Должно быть, именно поэтому пьесы Салынского отличаются особой, осязаемой и зримой достоверностью: они наделены живыми приметами профессии, быта, жизненного уклада, которые могут быть известны только бывалому человеку и открываются только глазу зоркого и заинтересованного наблюдателя. В этой конкретности и полноте обрисовки среды рождается неповторимость атмосферы, берет начало подлинность событий и характеров. Но достоверность и подлинность — это лишь исходные требования, отвечать которым Салынский поставил себе за твердое правило. Здесь драматургия Салынского только начинается.
С самых первых и до последних, совсем недавно написанных пьес Салынский стремится подняться над непосредственно воспринятым материалом, над необработанными, а потому и черновыми наблюдениями. Он неуклонно восходит к их осмыслению и истолкованию. Ни в чем не изменяя правде реального факта, сохраняя в своих пьесах преданность звонким краскам действительности, драматург ставит перед собой задачу создания произведений, в которых бы прозвучала высшая правда жизни, — произведений мужественно честных и жизнеутверждающих, пронизанных ощущением сложности и величия нашего времени, освещенных суровой взыскательностью и романтической влюбленностью в советского человека, — по словам Горького, «великого простого человека».
Салынский ощущает жизнь как непрерывное становление ее положительных начал. Он ни на мгновение не сомневается в победе добра и красоты в человеке и окружающей его жизни. Именно поэтому драматургу ненавистно все то, что мешает этой победе, и особенно неверие в человека. Снова и снова — в «Барабанщице» и «Летних прогулках», во «Взорванном аде» и «Долгожданном» — он возвращается к теме веры в человека, доверия к нему. Сила убежденности Салынского в неограниченных возможностях совершенствования личности в социалистическом обществе такова, что в его пьесах добро предстает не только как страстно желаемое, но и как реально существующее, уже сегодня восторжествовавшее начало жизни.
Герои Салынского — самые дорогие и близкие его сердцу герои, являющие собой «кристаллизацию» его чувств, мыслей, духовной энергии, — это люди новой закалки и особого склада, люди, воспитанные нашим временем. У них революционное сознание, вера в идеалы коммунизма и потребность служения обществу, Родине, говоря словами Горького, «переросли в эмоцию, в несокрушимую волю, стали таким же инстинктом, как голод и любовь». Потому-то невозможно поколебать позицию секретаря райкома партии Марии Одинцовой, «сразившейся» с «самим Добротиным», переубедить секретаря крайкома Илью Кудинова, вопреки всему отстаивающего свою точку зрения; потому-то невозможно одолеть Нилу Снижко («Барабанщица»), замкнутую вынужденным одиночеством, Николая Вережникова («Взорванный ад»), окруженного плотным кольцом врагов, Якова Мытникова («Долгожданный»), насильственно оторванного от дома, от Родины.
Здесь, на мой взгляд, краеугольный камень творчества Салынского. Здесь основа мужественного, строгого и светлого взгляда драматурга на жизнь, с подкупающе доверчивой открытостью знакомит он пас со своими художественными образами. Здесь, наконец, ключ к идейному и художественному своеобразию драматургии Салынского, охватывающей широкий круг вопросов, влекущей к познанию все новых и новых сторон действительности, всякий раз дающей в чем-то новое ее эстетическое отражение, обращенной к человеку и направленной на пробуждение лучших сторон его души.
Салынский воспринимает движение времени и развитие жизни с пристальным вниманием историка, с обостренной чуткостью публициста. О чем бы он ни писал — о пламенных годах революции или испытаниях Великой Отечественной войны, — драматург всегда намечает живые связи между прошлым и сегодняшним днем. Достаточно сопоставить проблематику пьес с моментом их создания, чтобы ощутить, как прочно и органично входят произведения Салынского в саму жизнь нашего общества, с какой полнотой выражают они ту или иную историческую минуту, как своевременно поднимают ту или другую общественную проблему. Пьесы Салынского разнообразны по тематике и используют материал, выходящий далеко за рамки узколичных, интимных отношений, — общественная, во многих случаях деловая природа их конфликтов очевидна. Однако Салынскому чужды как примитивно понятая злободневность, так и сухая деловитость, грозящая обернуться невниманием к человеку. Для Салынского сиюминутное и непреходящее, общественное и личное нерасторжимы. Он убежден, что только в человеке следует искать опору в решении назревших вопросов жизни общества и его будущего, что общественная ценность личности определяется духовным, нравственным ее потенциалом, исподволь копившимся годами и десятилетиями, что дело, которым занят человек и которое является его вкладом в созидательный труд страны, есть прямое продолжение его личности, есть точное отражение его духовного мира.
