– Ну, хорошо, во-первых, я буду наказана до конца жизни после того, как они узнают, что я лгала им про то, куда уходила.

– Ты уже наказана до конца жизни из-за сегодняшнего маленького фокуса. Так что можешь заодно признаться и во всем остальном. Поверь мне, я уже проходил через это.

– Ты прав, но, во-вторых, Терра ни за что не простит меня. Она меня ненавидит.

Он вздыхает.

– Она не ненавидит тебя. Если бы было так, Терра не пропустила бы большую часть концерта, разыскивая тебя в толпе. И она уж точно не стала бы звонить маме. Она права, тебе нужно перестать думать о своих проблемах и понять, что с ней происходит.

И когда это он успел стать Йодой?

– Ладно, но насчет третьего ты ошибаешься. Я не могу просто забыть Логана. Я пыталась. Не получается.

– Ты уверена? Знаю, вы уже взрослые, но тебе только семнадцать. Парней полно, – говорит он, заворачивая на подъездную дорожку.

– Знаю, но мне действительно нравится этот парень.

– Я все еще в этом сомневаюсь. И почему ты скрывала эту свою сторону? Кого заботит, что думают другие?

Сомневаюсь, стоит ли мне это с ним обсуждать. Сомневаюсь, что Роланд хочет, чтобы я напомнила ему про тот ад, который был у него в старшей школе. Но, в конце концов, с кем еще мне об этом говорить?

– Я просто не хочу, чтобы со мной обращались по-другому. Ты же знаешь, как дерьмово это может быть.

Мы сворачиваем на нашу улицу, и он бросает на меня странный взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну-у, – тяну я, чтобы он понял, но, кажется, объяснения не избежать. Ро просто держит брови приподнятыми в этой «что за хрень» манере. – Ты через столько прошел в старшей школе из-за того, что практически всем заявлял, что ты – гик.

Роланд ахает, как будто его сильно обидело то, что я сказала.

– И что плохого в том, чтобы быть гиком?

Я закатываю глаза.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Мне такого не надо. Намного проще, если люди не знают об этой моей стороне.

– О, да, как будто у тебя без этого все просто супер. Слушай, старшая школа – это ад для большинства людей. Такова жизнь. Я был счастлив быть тем, кто я есть, и я счастлив быть тем, кем являюсь сейчас. Мне кажется, что все твои проблемы не из-за того, что ты – фанатичный нерд, и не потому что тебе нравится этот парень. У тебя проблемы, потому что ты не была честной.

Он выключает зажигание и некоторое время сидит в тишине.

– Готова?

– Настолько, насколько возможно.

Когда мы заходим внутрь, мама и папа ждут за обеденным столом. В доме царит мертвая тишина. Никакого телевизора, никакой музыки. Даже сушилка для одежды не работает.

Это плохой знак.

Мама указывает на кресло перед собой. Я сажусь, мысленно подготавливая себя к разговору. Они с папой молчат и смотрят на меня. Я знаю этот прием. Они ждут, чтобы я все им выложила.

Но если они не будут задавать наводящие вопросы, я просто не смогу остановиться.

Я изучаю взглядом деревянную поверхность стола. Наверное, лучше и вправду покончить с этим.

– Мы с Террой поссорились. Я уехала на НердКон, чтобы найти Логана. Он понятия не имел, что я делала, и не просил меня поехать за ним. И он сейчас не разговаривает со мной. Эрик появился в неподходящее время, и выяснилось, что он не проверял голосовую почту. Он думал, мы все еще вместе. Логан расстроился, и Эрик побил Логана. И еще, все это время, когда я говорила, что иду к Терре, на самом деле я была с Логаном. Мне жаль, и я надеюсь, мы сможем забыть это.

Мое сердце скачет со скоростью мили в минуту. Мама с папой переглядываются. Мама все еще кажется злой, но отец выглядит смущенным.

– Почему ты лгала о том, что проводишь время с этим парнем? Он мне понравился.

Я вздыхаю, зная, что то, что я сейчас скажу, не прояснит для него дела.

