— Джилка уже могла сдать Ордо и Бесани, даже не подозревая о том, что она делает. Лучше просто вытащить Утан и проваливать.
Вэу всегда умел рассчитывал точно. «Омега» и Этейн все еще были на Корусканте, Бесани на пути в укрытие — в квартиру Лазимы — а вскоре, с парой ЭРКов, приземлится Джусик; хотя тот может быть занят, приглядывая за Фаем. У них есть улов в триллион кредитов, и столько данных по клонированию, что «Арканиан Микро» об этом может только мечтать. Сейчас — самое время, чтобы бежать. Джилка может рассказать РСВБ все, но останавливать их уже слишком поздно.
Но все же, Скирата должен был попытаться вытащить Джилку. Он ненавидел себя за то, что не ставил Руу в начало списка.
— Мы выдернем Джилку. — сказал Скирата. — И мы заберем ее на Мандалор
— О, и ты думаешь, что она будет рада оказаться в шебсе Окраины на всю оставшуюся жизнь? — поинтересовался Вэу. — Теперь я знаю как «Омега» завела привычку набирать пленных, а не шлепать их, как полагается.
— Вэлон, надо хотя бы попытаться. Мы не звери.
— Именно. Мы солдаты, Кэл. И мы забываем, что это война.
Четверо Куэ'валь Дар стояли, изучая голосхему здания республиканской СБ и расписание технических служб. У них имелась подборка фальшивых идентчипов, и они могли войти под видом техников, санитарного наряда, или даже дроидов, обслуживающих офисную технику. Вопрос был лишь в том, чтобы выбрать быстрейший путь и найти Джилку. Тюрьма была небольшой. В ней было всего двадцать камер.
Открылись двери и Ордо пригласил Бесани внутрь. Она сжимала в руках большую сумку и лицо у нее было мрачным. Спор о судьбе Джилки мгновенно прекратился.
— Бесани не может вернуться в свою квартиру. — сказал Ордо. — Неизвестно, кто заявится следующим.
Выбор Скираты сузился до одного — единственного.
— Мы как раз обсуждаем как вытаскивать Джилку.
Вэу поднял бровь. Остальные промолчали.
— Мы не можем вытащить ее из здания РСВБ силой, потому что это чересчур рано привлечет к нашим играм массу нежелательного внимания. — Ордо вытащил деку.
— Мы заставим их самих вынуть ее из камеры и украдем ее при перевозке.
— Ты уже составил план. — хмыкнул Гиламар.
— Разумеется. У меня есть доступ к кодам республиканской разведки. Если мы точно все рассчитаем — я просто создам подложный запрос на перевод между тюремными комплексами респ — разведки. А потом мы перехватим транспорт в пути.
Скирата махнул в сторону Вэу.
— Да, но вот этот Первый Ум Галактического Города уже сказал Зею, что мы хотим ее утащить.
— Двойной обман. — хмыкнул Вэу. — Когда он услышит, что это случилось, он не будет гадать, не ввязались ли мы в это по какой — то сомнительной причине, и не станет копать глубже. Он считает, что я все еще шпионю за тобой. Он кивнет, и скажет: «Да, это Вэу делает за меня деликатную работу, а заодно он утер нос этим клоунам из Разведки и РСВБ». Не так ли?
Скирата запустил пальцы в волосы.
— Ладно; что сделано, то сделано, а теперь нам остается только подчистить все как можно лучше.
— Отлично, устроим еще и тройной обман. — заявил Ордо. — Транспорт перехватывают сержант Вэу, ты и я.
— Если они купятся на твой запрос.
— Не успеешь и глазом моргнуть. Мы это устроим за час. И попробуй сойти за сепаратиста.
На лице Вэу не дрогнул ни один мускул.
— Я выдам свой самый убедительный джабиимский акцент.
Бесани выглядела притихшей. Она явно начинала привыкать к постоянно высокому уровню безумного риска.
«Дай ей еще месяц…» — подумал Скирата — «…и она ни в чем не уступит остальным.»
— Пошли, дочка. — сказал он, принимая сумку из ее рук, с самой успокаивающей улыбкой, которую мог изобразить. — Посмотрим, где тебя разместить. Это всё?
Она кивнула.
