Днем же, днем тянувшимся и тянувшимся почти также долго, как и ночь в этом крае, ей нужно было кормить себя. Яйца и разные древесные плоды - вот и весь рацион.

Маша вспомнила все прочитанные книжки, про Гулливера и лилипутов, про Синдбада - Морехода и Робин Гуда, а также про индейцев и конечно приключения несчастного Робинзона Крузо.

Всем героям отчасти повезло: у кого были стрелы, у кого длинное ружье, у одного сразу были и ружья, и собаки и даже кошки, пока не сдохли от старости на острове, и всех в итоге находили рано или поздно люди. А ее и не искал никто, она уже точно знала, что этот мир - не Земля.

Как она здесь очутилась, она не понимала ни умом, ни сердцем. Помнила только лицо незнакомца, как будто все произошло вчера. На самом деле прошло уже больше месяца.

"Наверное, я умерла и это моя обратная сторона жизни в другой, мертвой реальности. Ну не может же мое сознание такое наяву рисовать?! И где же я теперь?!"

И героем, как в книгах, она себя не чувствовала ни капельки, было очень грустно, нужно было куда-то направить свои действия.

Хотелось плакать, но ни разу Маша не заревела, слез не было. Была тоска по дому и мечта, хоть во сне, хоть раз увидеть Москву, подруг, отца, маму, даже Вику хотелось увидеть. А снов не было.

Искать надо было жителей, но сил уходить с приютившей ее кроны дерева у нее не было. Она неожиданно для самой себя разболелась - заболело горло и мучил сухой кашель, при кашле болела грудь. Мокрота отходила плохо. Но температуры не было. Где она могла простудиться, не припоминалось. Все же она перестала заходить в воду ручья. Маша понимала, она не умрет, конечно, но идти босиком дальше пока не торопилась.

Кашель потихоньку проходил, уже почти прошел насморк. Еще болела голова, песен в башке больше не звучало, но мозг был явно воспален, она стала с трудом утром просыпаться и постоянно ее днем тошнило. Еще продолжало и через много дней болеть выбитое ударом тока правое плечо. Про правую руку она старалась вообще меньше думать.

Вот так Маша и решила подождать, пока все немного подживет, и она чуточку окрепнет. Одежда ее была в таком плачевном виде, что брюки она боялась полностью стягивать, свитер обгорел на правой руке до локтя, был вязан крупной вязкой и состоял теперь из крупных и мелких рваных дыр. Маша все находила новые разрывы и связывала руками нитки шерсти, увязывая таким образом прорехи и надеясь, что будет еще долго тепло и без дождя. Она большую часть длинного дня проводила в тени, стараясь не загорать вовсе. Еще чесалась голова, чесалась воспаленная, покрытая белым налетом кожа, волосы тоже не отмывались от налета, полученного еще в пещере, где она очнулась.

Она пробовала тереть кожу и голову землей и споласкивала измазанное в речке. Где могла, Маша давно и тщательно себя осмотрела и изучила каждый кусочек своего избитого и покалеченного тела. Тело понемногу заживало, местами приобретая странный, мраморный рисунок, просвечивающий сквозь кожу. Загар тоже ложился и пристывал кусками, красочно размалевывая ей открытые участки тела. Шею и лицо она плохо могла разглядеть в реке, но зато уж на дикий рисунок кистей рук и лодыжек насмотрелась всласть. Все пестрело, как пастелью, бледными красками.

Еще у нее была футболка, когда-то зеленого цвета. Маша горько жалела о потерянном нижнем белье, но проведенные без него последние несколько недель, в итоге примирили ее с его потерей. Регулярные женские недомогания один раз пришли обильной кровью, и также скоро ушли. Отмывалась в речке, не снимая брюк. Белья не было и жалеть больше о нем не было никакого смысла. Нужно было искать пропитание, а так как правая рука болела очень сильно, то Маша старалась искать пропитание на ногах, а руку берегла для подъема только ночью на облюбованное ее дерево.

