Впрочем, кое-где еще оставались скромные домики любителей повозиться в земле, но поскольку район уже как бы считался элитным -- таких дач становилось все меньше и меньше. Нувориши готовы были платить хорошие деньги за участки, и понятно, что для многих из потенциальных продавцов сумма в несколько тысяч долларов была не лишней.
Алексей прогулялся до родника, набрал воду в 5-литровую канистру из пластика. К даче Яковенко, как и ко многим был подведен водопровод, но вода из крана шла хлорированная. С канистрой не торопясь побрел обратно. Август выдался не очень жарким, но без дождей, так что гулять было одно удовольствие. Где-то в листве посвистывала какая-то птаха, стрекотали кузнечики, и поневоле не хотелось думать о чем-то плохом. Хорошо бы взять мольберт, который он прихватил на всякий случай, найти местечко посимпатичнее, и провести пару часов на пленере. А Оксана и Митька пусть будут рядом.
Когда вернулся в дом, там уже был готов обед.
-- У меня стряпней обычно сиделка занимается, -- призналась улыбающаяся Оксана, -- но сегодня я решила тряхнуть стариной. По-моему, получилось съедобно.
Алексей не удержался, зачерпнул вилкой салат, тут же отправив его в рот. Причмокнул и широко улыбнулся:
-- Съедобно? Не то слово! Это просто божественно!
-- Так, ну-ка мыть руки, и не забудь Митьку привести. Пусть тоже руки помоет.
Она сказала это настолько обыденным тоном, словно Алексей проделывал это регулярно. Не в смысле мыл руки, а приводил больного аутизмом ребенка к обеденному столу.
Он понял, что это в каком-то смысле небольшой экзамен. Сможет он поладить с мальчишкой или нет, именно от этого зависело, как дальше будут развиваться их отношения с Оксаной. Ну что же, подумал он, уж с 6-летним пацаном я как-нибудь управлюсь. Пусть даже больным аутизмом. И решительно направился наверх, прихватив по пути большую коробку купленных еще накануне пазлов. Хотел вручить мальчонке вечером, но подумалось, что именно сейчас настал подходящий момент.
Однако Алексея ждал сюрприз, от которого он едва не потерял дар речи. Митя лежал на ковре, на животе, подперев кулачками румяные щечки, а перед ним, воинственно воздев вверх увенчанный жалом хвост, ползал скорпион.
-- Ми... Митя, елы-палы, не шевелись, -- прохрипел Клест, недоумевая, как Курт смог выбраться из аквариума. -- Не бойся, я его сейчас уберу.
Вот только чем его убрать? Не голыми же руками, в самом деле... Пока Алексей осматривал комнату в поисках подходящей коробки, мальчик протянул руку и спокойно взял Курта на ладонь. После чего так же невозмутимо, да еще при этом и улыбаясь, протянул ядовитую тварь ее онемевшему от ужаса хозяину. Действуя скорее в прострации, нежели руководствуясь голосом разума, Клест подставил свою ладонь, и скорпион важно перебрался на нее с маленькой детской ладошки. После чего был аккуратно помещен обратно в аквариум.
Только после этого Алексей позволил себе обессилено опуститься на пол, чувствуя, как бешено колотится сердце.
-- Митя, ты так больше не делай, ладно? Это очень опасное существо, оно может ужалить...
-- Нет, он хороший, -- сказал мальчуган, окончательно добивая Алексея. -- Мы с ним играли.
Клест хотел сказать, что не со всякими животными можно играть, есть среди них и опасные. Но, поглядев мальчонке в глаза, понял; у него свое осознание мира, не всегда совпадающее с общепринятым. И можно ли назвать случайностью то, что скорпион не ужалил ребенка, свято уверенного в безобидной природе членистоногого?
Впрочем, все эти экзерсисы сейчас были не к месту. Так же как не к месту показалась Алексею и коробка с пазлами, слишком уж детским подарком она выглядела на фоне того, что он сейчас видел.
-- Мить, мама уже накрыла на стол. Нам нужно сейчас вымыть руки и идти обедать. Наверное, ты уже проголодался?
-- Нет, я не голоден, -- после небольшой паузы ровным голосом ответил мальчик. -- Но мама хочет, чтобы я ел, мне нужно идти.
Он послушно взял за руку взрослого мужчину, и они спустились вниз.