Герои Салынского совершают воинский подвиг и, рискуя жизнью, ведут борьбу с «опасным спутником» шахтерского труда — метаном, бьются с белобандитами в далеких Кулундинских степях и ведут поистине «мужские беседы» о том, что такое подлинная партийная и советская демократия и партийная совесть, каким должен быть настоящий коммунист; они ожесточенно спорят об искусстве в тихой Кардымовке и бросаются навстречу взрыву, чтобы помешать варварскому уничтожению мрамора, нужного настоящим и будущим жителям Излучинска… Их слово и деяние общественны, сознают они сами это или нет, более того — само их существование есть, по меткому замечанию Н. Погодина, откликнувшегося на первую пьесу Салынского, «живое выражение коммунистической идеологии».
Живое — значит прошедшее сквозь сердце автора, сквозь сердца героев и зрителей; живое — значит добытое в исследовании тех пластов человеческой жизни, когда обнажается подпочва чувств, мыслей, слов и поступков героя, высвечивается социально-нравственная основа личности, те начала, что в конце концов организуют общественное бытие человека.
Идеологические акценты в пьесах Салынского всегда недвусмысленно четки, и возникают они не до, а после — в результате анализа жизненного материала, легшего в основу произведения, не привносятся автором в пьесу, а как бы извлекаются из характеров и коллизий. Одна из основных движущих драматургию Салынского «пружин» — стремление автора открыть истину и высказать правду, какой бы жестокой она ни была. Салынскому никогда не изменяет чувство объективности, честности в исследовании жизни: в ней самой он хочет найти поддержку своим идеалам, воспринимает в ней и передает прежде всего борьбу противоположных социально-нравственных начал. Быть может, именно поэтому лучшие пьесы Салынского читаются и хорошие театральные их постановки смотрятся со жгучим интересом. Драматург каждый раз начинает изучение жизни как бы заново, как бы «забывая» все, что им было написано раньше, как бы «отстраняясь» от тех выводов, к которым он пришел в прежних своих пьесах. Обращаясь к новым героям, впервые выводя их под свет театральной рампы, Салынский оставляет читателей и зрителей с ними наедине, с глазу на глаз. Он не торопится с выводами, но с огромным и сдержанным волнением вглядывается в их лица, он заражает своей тревогой, своей надеждой, своей верой.
Страстное желание Салынского открыть истину, распознать человека, угадать под оболочкой слов и поступков его душу заставляет драматурга всякий раз искать вершину, с которой характер героя просматривается до конца, весь и без остатка, со всем его духовным резервом и сокровенными возможностями. Отсюда в драматургию Салынского приходит центральная для нее тема подвига. Автор разрабатывает эту тему по-своему, открывая в ней неожиданные и необыкновенно существенные для его мировоззрения, его творчества оттенки. Что же роднит подвиг отважной разведчицы Нилы Снижко («Барабанщица»), отдавшей жизнь в борьбе за Родину, и инженера Николая Селихова («Опасный спутник»), погибшего на трудовом посту в мирное время? Что объединяет Николая Вережникова («Взорванный ад»), военнопленного, поднявшегося «со дна войны, с самого ее дна» к героическому деянию, и секретаря излучинского райкома партии Одинцову («Мария»), которая, защищая будущее, отстаивая народное достояние, бросилась навстречу взрывам? Что, в конце концов, интересует Салынского в подвиге? Вот что в свое время писала критик И. Вишневская: «Драматурга всегда интересует в подвиге душа человека, неразведанный мир человека в ту минуту, когда подвиг совершается… Салынский всматривается не в героику внезапного одушевления, не мгновенной дерзости, когда «на миру и смерть красна». Он пишет… о подвиге, никому не известном, о смерти не на людях, о судьбе непрославленной…»