Ч е р е д н я к. Какие атаки выдерживаете не дрогнув.
С т е б л о в. Симпатичная, шельма, сама же себе нахальством все портит.
Ч е р е д н я к. Генрих Гейне умирал в парижской больнице. Один из друзей пришел его навестить. В этот момент медицинские сестры переносили умирающего поэта из одной палаты в другую. «Как поживаешь?» — спросил друг. «Как видишь, неплохо… — ответил поэт. — Женщины по-прежнему носят меня на руках». Сгодится для вашей картотеки?
С т е б л о в. Несколько традиционно.
Входит В л а д и к.
В л а д и к. Не могу сосредоточиться. Дед, твой дом живет слишком беспокойно…
Ч е р е д н я к. А с чего все началось?.. Интеллигентность, доброта нас иногда подводит.
Стеблов молчит.
Между тем твердость и решительность Родиона Ивановича Стеблова когда-то легендарной слыла.
С т е б л о в. Мир умудрен теперь… страданиями войны и всем прочим умудрен. Разницу острее человек чувствует между твердостью и жестокостью… Больше надо к душе прислушиваться.
В л а д и к. А что такое душа? Некое математическое строение. Ма-те-ма-тическое… Когда-нибудь ее, душу, будут передавать на сверхдальние расстояния, как сейчас передают телевизионные изображения. Занесут на схему чертеж вашей физиологии, то бишь души, и отправят на другие планеты. Если захотят, разумеется.
С т е б л о в. А владельца души спросят?
В л а д и к. Это будет решать коллективная мудрость.
С т е б л о в. Хотел бы я, чтобы схема твоей души содержала приличные линии. А то ведь и передавать будет нечего.
В л а д и к. Тоже неплохо! Меньше работы для тех, кто будет передавать. Мы — машины! Мы требуем для себя энергии и кое-какого внимания из области промышленной эстетики.
С т е б л о в. Да как же в моем доме выросло это?..
В л а д и к. Чем ты не доволен в «этом»? (Тычет себя пальцем в грудь.) Мной очень даже довольны. Я… я работаю. Я не меняю девчонок ежемесячно. Не ворую. Не пьянствую. Не употребляю наркотики. Я идеальный молодой талант. Меня переводят в Центральный салон!
Ч е р е д н я к. Не обращайте внимания, Родион Иванович… Владик возбужден, устали нервы…
С т е б л о в. У него — нервы!.. Он что, был контужен, ранен?! Брал Перекоп? Защищал Сталинград?! Перегрузки в космосе его потрепали?..
Ч е р е д н я к. Скажите, пожалуйста, Родион Иванович, когда вы поставили перед министром вопрос о своем желании уйти на пенсию?
С т е б л о в. С полгода тому назад.
Ч е р е д н я к. И он вас, конечно, отговаривал?
С т е б л о в. Даше обижался.
Ч е р е д н я к. Отговаривал, обижался, а теперь — уходите.
С т е б л о в. Так ведь я просил об этом не раз! Подал официальное заявление.
Ч е р е д н я к. Вы должны взять свое заявление назад.
С т е б л о в. Почему?..
Ч е р е д н я к. Неужели вы не видите, что министр сейчас дает свое согласие на ваш уход не случайно?.. Свяжите это событие с другим фактом…
С т е б л о в. С каким фактом?
Ч е р е д н я к. С появлением вашего зятя, Якова Мытникова. Этот несчастный человек бросает тень на всю семью, фамилию и на вас в особенности, поверьте.
С т е б л о в. Как это можно бросить на меня тень?.. Мытников не имеет к моему уходу ни малейшего отношения. (Выходит.)
Ч е р е д н я к (вслед Стеблову). А если уйдете, могут подумать, что из-за него! Совет искреннего друга: откровенно переговорите с министром и оставайтесь работать. Да займите пост, который вам предлагали.
Входит Л е к а.
Л е к а. Развесьте меня по частям на веревочке. Просохнуть хочется.
В л а д и к. Не по частям, а целиком бы тебя повесить, деточка. Холодильник у тебя пустой, денег на хлеб нет ни копейки. В таком состоянии ты оставляешь будущего мужа… и бежишь рисовать пейзажи осенней Москвы!
Л е к а. В Священном писании сказано: «не печитесь о том, что будете есть и пить; ни о своем теле, чем будете одеты…» Это — от Матфея.