— Да. Не знаю, что сейчас делать с квартирой…
— Брось ее так, как она есть. — посоветовал он. — Если ты исчезнешь полностью, то это лишь привлечет внимание. Впрочем, подать на увольнение с работы может быть неплохой идеей…
Это оказалось болезненным. На краткий миг в уголках ее глаз мелькнула горечь.
— Я сошлюсь на личные проблемы. С моим сожителем. — сказала она, принимая сказанное, словно опытный актер. — Семейными делами они обычно не интересовались, и не сразу поймут, что я не совсем та женщина, которой казалась.
Скирата не знал как это воспринимать. Когда Бесани открыла сумку и переложила содержимое в шкаф, в комнате которую он держал для Ордо, это рассказало Скирате что для Бесани было действительно важно. Ее подсознание, должно быть, подсказало ей — без чего она не сможет обойтись, и, кроме нескольких комплектов белья, она запихнула в сумку не безделушки и косметику — несколько снимков, носители с данными, и ее бластер.
Она поставила проектор голоснимков на откидной столик.
— Цена за путешествия налегке. — заметил Скирата.
— Да, после сегодняшнего я куда лучше понимаю мандалориан. — Она открыла проектор и включила его. — Если ты не можешь это унести — это обуза, а если это легко можно заменить — оно не стоит сожалений.
— Ты вышла замуж за мандалорианина. Как ты думаешь, кем это сделало тебя?
Это, наконец, рассмешило ее и заставило просветлеть ее лицо..
— И мне придется носить броню, верно?
— Только самый лучший бескар. Для моих девочек — все самое лучшее.
В некоторых культурах снимки сохранялись на листах флимси, статичными и безмолвными. Когда — то Скирата считал, что это жалкая замена двигающимся говорящим трехмерным голообразам, но он обнаружил, что в тяжелые времена с ними легче иметь дело. Статичная картинка была жестко привязана к прошлому, она делала недоступным изображенное, открыто заявляя что те времена и те мгновения давно ушли. Голокартины же причиняли боль; боль особого рода — от присутствия людей такими, какими они действительно были, словно они могут ответить, если с ними заговорить или отозваться на прикосновение. Это была жестокая иллюзия. Статичные двумерные картинки ясно напоминают тебе, что все кончено. Голообразы же просто издеваются над тобой, вытаскивая в настоящее уже недоступное прошлое.
— Хотите посмотреть на моего отца? — спросила она. — Первого…
— Я польщен быть вторым. — ответил Скирата. — Да, я буду рад увидеть твоего отца.
Ее отец, Норлин Веннен, вновь ожил на несколько мгновений в движущемся голооблике.
— Ты идешь, Бес? — его изображение улыбнулось и махнуло рукой, словно у него было что — то удивительное, что он хотел показать ей. — Спорю, ты никогда ничего подобного не видела…
Бесани рассеянно улыбнулась.
— Это были пещеры драгоценностей Бирсингриала, мы туда выбрались в его отпуск. Мне было десять, насколько могу вспомнить.
И она могла сотни раз отвечать ее отцу, но он так и не услышал бы и не ответил. Она смотрела на десятилетнюю себя, которая подбегала к нему, и, что — то возбужденно лопоча, скрывалась в переливах рубинового и изумрудного света.
— Я тоже так делал. — тихо проговорил Скирата.
— Это была наша последняя совместная поездка — до того, как моя мать нас оставила.
— У нее был повод?
— Да, был, но его имени я не помню.
Скирата не стал это комментировать.
— Хочешь взглянуть на мои? — Он протянул ей маленький проектор, который он всегда таскал в поясе и щелкнул клавишей. Сетка из маленьких изображений повисла в воздухе, предлагая ей выбрать и увеличить нужное. Он очертил ей группы картинок. — Вот этот парень в зеленой броне — Джусиковской броне — мой приемный отец, Мунин. Здесь все мои водэ по старым заданиям. Мои дети — все, клоны и неклоны — и Камино. Кучу вот этих снял Вэлон. Он считал, что мне может понадобиться свидетельства для защиты, если я решу нарезать на филе еще одного каминоанца. — Он показал на снимок, где он сам, в окружении шести одинаковых маленьких мальчиков с серьезными лицами, разбирал на столе длинную бластерную винтовку. — Мне было достаточно показать им лишь один раз. А тут несколько моих коммандо на учении… да, это «Тэта», первая команда Дармана. Бедные маленькие шабуире — сейчас они все мертвы кроме него.