Долгое время я думала, что эти тайны безобидны. Я же никому не делала больно, правда? Но теперь я понимаю, что ошибалась. Я делала больно себе. Вместо того чтобы защищаться, я просто оттолкнула всех тех, кто мне небезразличен, прочь. Я годами скрывала от друзей себя настоящую. Я лгала родителям о том, куда иду. Была так обеспокоена тем, что попадусь, обеспокоена тем, что могу потерять, что закончила, лишившись на самом деле важного: Логана.

Он помог мне осознать, насколько потрясающим может быть чувство свободы. Он не знает этого, но для меня это бесценно.

Я лежу в кровати, и неожиданный вопрос возникает у меня в голове. Как быть?

В выпуске «Супергероев» №250 появился персонаж Грейсон. Он был стеснительным парнем. У него была суперсила, но не было уверенности в том, как ее использовать. Грейсон был сиротой, и его задирали другие дети в том доме, где он рос. Но он никогда не терял надежду. Он знал, что однажды он докажет всем, чего стоит.

Он покинул дом в день своего восемнадцатилетия и сразу же попал в беду. Барон Гравити знал, что у Грейсона есть сила, и захотел избавиться от него, прежде чем Грейсон научится управлять ею. Хорошо, что Маркус следил за Бароном. Он знал, что тот что-то затевает. Он спас Грейсона, и тот увидел, каким сильным и крутым он может однажды стать. Грейсон умолял обучить его, но Маркус, этот мистер Мне-не-нужны-помощники, повел себя как придурок и сказал, что не станет.

Грейсон поклялся, что заставит Маркуса гордиться собой, что заставит его принять себя в команду супергероев. Он отправился за сбежавшим Бароном, не имея никакого плана. Он снова попал в беду, и снова Маркус вынужден был его спасать.

План Грейсона не сработал, но Маркус увидел в мальчике потенциал. В остальных выпусках они уже действуют, как одна команда.

Почему я это все вспоминаю – не знаю, но, кажется, у меня теперь есть план.

#

23

Я залегаю на дно на весь остаток выходных. Делаю работу по дому, не спорю с мамой и абсолютно категорически не чувствую себя виноватой. Потому что чувствовать себя виноватой уже надоедает.

Затем, в понедельник, когда папа уезжает в строительный магазин, я подхожу к маме и умоляю ее отпустить меня к Терре, чтобы я смогла извиниться. Мне даже не приходится сильно умолять.

***

Дом Терры такой нормальный, такой невзрачный. «Минивэн» ее мамочки-наседки стоит на подъездной дорожке, на крыльце греется ленивый кот, а на переднем дворе покачивается под легким ветерком шина. Почему же мне кажется, что в этом доме живет монстр? Почему же я чувствую, что меня может засосать внутрь исходящими от него волнами чистейшей ненависти?

Ее маленький брат, – «маленький» только потому, что он на год меня моложе, но он даже выше меня ростом – открывает дверь. У него такие же рыжевато-каштановые волосы, как у Терры, но похоже, что на лице они совсем рыжие. И эти усы серьезно, эпически ужасны.

– Привет, Джейми, классные усы.

Его руки тянутся к усам, и голос потому звучит глухо.

– С-с-спасибо, Мэдди. – Бедняга заикается каждый раз, когда я говорю с ним.

– Терра дома?

– Она в своей комнате.

Странно стоять перед ее закрытой дверью. Я никогда в нее не стучала. Я поднимаю кулак, готовая стукнуть в дверь, и слышу музыку. Незнакомый мотив, медленное треньканье гитары и слабый, застенчивый голос. Может, это новая песня Эллисон.

Я стучу, и музыка останавливается. Я слышу какое-то шуршание внутри, а потом Терра открывает дверь. Она видит меня, и на лице вспыхивает такое возмущение, что я хочу сбежать и спрятаться в углу.

– Привет, мы можем поговорить, пожалуйста? – Я повторяю слово «пожалуйста» в своей голове снова и снова.

Терра хмурится и изучающе глядит мне в лицо.

– Ладно, – говорит она, и я практически подпрыгиваю.

Она садится на кровать, а я закрываю за собой дверь. Терра молчит и смотрит на меня. Как будто брала уроки «Как выбить признание из Мэдди» у моей мамы.

