— Да... да, я думаю. Как насчет тебя?

— Не могу жаловаться, — его тон холодный, а язык тела отстраненный.

Я пытаюсь собраться. Не хочу быть чрезмерно эмоциональной перед человеком, которому не нужна.

Я пытаюсь быть вежливой, меняя тему.

— Что ты здесь делаешь?

— Это зоопарк. Разве я не могу быть здесь?

Почему он ведет себя так странно?

— Ты наслаждаешься семейной прогулкой? — продолжает он, начиная раздражать меня. — Кстати, где Адам?

— Он ушел. Рабочие дела.

Внезапно меня осеняет. Семья. Он думает, что я сейчас вместе с Адамом. Что мы пара. Он понятия не имеет, что я провела эти несколько лет, тоскуя о нем.

— Это не то, что ты подумал...

— Конечно, — он едко бросает, перебивая меня.

— Мамочка? — Элли Роуз прерывает наше странное противостояние. — Я только что рассказывала этому дяде про обезьянок.

— Правда, сладенькая? — о, Боже, она уже встретила своего отца, прежде чем у меня была возможность представить их друг другу. Это просто уже чересчур.

— Да, и он думает, что Адам мой папа.

Что?! Как, черт возьми, я могу это сгладить?

— Но он не мой папа, — она поворачивается к Декстеру. — Мой папа храбрый, ему пришлось уйти, чтобы защитить свою семью. Даже не видя своего папу, я люблю его. Мамочка говорит, что все, что он сделал — это для меня.

Она задумывается на секунду.

— Его тоже зовут Декстер, правда, мамочка?

Декстер глазами впивается в меня, спрашивая правда ли это? Я киваю, слезы катятся по моему лицу. Не так я хотела сказать ему об этом, но слишком поздно, правда уже вскрылась.

Я смотрю, как вздымается его грудь, он не знает, что думать обо всем этом. Но он выглядит счастливым — он на седьмом небе от счастья...

Я вздыхаю с облегчением. Он мог развернуться и просто уйти прочь после этого шокирующего известия. Стать отцом это большая ответственность, в конце концов.

— Ты мой папа, Декстер? — настойчиво спрашивает Элли Роуз.

— Д... да... — кивает он, сгребая ее в объятья, как только она начинает к нему тянуться. — Да, я твой папа.

Отец и дочь в объятьях друг друга — картина, которую я и не надеялась увидеть. Мое сердце сжимается и трепещет от происходящего. Я стараюсь не показывать этого, но так много чувств. Некоторые из них прорываются наружу, и я не могу себя больше контролировать.

— ...я больше никогда не оставлю тебя, милая... — я слышу, как он бормочет это ей на ушко.

Это значит, что...? Я не вынесу этого еще раз. Я только собрала воедино свое разбитое сердце. Может он имеет в виду, что просто хочет присутствовать в жизни дочери, но не моей.

— Ты не против, если я минуточку поговорю с твоей мамочкой? — наконец-то говорит Декс, отпуская ее. — А ты пока посмотри на других обезьянок.

Она убегает, как только он ставит ее на ноги, не сводя с меня глаз. Они влажные от слез, которые спровоцировали такие острые эмоции

— Я не знал. Я бы никогда....

— Я знаю, — отвечаю я, не хочу, чтобы он себя винил. У него не было возможности узнать.

— Я просто... Прости меня, Уилла. Я никогда не хотел оставлять тебя. Я не могу поверить, как много я упустил...

Я киваю, сжимая губы в тонкую линию, так чтобы не забиться в рыданиях.

— Я должен был уйти, чтобы защитить тебя, — продолжает он.

— Я знаю, — наконец-то произношу я, осознавая, что это и была причина. — Думаю, часть меня всегда это знала. Мне просто нужно было еще упорнее убеждать себя, что ты не бросил меня. Глупо, правда.

Я бессмысленно смеюсь.

— Нет, я заслужил это, — Декстер серьезно кивает.

Мы пялимся друг на друга, улыбаясь и рыдая одновременно, как будто мы пара сумасшедших влюбленных подростков. Мы все еще влюблены? Это возможно?

— Хочешь, поедем ко мне домой? — наконец-то спрашиваю я, потому как пространство зоопарка будто душит меня. — Там мы сможем спокойно обсудить все. Так много всего нужно сказать друг другу.

Декстер задумчиво кивает.

