Сколько продолжался этот ад, я не знаю, очнулась я, когда боль отступила. Обнаружив себя сидящей на полу, я нашла взглядом темного, уже облачившегося в рубашку. На лавке, удивлено тараща глаза на представителя Высшей расы, сидела девочка. Узнать в ней того изможденного болезнью ребенка, которого мы обнаружили около часа назад, было невозможно: розовощекая, посвежевшая, она явно избавилась от болезни.
В Оутен мы прибыли на закате, пять дней минуло с тех пор, как к нам присоединились Касс и Макселла. Девочка оказалась жутко любознательной и задорной, не в пример своему угрюмому и вечно ожидающему подвоха братцу.
Темный ходил мрачнее тучи, выказывая неприкрытое недовольство пополнением в нашем скромном отряде. Я же напротив, наседкой кудахтала над детьми, не отходя от полюбившейся мне девчушки ни на шаг, чем нервировала Редгарра безмерно.
Решено было сдать детей в частную школу, где они смогли бы получить достойное образование. Предвидя скорый момент расставания, я поливала близнецов удвоенной порцией материнской заботы. Макселла млела от счастья, в то время как Касс, пресытившись моей опекой, все чаще искал компании угрюмого дроу.
Проведя последнюю перед прощанием ночь на постоялом дворе, утром по рекомендации добродушной хозяйки мы отправились в закрытую школу мэтра Пистула, славившуюся, по словам все той же женщины, на весь город высоким уровнем образования и содержания.
— Мы непременно заедем на обратном пути, — обливаясь слезами, шептала я на ухо девочке, на что Редгарр только фыркнул, его сцена расставания нисколько не будоражила, скорее, раздражала и вгоняла в скуку. — Если только что-то не понравиться, или станет очень грустно, то мы пробудем в городе еще пару дней. Вы сможете найти нас в гостинице «Золотая мурена».
Ни на что особо не надеясь, сообщила я название дальнейшего пункта назначения. Сдержано кивнув, Касс пожелал нам удачи, после чего, взяв сестру за руку, направился следом за мэтром Пистулом. Вопрос с зачислением близнецов был решен ранее посредством заверения директора в благородном происхождении детей. Не говоря ничего конкретного, Редгарр тонко намекнул на то, что брат сестрой являются нашими общими детьми, но держать их подле себя у дроу нет возможности. Понимающе покивав головой и назвав заоблачную цену золотом, мэтр внес детей в список поступивших на обучение в этом году.
Когда за близнецами закрылась тяжелая дубовая дверь, я разразилась настоящими рыданиями, на что темный лишь обреченно закатил глаза к небу.
— Вас просит какой-то человек, — промямлил служка, переминаясь с ноги на ногу на пороге нашего номера в «Золотой мурене».
— Какой человек? — недоуменно спросила я, натягивая сюртук.
— Не знаю, но говорит, что дело срочное.
Тень тревоги промелькнула в моей голове, ведь не может никто знать о нашем местоположении. Редгарр ушел около часа назад, сославшись на «очень важные дела». Перебирая в голове все возможные варианты, по которым можно допустить наличие разыскивающего нас человека в совершенно незнакомом городе, я направилась за вслед за мальчишкой.
То, что сообщил гонец, ожидавший в общем зале, повергло меня в шок. Касс сбежал из школы пару часов назад, наказав сестре извиниться за него перед мэтром Пистулом. Переваривая полученную информацию, я вернулась в комнату, лишь спустя несколько минут осознав, какую оплошность допустила, отпустив гонца.
Сборы не заняли много времени, натянув сапоги, я бросилась на улицу, намереваясь вернуться к школе и начать поиски оттуда. В тот момент в моей бедовой головушке даже не промелькнуло мысли о том, что, возможно, Касс самостоятельно отыщет нас. Летя сломя голову по окутанным сумерками улочкам, я думала лишь о том, что мальчик мог заблудиться, попасть в беду. Как оказалось спустя полчаса моих мытарств по городу, в беду попала я, ибо безнадежно заблудилась в хитросплетении тесных улиц.
Не найдя ничего лучшего, я завернула в ближайшую таверну, радующую глаз ярко освещенными окнами. То, что место это далеко не самое респектабельное, я поняла уже после того, как вошла в крохотное, грязное, забитое до отказа помещение.