-- А у меня уже все готово, -- весело защебетала Оксана, разливая по тарелкам наваристый борщ и подкладывая по ложечке сметаны. -- Марш мыть руки, и за стол.
-- А запах-то какой, а вкус... -- закатывал через минуту глаза Алексей, демонстрируя тем самым, что не в силах передать своих чувств.
Борщ и впрямь был замечательным. Даже Митька, который, по словам своей матери, едок был не ахти какой, и тот съел почти все, что было у него в тарелке.
На второе Оксана состряпала картошку с тушенкой, запивали все это чаем с домашним пирогом, который испекла еще накануне дома Митина сиделка.
А вечером, когда мальчонка сладко сопел в своей комнате, Клест зажег по углам спальни свечи, потушил свет, и они отдались друг другу без остатка.
Чуть позже, когда, окончательно обессиленные, Алексей и Оксана лежали рядом, он тихо произнес:
-- Оксан, я хочу тебе кое-что сказать.
Она повернулась к Алексею, оперлась на локоть и принялась ерошить волосы на его голове.
-- Говори, я готова выслушать любую гадость.
-- Ты обо мне плохого мнения, малыш. На самом деле у меня к тебе серьезное предложение. В общем...
Он запнулся, собираясь с духом, а затем выпалил:
-- Выходи за меня замуж!
Оксана молча откинулась на подушку, и по ее реакции Алексей так и не понял, как она восприняла его заявление. Сердце учащенно билось в ожидании ответа, в такт частым каплям дождя, стучавшим о жестяной подоконник. Где-то громыхнуло, однако никакой вспышки перед этим Клест не увидел, а может, настолько был занят Оксаной, что просто не обратил внимания.
Может, зря он все же это сказал? Не поторопился? Кто знает, не выглядит ли он сейчас в ее глазах пылким мальчишкой, потерявшим голову от близости красивой женщины...
-- А как же Митя? -- тихо произнесла Оксана.
-- А что Митя?! Он будет для меня таким же сыном, как и для тебя.
Возникла секундная пауза.
-- Ты хорошо подумал? Ведь это значит...
-- Оксаночка, солнце мое, поверь, я очень долго над этим думал, едва ли не с того самого дня, как тебя увидел. Примерял ситуацию на себя и так, и этак, и в итоге понял, что ты для меня сейчас самое главное, что есть на свете. И надеюсь, таковой и останешься. Если, конечно, ты примешь мое предложение.
Она молча обдумывала сказанное им, кусая край простыни. В глазах Оксаны стояли слезы, но она сдержалась, не дала им воли. Все это время Алексей не знал, что делать. Начать ее утешать? А вдруг выйдет еще хуже?
Наконец повернула к нему бледное лицо:
-- Леш, я не могу пока сказать ни "да", ни "нет". Мне еще нужно время, чтобы осмыслить свое... наше с Митей будущее, если я все же решусь принять твое предложение. К тому же, как ты знаешь, есть одна проблема, не решив которую, мы не можем думать о личной жизни.
-- Ты о Зиновии? Черт, как же он мне надоел! Быстрее бы его поймали, что ли...
Не успел он договорить, как заверещал сотовый.
-- О Боже! Кому еще неймется в это время?!
Он протянул руку к тумбочке, глянул на высветившийся номер, но ряд цифр ни о чем ему не сказал.
-- Я слушаю!
-- Добрый вечер, Алексей Викторович, хотя не думаю, что он и в самом деле добрый...
-- Кто это? -- едва не крикнул в трубку Клест, ощущая, как нехорошее предчувствие тугими ремнями стягивает грудь. -- В чем, собственно говоря, дело?
-- Извините, сразу не представился. Оперуполномоченный Титов, Андрей Валентинович, -- голос говорившего был сух, но в нем проскальзывали нотки сожаления. -- Я вам звоню по поводу хорошо знакомого вам следователя прокуратуры Виктора Леонченко.
-- Что с ним?!
-- А что, вы думаете, с ним должно было что-то случиться?
-- Не делайте из меня идиота, как вас там... Андрей Валентинович. Что с Виктором?
В трубке на несколько секунд воцарилась тишина, и в течение этих секунд Алексей все понял. Зиновий! Этот подонок сдержал обещание, сделал что-то с его другом. Глядя на Алексея, Оксана тоже догадалась, что стряслось нечто ужасное, и потому испуганно сжалась в комочек, обхватив ноги руками.