Но хватит ходить вокруг да около. Пора высказать все начистоту.

– Мне действительно, на самом деле жаль. Я была ужасной подругой.

–Ты вывела меня из себя. Я так волновалась. И ты практически испортила концерт. – Она скрещивает руки.

– Знаю. Я невыносима. Я такая идиотка. Я была эгоистичной и глупой. Ты – лучшая подруга из тех, что у меня были. И я понимаю, что ты больше не хочешь видеть мое тупое лицо. Я просто хотела, чтобы ты знала, что ты – самый милый, достойный доверия человек, и я хочу поблагодарить тебя за то, что ты так беспокоилась обо мне, даже несмотря на то, что я этого не заслуживала.

Терра все также смотрит на меня, но обвиняющее выражение покинуло ее лицо Теперь оно пустое, будто ей скучно.

Мои нервы на пределе. Мне бы не помешала расслабляющая «Застрелись»-сессия прямо сейчас.

Наконец она вздыхает и закатывает глаза.

– Ты права. Ты не заслужила это…

Моя душа уходит в пятки.

–…но я прощаю тебя. – Она встает. — И ты задолжала мне.

Она ухмыляется и поднимает ладонь для «дай пять». Мы переходим прямо к нашему обычному приветствию. Финальное объятие затягивается.

– Так, все в порядке? Ты не ненавидишь меня? – спрашиваю я с надеждой.

– Абсолютно. Давай просто забудем об этом.

– Забудем о чем? Я понятия не имею, о чем мы говорим.

Терра хихикает, и маленький кусочек моего мира встает на место. Сестры по духу навечно.

– Так что произошло? Что за музыку я слышала? Эллисон выпустила новую песню? – спрашиваю я, когда мы садимся на кровать.

– Ты это слышала? – Ее нос сморщивается.

– Да, звучало мило.

– Серьезно? Думаешь, это мило? – Радостная улыбка расцветает на ее лице.

– Да, что это было?

Терра покусывает большой палец.

– Питер порвал со мной. Он позвонил из Флориды.

– О боже. Вы же довольно давно вместе? Вроде восемь месяцев?

– Да, ну, он сказал, что у нас стало все слишком серьезно. – И мы одновременно фыркаем.

– Мне жаль. Хочешь, чтобы я надела кастеты и нанесла ему визит? – Я принимаю боксерскую стойку.

Она пихает меня плечом.

– Нет, все нормально, правда. Это вроде как хорошо. Ну, не совсем, конечно, хорошо. Когда мы расстались, я взялась смотреть запись тура Эллисон. Она говорила, как училась играть на гитаре, как написала первую песню о парне, который ей нравился, и который не обвел кружком «да» в записке, которую она передала ему перед переменой. – Она говорит, а руки танцуют в воздухе странный танец. Боже, я скучала по этой жестикулирующей Терре.

Она подскакивает и начинает ходить взад и вперед.

– Потом я вспомнила, что мне на день рождения подарили гитару, еще в пятом классе, и я подумала… Может, это знак. – Она делает паузу ломая руки.

Меня хватает на пару секунд, потом я сдаюсь.

– И?

– И… я написала песню. – Она прикусывает губу.

– И… теперь ты должна сыграть ее.

– Не знаю, Мэдди. Она еще не…

– Сыграй!

– Ладно. – И она сразу достает гитару из-под кровати.

***

Терра дважды поет мне на «бис», и я предлагаю выйти за мороженым, зная, что она точно не сможет устоять.

Возле маленькой деревянной кабинки перед парковкой Волмарта – она появляется там из ниоткуда каждое лето – я заказываю голубой земляничный рожок, а Терра рожок-радугу.

Терра держит мой рожок, пока я выезжаю на дорогу.

– Куда теперь?

Я задумываюсь, к ней или ко мне домой, но тут кое-что другое приходит мне на ум.

Может, я лишний раз хочу помучить себя. Может, я пытаюсь сохранить в памяти наши моменты с Логаном. В любом случае, я решаю поехать в аквариум.

– Класс! – Я заворачиваю на стоянку, и Терра подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши, пытаясь не сломать рожок.

– Там все так же круто и пустынно. – Я улыбаюсь ей.