В л а д и к. Как вам нравится, Александр Степанович?
Ч е р е д н я к. Мудрость Евангелия бесспорна. А если приблизиться конкретно, мужчина должен сам зарабатывать деньги, набивать холодильник, убирать квартиру. Я это делаю неукоснительно и с удовольствием.
Л е к а. Послушайте, а не пересмотреть ли мне кандидатуру жениха? Александр Степанович, вы мне больше подходите.
В л а д и к. Скоро я завалю тебя купюрами: перехожу работать в Центральный салон.
Л е к а. Ай-ай-ай! Растут молодые таланты.
Ч е р е д н я к. Владик отзывается на человеческие потребности. Люди, к сожалению, перестают удивляться красоте души и все больше увлекаются красотой вещей.
В л а д и к. Одной красотой? Вы знаете, как пахнет новенький «Москвичонок»?! Лучше, тоньше розы.
Л е к а. Да, вполне современно — нюхать не цветы, а вещи.
В л а д и к. Пока еще мне лично приходится только нюхать. (Листает маленькую записную книжку.) Мы сэкономили с тобой, Лека, за прошлую неделю семь рублей двадцать две копейки.
Л е к а. Не могу присваивать чужие добродетели. Экономил ты.
В л а д и к. Все равно капнет в фонд «Москвичонка» (Достает из бокового кармана пиджака сберегательную книжку, поднимает ее, показывает.) Сбережанс! Это больше, чем Ренессанс…
Л е к а. Пойду лучше к Нине Родионовне.
В л а д и к. Мамы нет дома. Между прочим, она собирается в поездку.
Л е к а. Куда?
В л а д и к. На Смоленщину. Вообразила, что он… что мой отец заболел и… вот, решила его спасать.
Л е к а. Знает ли она, где точно он находится?
В л а д и к. Ну, искать будет. Село Браженки.
Л е к а. Едет она когда?
В л а д и к. Может, сегодня ночью, или завтра утром.
Л е к а. Отпустишь ее одну?..
В л а д и к. Меня не приглашали.
Л е к а. Тогда я с ней поеду. Александр Степанович, одолжите деньжонок, с полсотни? А то — авансом дайте, напишу ваш портрет.
Ч е р е д н я к. Благодарю. Предпочитаю фотографию.
Л е к а. Напишу для вас сельский пейзаж, хотите?
Ч е р е д н я к. Если бы я собирал коллекцию современной живописи… Нет у меня к этому вкуса, Лека. И денег нет при себе, к сожалению. (Выходит.)
Л е к а (набирает номер телефона). Сусанна, это я. Сусанна, где бы мне стрельнуть полсотни? Ты мне должна сорок рэ? Верно, должна, я и забыла.
В л а д и к (выхватывает у Леки телефонную трубку). Сузи! Деньги ты отдашь мне… Леке?.. Лека — это я!.. Жаба… (Возвращает трубку Леке.)
Л е к а. Сусанна, а что такое срочный вклад?
В л а д и к. Темнота. Она не знает, что такое срочный вклад.
Л е к а. Наскребешь? Жди меня, Суночка… (Опускает трубку.) Может, все же тебе с мамой поехать? Мама — это мама.
В л а д и к. А папа — это папа. Сами пускай разбираются.
Л е к а. Такой уж ты нейтральный? А тем, что носа не показывал домой, — разве этим ты ничего не сказал маме и ему? Просто удивительно, Владька! А между прочим, все эти годы, пока ты рос, болел, пил теплое молоко из маминых рук, получал в школе свои пятерки и двойки, танцевал, влюблялся, — он в это время, все эти годы, страдал. Рвался сюда, к твоей маме, к тебе!.. И теперь он должен перед тобой оправдываться?!
В л а д и к. Что ты завелась? При чем тут я?..
Л е к а. Все — при чем! И твой любимый Александр Степанович… Вот в его благородство ни минуты не верю. Потому что знаю его. Знаю! А ты отшатнулся от родного человека… Ладно, поеду и напишу серию этюдов смоленской осени. Пока! Я — к Сусанне. (Уходит.)
В л а д и к. Неумолимо надвигается матриархат!
Появляется Я к о в. В руке у него рюкзак.
Я к о в. Здравствуй, Влад.
В л а д и к. Здравствуйте.