И снова капитан и старший лейтенант засмеялись.

— Зябрин у нас на заставе недавно,- обращаясь к Нюре, пояснил капитан.- В наряд первый раз пошел и зацепил Карпа Яковлевича почти у самой его деревни. Восемь километров пешком до заставы вел. Ну, Карп Яковлевич и туда и сюда, и ругаться, и уговаривать, а идти надо, ничего не поделаешь! Идет, а сам обещает это дело до смерти ему не забыть… А в другой раз,- Обернулся капитан к бригадиру,- будешь знать, как документы дома оставлять!

— Документы…- возразил Карп Яковлевич.- Ему орден хочется: бежал за мной и, небось, дырочку в гимнастерке колол, а я отдувайся!

— Считаю ваши действия совершенно правильными, Зябрин,- сказал капитан.- А если он еще будет без документов ходить — веди его на заставу!

Зябрин, коротко ответив:«Слушаюсь!», взял под козырек.

— А новому пополнению,- взглянул капитан на Сашу,- баню истопить, якорь отмыть начисто и в строй на левый фланг.

Саша удивился: когда только капитан увидел якорь? В то же время он заметил, что капитан и старший лейтенант не особенно-то одобряют усердие Зябрина: конечно, пограничник должен разбираться, кто шпион, а кто — не шпион.

— Ну вот что, политчасть,- сказал Рязанов, взяв под руку старшего лейтенанта и увлекая его в сторону,- пока ты своих встречал, у нас тут серьезные дела начались…

Саше было неприятно, что он ошибся насчет Карпа Яковлевича. Сравнивая людей со своим отцом, Саша не склонен был прощать другим ошибки и промахи, а тут вдруг оказалось, что и сам он попал впросак так же, как и неопытный в пограничных делах шофер Зябрин. А Зябрин и Карпа Яковлевича за шпиона принял, и с машиной у него «беда» бывает,- сам капитан говорил. А раз с машиной беда, так какой же он тогда пограничный шофер?

Но эти мысли недолго занимали Сашу.

Ему хотелось как можно ближе увидеть остров. Он спрыгнул на землю, поднялся по песчаному откосу и стал карабкаться на скалу по шершавому, искрящемуся мелкими кристаллами камню. Добравшись до сосны, Саша медленно подошел к обрыву.

В глубоких расщелинах камня зеленели побеги вереска, стебли травы, на опавшей хвое лежали большие сосновые шишки, и прямо на граните, словно шкуры необыкновенной, пепельной расцветки леопардов, толстыми коврами расстелились лишайники. В целом мире, наверное, не было таких замечательных лишайников! Саша прошел по сухим шуршащим коврам, подумав, что на этом месте десять лет назад стояло финское орудие.

Придерживаясь руками за колючие ветки вереска, он подошел к самому обрыву.

Далеко-далеко раскинулось искрящееся под солнцем озеро. На острове виден был каждый куст, каждый камень, каждая дощечка ограды под елью, цветы на холмике могилы, красный кумачовый столбик с поблескивающей металлической звездой наверху.

А слева, если смотреть вдоль дороги по берегу, виднелась за деревьями незнакомая и таинственная, настоящая пограничная застава. По изрезанному тропинками, усеянному валунами склону разбросано около десятка домиков. В глубине, возле полоски молодого леса, кольцом опоясывающего заставу, над обнесенной частоколом и заросшей цветами братской могилой поднимался обелиск памятника. Но самое главное, что увидел Саша, была пограничная вышка, стоявшая у самого большого дома. На площадке вышки ходил часовой.

Откуда-то донеслись голоса. Саше показалось, что кто-то назвал его по имени, и он посмотрел вниз на зеленые верхушки деревьев под скалой. На каменистой тропинке, сбегающей от дороги к озеру, стояли капитан и дядя Андрей и о чем-то спорили. Нюра и Алька собирали землянику.

В это время позади послышался шорох, сдержанный крик, что-то мягко шлепнулось на землю.

Саша обернулся. Под сосной возле толстого корня сидела светловолосая девчонка и таращила на него глаза.

— Змея! — словно опомнившись, проговорила она и указала на валун, с которого, очевидно, только что слетела.

Саша храбро бросился на помощь. Он искал и за валуном и в кустах вереска, даже палку запустил под корень,- никакой змеи не было.

Девчонка поднялась и аккуратно, как ни в чем не бывало, отряхнула сосновые иглы.