— Вы не подскажете, как пройти к «Золотой мурене», — обливаясь холодным потом, спросила я у здоровенного мужика, натиравшего за обшарпанной стойкой надколотый стакан.
— А на что она тебе сдалась, красавица, — гикнул мужик, подмигнув кому-то за моей спиной. — Оставайся с нами, наши ребята тебя не обидят.
Резко крутнувшись на пятках, я едва не столкнулась нос к носу с коренастым бритоголовым человеком ну очень бандитской наружности. Поняв всю опасность сложившейся ситуации, я, пробубнив извинение, припустила к выходу, явственно ощущая, что за мной идут.
Направившись в сторону, откуда пришла, я с каждым шагом ускоряла темп, все четче слыша за собой шаги не одной пары ног. Напряженные нервы вскоре не выдержали, и, завернув за очередной поворот, я побежала. Забег продолжался недолго, так как я умудрилась подвернуть ногу еще на первых порах. От безысходности я забилась в крохотную щель, образованную двумя близстоящими домами.
— Редгарр! Где тебя носит, черт ушастый… — скулила я, сжавшись в комочек.
Шаги преследователей становились все ближе. Еще несколько мгновений и мое нехитрое убежище будет раскрыто. Я снова и снова пыталась сосредоточиться, сконцентрироваться, использовать свою силу, но мысли отплясывали чечетку, упорно отказываясь собраться в кучу.
— Да куда ей деваться? Тута она, — громко прозвучало прямо у меня над головой. И в ту же секунду я не выдержала: выскочив, как черт из табакерки, я с диким воплем кинулась бежать вдоль по переулку. Сворачивая снова и снова, я надрывала голос в пронзительном крике, усиливавшемся при воспоминании о, не обремененных разумом, лицах троицы.
Боль в ноге пульсирующей волной накатывала при каждом шаге, легкие горели огнем, но я все неслась по ночному городу, моля все известных мне святых о помощи. То ли святые из моего мира в этом мире не работают, то ли сегодня выдался просто не мой день, но за следующим поворотом меня ожидало одно из самых больших разочарований в жизни.
Тупик… Разочарованный возглас, вырвавшийся из моего горла, сопровождался довольным гоготом преследователей. Прижавшись спиной к кирпичной стене, я пыталась побороть панику, мне необходимо было сосредоточиться, чтобы иметь возможность применить свою силу.
— Попалась, — самодовольно констатировал бритоголовый.
— Отдавай брюлик, рыжая, — подержал товарища худощавый мужчина, играючи перебрасывая из руки в руку острый нож. Взглянув на Хайен, предательски поблескивающий в свете яркой луны, я мысленно прокляла артефактора, решившего исполнить его из золота. Сразу стала понятной причина, по которой троица, а грабителей было именно трое, скакала за мной несколько кварталов.
— Нет, — твердо сказала я, прижимая браслет к груди. Происходящее сильно напоминало сцену из дешевого фильма, что слегка позабавило меня, или, быть может, это обреченность ситуации так действовала на мое сознание, рождая нелепые образы и ассоциации? Не знаю, но одно ясно точно — эта бравая троица ни за что не отступится.
— Ты, девка, совсем ополоумела? — с искренним изумлением поинтересовался бритый.
— Это вам не принадлежит.
— Дык и тебе тоже скоро не будет принадлежать, — хохотнул третий преследователь, стремительно двинувшись в мою сторону.
В первобытном порыве я выставила перед собой руки, крепко зажмурившись. Но удара не последовало, взамен совсем рядом прозвучал сдавленный вопль, затем второй и третий. Смешивались они с ежва различимым звуками падающих тел.
Открыв глаза, я заворожено наблюдала за тем, как незнакомый человек тщательно натирает тряпицей лезвие длинного, слегка загнутого меча. В голове промелькнула мысль о моих преследователях, сейчас лежащих на мостовой без признаков жизни, промелькнула… и растаяла. Все внимание было сосредоточено на удивительном клинке, который держал в руках незнакомец: мне казалось, что он зовет меня, просится в руки, завораживает своей дикой красотой. Не ведая, что творю, я отделилась от стены и направилась к человеку, стоявшему от меня метрах в трех. Выставив вперед руку, я с нетерпением потянулась к клинку, но, разгадав мой маневр, незнакомец резким отрывистым движением загнал меч в ножны. Наваждение исчезло в тот же миг, когда последние неоновые всполохи угасли, надежно скрытые крепкой кожей ножен.