Девочка по нескольку раз за день выходила к стремительной и мелкой речке, видела сквозь быструю воду много крупной блестящей рыбы и готова была уже попробовать рыбу поймать, но останавливала мысль, что есть ее придется сырой и не чищенной. У нее были только палки и как снять ими с рыбы чешую Маша не представляла. А еще внутренности как-то надо достать. Прочитанные книги о путешествиях и приключениях в таком вопросе пробел не устраняли.

Через восемь или девять длинных недель, Маша вспомнила, что Робинзон Крузо делал зарубки на дереве и таким образом мог сосчитать точно, сколько дней он прожил на острове. Маша припомнила примерное количество своих дней, прожитых ею в лесу и кое-как продрав кору на влажном стволе своего дома, отчертила восемь вертикальных полос - пускай это будут примерно 5 недель, что она провела в этом месте. После, каждый день вечером, она добавляла по одной короткой полосе. Когда маленьких полос набралось 12, Маша решилась половить рыбу.

Кожа поджила, рука перестала по ночам ее будить своей болью, но главное, добыча многочисленных яиц перестала приносить результаты. Все чаще Маша встречала гнезда с птенцами. Если в гнезде были птичьи яйца, то они были либо испорчены, либо а в них были почти вызревшие яйца и в очередной раз разбивая скорлупку выбранного ей яичка девочка находила почти сформировавшегося птенчика. Такой способ кормежки перестал приносить результат. Птичьи стаи были многочисленными, но прожитое время в лесу давало понять, то время года неумолимо приближается к сезону вывода потомства. А новых гнезд птицы не строили. Маша облазила все знакомые места, везде, где птицы взлетали при ее приближении и отчаянно орали на нее с высоты, лежали те же несколько, ею же оставленных яиц и новых не прибавлялось. Где же ей знать, что для того, чтобы птицы несли новые яйца, нужно было забирать из гнезда все ранее снесенные, тогда птица, оставшись вовсе без яиц начинала, как курица в деревне, нести новые и свежие. А так, у птицы осталось одно или два, вот их и продолжала высиживать!

-

Ранним утром, еще и солнце не встало, а только светлеть горизонт начал, ее разбудили странные звуки. Как будто, под ее деревом пробежало стадо крупных животных. Маша еще не встречала в самой чаще крупных зверей, тем более не встречала хищников вроде волка или медведя. Видела пару раз оленей, красивых и рогатых, но они, завидев ее убегали сразу, возле речки встречала множество разных следов, больших и маленьких. Но все они были оставлены животными, которые приходили к воде только ночью. Днем же, кроме множества мелких птиц и грызунов - мышек разных размеров и окраски и насекомых, Маша никого не встречала рядом. Ну может кто и наблюдал за ней из чащи, но близко подходить не решался.

А тут такой грохот ломаемых веток и топот, как стадо пробежало. Кого, она и сама не знала, не увидела, высоко было расположено ее ложе, ветки снизу закрывали обзор.

Животные пробежали группой, шум стих и неожиданно повторился треском нового убегавшего зверя, в самом конце стада тащился последний, он видимо отставал по какой-то причине. Маша ничего не видела с высоты. Быстро все стихло и в воцарившейся тишине вновь защебетало множество мелких птичек.

Начался рассвет и так как спать не хотелось, Маша решила, что пора ей наконец заняться ловлей рыбки. А то странные вязкие на вкус плоды уже приелись и от нечего делать рыбалка ей представлялась хорошим времяпровождением.

Посидев в ветвях еще некоторое время, и не услышав больше новых посторонних звуков, она начала спуск. Правая рука сегодня чувствовала себя лучше и уже почти спустившись вниз, Маша подумала, что так и не собралась за все время подняться на самый верх кроны и наконец посмотреть, что видно в округе.

Под деревом земля была как вспахана пробежавшими животными, разглядев несколько отметин в грунте, Маша решила, что бежали кабаны, копытца были раздвоенные. Ну а рост животных был приличным, ветки были поломаны на уровне ее макушки.

- Ничего себе хомячки тут водятся! Хорошо, что я тут не стояла, затоптали бы в землю по плечи.