Товарищи!
Наш Асан Кайгы жил в те далекие времена, когда поэтические образы еще не были абстрактными, но были достаточно материализованными:
У бедного Асана
жена — не человек и курица — не птица.
Корыто у ворот и то разбито,
и не запнуться о него и не напиться.
Он на осла залез, ногами бьет,
за утро не проехал и полметра.
«Раз не везет,— сказал,— так не везет!»
Махнул рукой и плюнул.
Против ветра.
Пошел Асан пешком
травой густой,
осла кляня, и надо же — зар-раза!
Попался кто-то, он ногой босой
с размаху пнул его!
(Дикобраза.)
«Вот не везет,— сказал,— так не везет!»
Обида жжет в груди, как брага.
его страданий грустных не поймет,
кто не пинал того дикобраза.
И кто-то шишкой — в лоб.
Ну что за день!
Приставив лестницу, он ловит белку.
Все правильно — свалился,
да на пень,
еще и лестница упала сверху.
На кабана вчера навел капкан,
забыл.
Шел по тропе и скреб под мьшкой,
ловил блоху и сам попал в ловушку,
а из кустов во все глазел кабан.
«Да, не везет,— сказал,— так не везет».
Ах, если так, он сменит климат,
на берег тот переплывет,
охоту бросит, вспашет глину.
Посеет просо и пшено,
хурму посадит заодно
и будет чай в тени густой
пить в одиночестве счастливом.
Он в лодку сел. Забыл весло.
Его волною отнесло
и потащило в сине море,
вот повезло, так повезло.
И без ветрил и без кормила,
а море синее штормило.
…Ладью на берег вынес вал.
Заплакал. Краба целовал.
Попал он в странную страну:
там люди были молодыми,
там отдавали дань вину
и говорили на латыни.
А девы, девы — просто ах!
Халвою тают на зубах.
Пройдешь, не хочешь — обернешься,
прощай, Асан, ты не вернешься,
прощай, жена, не возвращай,
прощай — кабан, капкан и белки.
Дикобраз, и ты прощай!
Мне повезло —
прощайте, беды.
Мы завершаем эпопею:
Асан, по кличке Невезучий,
вошел с улыбкою, в Помпею,
и — в тог же час взревел Везувий.
Чем это кончилось — известно
(Везувий — это есть вулкан),
под грудой пепла и известки,
почил печальный старикан.
И отмечая это зло,
так подытожил патриот:
«Кому у нас не повезло,
тому нигде не повезет».
И подумал дикобраз:
«Дело сделано, жаль безумных!
стоит пнуть меня —
всякий раз
извергает огонь Везувий».
СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ
МУЛЛА РАХМЕТУЛЛА
Мулла ел свинину и приговаривал:
«Бедный ягненок!
Бедный ягненок!»
Целые сутки его переваривал
и усомнился:
«Наверно, теленок!»
Бог наказал —
занемог животом наш мулла,
как роса на листке,
на лице его выступил пот,
как листва в сентябре,
пожелтел наш мулла,
ох, алла!
Как январский сугроб,
поднимался его живот.
«Может, это конина была?» —
напрягался мулла,
«О несчастная лошадь!
Паслась по долинам
меж скал!..»
Сколько дум передумал
впервые Рахметулла!
Был он просто мулла,
а к субботе
мыслителем стал.
Мяса нынче и в рот не берет.
Объясняет: «Кастрит».
Но зато поумнел, раздобрел,
научился острить.
Так свинина сыграла
свою лебединую роль,
и со странной иронией,
свойственной только свинине,
нанесла мусульманству
непоправимый урон.
АХ, МЁД, АСАН!
Летает пчела, собирает нектар,
она облетает барханов с гектар,
сосет и колючку
и белый ковыль,
пасется,
а доит ее, как кобылу,
счастливый Ахмет.
Он сидит на бархане,
любуется,
как работяга порхает.
О, если бы знала пчела,
ее мед
почем на базаре Ахмет продает!
Но золотом жажду
не утолить,
волнует Ахмета
полуденный зной.
Шел мимо Асан по пути в неолит,
из века железного
с тонкой иглой.
Асан-путешественник
счастья искал,
пространства измерил,
и Время прошел,
в шумерских таблицах
бродил аксакал,
в ракетах летал,
книгу мумий прочел.
И нате —
Ахмета счастливым нашел!
И нам рассказал досточтимый
Ахмет,
как дал он Асану бесплатный совет:
«Ему говорю — неразумно копать
иглою колодец,
ты стар и горбат»,—
куда там!
Асану советовать — то же,
что буйволу в ухо
поэмы читать.
С ним спорить,
что гвозди в скалу забивать,
я стал уставать
и слова забывать.
«Напрасно теряешь достоинство,
друг,
ослу даже золото —
тягостный вьюк»,—
такие слова мне аллах говорит.
Асан продолжает иглой ковырять.
Асан ради дела
свинины поест,
работает в пятницу —
не надоест.
Не выдержал я
И ему говорю:
«Халат полосатый тебе подарю».
Из всех полосатых полезней: пчела,
из всех усатых
полезней Асан.
Он вырыл
иглою
колодец вчера,
меня напоил
и напился сам.
Не выдержал я и ему говорю:
«А хочешь, лопату, тебе подарю?»
«Я счастлив,— сказал многословный Асан
Игле я нашел примененье. Ура!»
Ладонью довольно провел по усам,
иглу прихватил и ушел
во Вчера.
Люди,
кто иголку ищет в стоге сена,
знайте, что иголка у Асана.