"Куда я — такой…"
Куда я — такой,
Кому я — такой,
От горькой любви
Потерявший покой?
И взгляд мой безумен,
И вид мой ужасен.
Спокойным и тихим
Я просто опасен.
Опасен я тем,
Что мечтой увлекаю,
Что страстью своей
На любовь обрекаю,
Что делом и словом
Творю поневоле
В любви не согласных
На малую долю.
Куда я — такой?
Кому я — такой?
"В горячке выпил все отравы…"
В горячке
Выпил все отравы,
До самой горькой и хмельной.
Капризы и любви и славы
Уже не властны надо мной.
Еще душа не долюбила,
Еще до радостей горазд,
Но радостней того, что было,
Мне, знаю, жизнь уже не даст.
Случится, память потревожу —
Тогда, повторов не терпя,
Начну бояться быть похожим
В любви на прежнего себя.
И радость встреч,
И провожанье
Под невысокое окно
Вдруг огорчит,
Как подражанье
Чему-то бывшему давно.
А слава?
Кто-то стал спесивей,
Кого-то в ней не узнаем.
Она была куда красивей
В воображении моем.
Я представлял себе, как знойно
Горит над чубом славы круг.
Она была моих достойна
Воображаемых заслуг.
Иному без нее тревожно,
А мне с давно пережитой
Спокойно,
Ибо все ничтожно
В сравнении
Со славой той.
Над глупым сердцем
Есть управа,
Над суетностью
Страж двойной.
Капризы и любви и славы
Уже не властны
Надо мной.
"Была любовь…"
Была любовь.
Была сомнений смута.
Надежды были.
Молодость была,
Да, молодость была,
Но почему-то
Она большого счастья
Не дала.
Она ушла,
Но слезы не прольются.
Ушла.
Иди.
И не зови трубя.
Нет, не хочу я
В молодость вернуться,
Вернуться к дням,
Где не было тебя.
"Все вижу. Твой немой укор…"
Все вижу.
Твой немой укор…
Ты смотришь,
Будто ждешь ответа:
Где живость,
Где горящий взор,
Где озарение поэта?
Глаза тусклы,
Почти что злы,
Как у пропойцы до загула.
О, ужас!
На плебейских скулах
Застыли желваков узлы.
Ты думала:
Неотразимый.
Ни в чем не знавшая потерь,
Ты думала,
Что я красивый…
Не отворачивайся.
Верь.
Красивы мы,
Светлей, чем зимы,
Иконописнее, чем Спас.
В том и беда,
Что мы красивы,
Когда никто
Не видит нас.
И кровь кипит,
Душа парит.
В ней, чуткой,
Все находит отклик.
Как у идущего на подвиг
Лицо отвагою горит.
Но вот погасло вдохновенье,
И, к людям открывая дверь,
Мы вновь темны,
Мы снова тени
Самих себя…
Как я теперь.
ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ
Не верили,
Отмахивались:
Миф!
Но по дворцам,
По стенам, взятым с бою,
Давно доказано,
Что был правдив
Старик Гомер,
Воспевший гибель Трои.
Над нею, павшей,
Вечность протекла,
Землей укрыла
Рухнувшие стены.
Виновных нет.
И все-таки была
Всему виной
Прекрасная Елена.
Неоспоримы
Слезы, муки, беды,
Неоспорим
И бога Зевса пыл,
Когда торжественно
В купальню Леды
Он, женолюбец,
Лебедем приплыл.
И родилась
Елена всеблагая,
Затмившая
Эгейскую зарю,
Доставшаяся в жены
Менелаю,
Суровому
Спартанскому царю.
Где красота,
Там правота каприза,
А где любовь,
Там бой идет не зря.
Неоспорима
Молодость Париса,
Отнявшего Елену у царя.
Неоспоримо
Менелая сердце,
Стучавшее тараном у ворот.
Неоспоримо
Мужество ахейцев,
Поклявшихся
Не постригать бород.
А годы мимо…
Годы мимо, мимо…
В крушении
Приамовых дворцов
Неоспоримо все,
Но оспорима
Житейская
Забывчивость бойцов.
Пал Менелай
В печали и тоске.
Изъела корабли
Морская пена.
Состарилась
Прекрасная Елена.
Скорбела Пенелопа
Вдалеке.
За девять лет,
Приученные драться,
Копьем и дротиком
Вести бои,
Уже ахейцы
Стали оступаться
О клятвенные бороды свои.
В крови,
В скорбях,
В осадной суете
Они, вослед
Приплывшие под Трою
За мною,
За дивной красотою,
Успели позабыть
О красоте.
…И мы в бою,
И мы твердыни рушим.
Но, увлекаясь
Праведной борьбой,
Лишь одного хочу,
Чтоб наши души
Не отросли
Ахейской бородой.