по берегу, прячась за кустарником и валунами. Наконец они добежали до наволока, поднялись по стенке гранитной расщелины и выглянули из-за сосны. Нюра была уже здесь и перевязывала Зозулю. Возле телеги стояли подполковник, старший лейтенант Лузгин и Шакирзянов.

В это время из-за бугра показался нарушитель. По обе стороны от него шли Лавров и Цюра: это была птица покрупнее, чем бабка, за ним надо было смотреть да смотреть.

Странным показалось Саше, что у диверсанта такие же руки и ноги, как у других, такая же голова, нос, уши. Даже форма на нем была пограничная. Но какое злобное и угрюмое было у него лицо! Только исключительно смелый человек мог решиться брать живьем такого бандита, да еще вооруженного до зубов. А Лавров его взял…

Со стороны восьмой заставы подъехала машина. В кузове между двумя пограничниками сидел маленький суетливый человечек в промокшем пиджачке. Его послали из-за кордона на соседний участок, чтобы он отвлек преследование на себя и первый диверсант успел скрыться.

Угодливая улыбочка дрожала на лице этого мерзкого типа. Саша подумал, что и на диверсанта он не похож и нарушителем его нельзя назвать — такой у него был трусливый и отвратительный вид.

В кузов посадили задержанного Лавровым нарушителя, рядом с ним сели капитан Рязанов, Цюра и два приехавших с восьмой заставы пограничника.

Подполковник, попрощавшись с Зозулей, сел в кабинку. Машина тронулась и быстро скрылась за наволоком.

Ребята спустились вниз.

Зозуля полулежал на сене, опираясь на край телеги,- ребята видели, как ему больно. У Саши и Славы был такой унылый вид, так им было жаль Степана, что Зозуля даже усмехнулся.

— Ну, что ж вы,- сказал он,- лапшу на уши повесили! А ну, смотреть бодрее!

— Мы ничего,- пробормотал Саша,- мы бодро…

— Эх-ма,- как бы вскользь заметил Зозуля,- ночь темная, кобыла черная: едешь, едешь, да и пощупаешь — тут ли она… Трогай, что ли, скакун! — крикнул он Серому.

Ясно было, что Степан хотел их подбодрить, а может быть, и сам бодрился. Конечно, ему невесело: вчера еще был здоров, а сегодня нога прострелена.

Шакирзянов разобрал вожжи. Ребята, Нюра и дядя Андрей с пограничниками, окружив телегу, на которой лежал Степан, зашагали по направлению к заставе.

ТО, ЧЕГО НЕ ВИДЯТ ДРУГИЕ

Шумят вершинами сосны, шелестят березы, озеро плещет волной. Никто не услышит, как в высокой траве пробирается враг,- пограничник услышит.

Вьюга с злорадным воем заметает следы, обжигает лицо, прячет, скрывает в снегах маскхалат нарушителя. Никто не увидит его в этой шуршащей снежными иглами мгле,- пограничник увидит.

Чей след? Лошадь прошла или лось, или копыта лося привязал к сапогам диверсант? Кто знает, почему на тропе сдвинут камень, почему сломан куст, почему на дальней поляне метнулась косуля? Пограничник узнает…

Капитан Рязанов прошел в сторону от разрытого бабкиного муравейника и остановился возле старого пня.

Лавров, Шакирзянов, Цюра слушали его с напряженным вниманием. Стояли они недалеко от валунов, между которыми было защищенное пространство, где еще вчера прятался с камнем в руке Саша.

— Цюра,- спросил капитан,- почему, заняв позицию в этих камнях, выстрелил по нарушителю Зябрин?

— Он и в казарме стрельнул,- отозвался Цюра,- а тут указали ему место за пнем, а он в камни залез — опять же приказ нарушил. Позиция в камнях безопасная, да обзор плохой. Потерял нарушителя из виду и выстрелил…

— А место придумали удобное,- заметил Лавров.- В муравейнике пересыльный пункт, пень — ориентир, в камнях и оборону держать можно.

Капитан наклонился и собрал возле одного из валунов в укрытом от дождя углублении несколько крупинок обыкновенной соли.

— А чтобы место это из-за кордона отметили,- продолжал он,- бабка здесь корове соль бросила: белую с черными пятнами шкуру далеко видно. Костер у палатки тоже не зря развела… Теперь выводы: до границы отсюда метров шестьсот, три минуты к муравейнику, три — обратно, и если бы мы прозевали, то и без всякого шума… А задумано было просто: ребята корову не привязали, ребята из деревни поплавок привезли, в муравейник бросили. А в поплавке между слоями бересты — система охраны участка, в прорезиненном мешке — схемы геологов.

Капитан замолчал, как бы ожидая вопросов.

— Старшина,- приказал он,- расскажите, как вели наблюдение, какие получили выводы.

Лавров подумал, что еще и трава не просохла после вчерашнего ливня, а уже вся эта история с бабкой и нарушителями осталась позади и рассказывать о ней нужно только для того, чтобы опыт пригодился на будущее. Если рядовой пограничник заботился о выполнении своих личных обязанностей по службе, то ему, старшине Лаврову, надо было передать, свои знания другим, научить солдат всему тому, что знал он сам о границе.

— Прибыла эта шпионка на заставу,- начал старшина,- в первый же день попался мне незнакомый след. Вижу, прошла женщина. Анна Федоровна, думаю, жена замполита? Нет, след с вдавленной пяткой,- молодые больше с носка ходят. Бабка? Да, она. Что делает?

Корову ловит. А почему корова прямо к границе бежит? Взял я Рекса да по следу и пошел, а сам смотрю, как она действует. Оказывается, бабка Сашин морской узел развязала и шею корове уколола. После мы с Цюрой и прокол этот нашли… Догнал я бабку и вижу: никак она корову не поймает. Что такое, думаю,- самое смирное животное, а шарахается от нее, как от волка! Скоро уж к самым погранзнакам выйдут. А потом заметил, что бабка так и заходит, чтоб корова от нее к границе убегала. Кричит: «Ой, кто тут есть?», а сама втихомолку участок просматривает. Приказал я Рексу лежать, кругом обежал, от границы их отрезал и вышел навстречу… В первый же день,- продолжал Лавров,- вызвал меня старший лейтенант Лузгин и показал в нашем альбоме героев семейную фотографию Макашиных. Шпионка была похожа на Макашину, но по глазам и всему обличию — совсем другой человек… Запросили кого следует, ответ получили… Тогда мне и дали приказ наблюдать, а как только выясним, что ей надо,- схватить за руку…

— А Макашину, родную мать пулеметчика,- прервал его капитан,- убили в немецком концлагере, для того чтобы с ее документами забросить к нам в тыл опытную и подготовленную шпионку… Мы знаем, что для шпионского отребья нет ничего святого. Враги наши готовы играть на самых высоких чувствах советских людей, на чувстве любви и уважения к памяти погибших героев. Но никакие ухищрения всех этих шпионов и диверсантов не должны нас обмануть… И мы не должны забывать ни на минуту, что фашистские подонки, целые своры наемных бандитов и убийц, нашли себе новых хозяев. Их выкармливают и вооружают, они живут и пытаются действовать…

Из леса со стороны границы вышел старший лейтенант Лузгин в сопровождении Зябрина.

— Товарищ капитан,- доложил он,- участок осмотрен, в районе Черного ручья местами размыты кладки и мостки. Наряды службу несут отлично…