— А я что-то знаю,- сказала она.- К вам на заставу гости приехали…

— Мы и приехали,- не совсем умно заметил Саша.

— Мы, мы… Как будто вы одни ездите! — передразнила девчонка и, закусив губу, замолчала.

Саша увидел на ее коленке широкую багровую ссадину. Благородно отвернувшись, чтобы не смотреть, как она будет хныкать, Саша поднял сосновую шишку, размахнулся и бросил ее в озеро. Шишка упала в воду, подпрыгнула, как мячик. На расходящейся кругами поверхности закачались тонкие чешуйки сосновой коры.

— А про змею ты врешь,- сказал Саша.- И про гостей тоже врешь.

— А вон,- показала девчонка,- Аграфена Петровна! Это мой дедушка ее на заставу подвез. Он за Сережей Лавровым приехал, заодно и Аграфену Петровну прихватил.

— Айно! Айно! — донесся голос Карпа Яковлевича.

— Саша! — крикнула Нюра.

— Нас зовут,- сказала девчонка и, в один миг перепрыгнув через корень, скрылась за сосной.

В том направлении, куда указывала Айно, Саша увидел у моста через сбегающий к озеру ручей запряженную в телегу лошадь.

От телеги навстречу капитану и старшему лейтенанту шла пожилая женщина.

— Саша! — еще раз крикнула Нюра, и Саша, перепрыгивая через трещины гранита и вереск, выскочил к дороге. Спускаясь со скалы, он придержался за ствол сосны и угодил рукой в клейкую, как мед, пахучую смолу. Пальцы слиплись, точно связанные. Саша подобрал щепку и стал на ходу отдирать смолу, наблюдая за поджидавшей их недалеко от телеги Аграфеной Петровной.

— Ну вот и Макашина! — посмотрев на старшего лейтенанта, негромко сказал капитан Рязанов.

— Макашина? — переспросил Саша.- Дядя Андрей, та самая Макашина, мать пулеметчика, что по самолетам стрелял?

— Она самая,- ответил за Андрея Лузгина Карп Яковлевич.- Сынок тут у нее в братской могиле, вот она и спросила разрешение к десятилетию обороны на заставу приехать…

— Аграфена Петровна,- крикнул старший лейтенант,- просим к нам, на машине мигом доскочим!

Зябрин на малом ходу подал машину.

— Спасибо, сынок, перейду…- отозвалась Макашина.- Господи, да никак Андрей Григорьевич? Фамилия твоя не Лузгин ли, соколик?

— Значит, вы знаете меня? — с интересом посмотрев на Макашину, спросил старший лейтенант.

— Ну как же не знать! Петенька мой карточку присылал. «Это, говорит, мама, мой командир, парторг, самый уважаемый человек на заставе…» Ты, никак, уж и капитан?

— Старший лейтенант… Вы садитесь в кабинку.

— Да что я, глупая, совсем обеспамятела…- Аграфена Петровна расстегнула широкое пальто и откуда-то из внутреннего кармана достала пачку завязанных в платок бумажек. Трясущимися от волнения руками она разобрала их и вытащила старую, пожелтевшую и измятую фотографию.

Саша, вытянув шею, заглянул сбоку. На фотографии в центре группы пограничников стоял совсем молодой дядя Андрей.

— Все так… и бровки, и глазки, и подбородочек,- рассматривая фотографию, бормотала Макашина, роняя слезинки.

— Ну что ж вы — сразу и плакать! — сказал капитан.- У нас погостите, в деревне побудете,- народ кругом свой, пограничный…

— А в деревне у нас просто замечательно! Сами видели,- поддержал его Карп Яковлевич,- прямо хоть всей заставой приезжайте.

— Знаю, кто тебе нужен,- заметил Рязанов.- Совсем ты, Карп Яковлевич, совесть потерял: гляди-ка, сам уже за Лавровым прикатил…

Посмеиваясь в усы, Карп Яковлевич промолчал.

Рязанов помог Макашиной сесть в кабинку, мельком глянул на старшего лейтенанта. Тот едва заметно пожал плечами.

Саша подсадил на колесо Альку и сам, вслед за Нюрой, ловко забрался в кузов. Краем глаза он видел, с каким интересом наблюдала за ним Айно, и только сейчас понял, что никакой змеи под корнями сосны не было. Айно просто из любопытства, чтобы лучше его рассмотреть, забралась на валун и, зазевавшись, сорвалась. Да и не только Айно смотрела на него,- как же, сын героя!