— Да. Мне бы еще хотелось увидеть твою сестру. Мне кажется, я должен объясниться перед всей твоей семьей.

Я кусаю губу при этой мысли.

— Да, ты получишь от нее по яйцам! Хотя лучше идти к ней сейчас, пока она с большим животом и не сможет с тобой бороться. Это дает тебе шансы на успех.

— Мне эта идея нравится, — смеется Декстер. — Я все тебе расскажу, Уилла, я не хочу, чтобы у меня были тайны от тебя. Никаких секретов. У меня есть кое-какие грехи, но я стараюсь исправиться, чтобы стать хорошим человеком. Однажды, я надеюсь стать достойным тебя.

Это то, о чем он думает? Почему он считает, что не достоин меня?

— Это звучит хорошо, но прежде, чем мы сделаем это, могу ли я наконец-то тебя обнять?

Он обхватывает меня руками и сжимает так, как будто не отпустит больше никогда. Потом я не знаю, кто делает первый шаг, но вскоре мы начинаем целоваться так, словно в последний раз видим друг друга.

— Единственное, чего я не могу понять, так это то, почему ты мне ничего не сказал? — говорю я, возможно, даже громче, чем ожидалось.

Декс пытается все мне объяснить так, чтобы я поняла, но это трудно. Он рассказывает о том, что был плохим парнем раньше и дрался с людьми, зарабатывая тем самым себе на жизнь, однажды он зашел слишком далеко, он нашел дома у клиента своего босса детскую порнографию, тогда и произошло убийство, которое он совершил.

Я сильнее сжимаю его руку, когда он это говорит, это сложно для него, но это делает нас ближе... думаю, уже сделало. Я больше понимаю его, каким была его жизнь и почему он себя так вел.

К сожалению, это была самая легкая часть рассказа. Это сложный разговор. Мы обсуждаем, почему он ушел и почему не мог просто сказать, что он делал.

— Это было условие Адама, — Декстер отстраняется, откидывая рукой волосы, очевидно, он раздражен.

— Чертов Адам, ты мог просто сказать мне. Я бы не сказала никому. Я вела бы себя так, будто не знаю.

Мы оба напряжены, в крайне эмоциональном состоянии, и стараемся выбраться из всего этого дерьма. В самых потаенных уголках моей души, я всегда иначе представляла наше воссоединение — оно должно было быть идеальным: прекрасным и романтичным.

Но это реалии жизни. Увы, не всегда все происходит так, как хочется.

К счастью, Элли Роуз играет в своей спальне, так что мы можем продолжать и дальше наш спор. Я не хочу, чтобы она увидела все это, особенно тогда, когда она только обрела отца. Но как бы то ни было, это важно, нет никакого гребанного шанса объяснить ребенку.

— Уилла, я не хотел подвергать тебя опасности. Я также не хотел, чтобы ты беспокоилась. Для меня это тоже было непросто.

— Но это не я оставила тебя. По крайней мере, ты знал, что я люблю тебя. И, наконец, тебе было известно, где я! — я кричу и машу руками, не то, чтобы я хотела так себя вести, просто не могу себя сдерживать.

— Думаешь, это было так просто? Знать, что я рядом, но не могу тебя увидеть. Это было ужасно. Я стал заниматься, чем занимался раньше, но я не хотел этого. Мне хотелось сделать что-то лучше для тебя, для нас...

— Поэтому ты даже не оставил записку? Я была разбита. Ты разбил мое сердце вдребезги.

Я знаю, что тревожить прошлое бессмысленно, но так же знаю, что оно будет душить, если сейчас не расставить все точки над «i».

Некоторые вещи просто необходимо проговорить.

— Почему мы ругаемся из-за этого, Уилла? — он умоляюще спрашивает меня, приближаясь ко мне и располагая свои большие ладони на моей талии.

— Потому что должны! Потому что, если мы не сделаем этого сейчас, это разрушит нас рано или поздно, — я говорю обиженно, чувствуя себя капризной и глупой, но все равно продолжаю кричать.

— Я не могу объяснить тебе, как сложно мне было эти последние несколько лет, Декс. Я так часто нуждалась в тебе, что готова была отдать все лишь за возможность увидеть тебя или просто узнать, что ты жив.

Он опускает голову ближе ко мне, упирается своим лбом в мой. Я отстраняюсь, потому что хочу держать зрительный контакт, мне необходимо сказать эти унизительные слова вслух, и если он будет смотреть прямо на меня, тогда я смогу пройти через это.