– Потому что я не хотела, чтобы вы придавали большое значение тому, что я встречаюсь с парнем из магазина комиксов. Я думала, если все в школе узнают, что мне нравятся комиксы и все такое, они, ну знаете, не примут меня.

– Из-за этого ты прятала свой журнал? – спрашивает мама. – Я никогда не понимала, почему. Я же помню, как вы с Роландом читали друг другу свои записи. Сначала писал он, потом начала ты, и вы могли часами о них говорить.

– Ты читала мои записи?

– Эй, милочка, не пытайся сделать меня виноватой. Ты даже толком не спрятала свой журнал. Я – единственный человек, который все здесь убирает, забыла? Я взялась перекладывать твою одежду, и нашла его среди свитеров.

– Ты прятала свой журнал в одежде? – спрашивает Ро позади меня. – Как интересно. Как будто хотела, чтобы мама нашла его.

Я бросаю на него уничтожающий взгляд через плечо.

– Отстань от меня, доктор Фрейд.

Он наклоняется ко мне.

– Кстати, ты закончила тот журнал? Ты вставила перечень выпусков на первой странице, чтобы легко можно было находить их по сноскам?

Я с ухмылкой киваю.

– Да, ты был прав. Так намного проще искать конкретный...

Папа прерывает меня.

–Это неважно. Ты все еще наказана, и я не думаю, что ты должна снова видеться с этим парнем. – Он встает, будто разговор окончен.

– Почему? – одновременно спрашиваем мы с мамой.

– Но ведь все дело в нем.

– Логан не просил меня лгать.

– Давай не будем торопиться с выводами, Хэнк. Он вроде хороший мальчик. – Мама всегда была романтичной.

Папа всплескивает руками.

– Неважно, ты все равно наказана. – И он уходит в гостиную.

– Да, сэр! – кричу я ему вслед.

– И никаких карманных денег в этом месяце, – добавляет мама.

– Да, мэм.

– Это все? – Ро хлопает по спинке моего стула. – Это все, что вы сделаете с ней? Если бы это был я, вы бы заперли бы меня в подвале.

– Это смешно, Роланд, – говорит мама. – Здесь Луизиана, и у нас нет подвалов из-за уровня воды.

Я оставляю маму и Ро пикироваться и иду к лестнице. Папа сидит на нижней ступеньке. Он потирает лоб, словно у него головная боль, затем поднимает на меня взгляд.

– Мы можем не проводить наши марафоны, если не хочешь. Если ты на самом деле беспокоишься о том, что подумают дети в школе, тогда...

– Нет... Я люблю марафоны. Мне нравится проводить с тобой время.

Он улыбается, но потом снова натягивает на лицо выражение сурового отца.

– Не делай больше ничего такого, Мэдди.

– Не буду, обещаю.

Он встает и обнимает меня, будто бы мы не виделись несколько лет.

– Неважно, что ты любишь читать, ты же это знаешь? Ты же умная, не понимаю, как эта идея пришла тебе в голову. Кого заботит, что подумают другие?

– Знаю, просто это... Старшая школа.

– Нет, это не только старшая школа. Люди всегда будут осуждать тебя. Потому что ты поступаешь так или иначе, потому что ходишь в одну школу, а не в другую, потому что ты выглядишь определенным образом. Это жизнь, и ты не можешь сделать всех счастливыми. Но ты можешь сделать счастливой себя. – Он толкает меня плечом.

– Спасибо, пап.

– Не за что. А теперь поднимайся в свою комнату и, ну знаешь, подумай о том, что натворила, и всем остальном. Я собираюсь принять аспирин.

***

Я несколько часов не могу заснуть. В доме тихо, и только телевизор внизу продолжает работать. Наверняка Роланд отрубился на диване и забыл его выключить.

«Но ты можешь сделать счастливой себя», – снова и снова повторяет в моей голове голос папы.

А чем я занималась все это время? Может, потому и рвалась наружу моя другая сторона… Может, потому я и не чувствовала себя счастливой, ведь я не могу… Не могу что? Не могу с кем-нибудь поспорить на тему того, кто победит в сражении между Дартом Вейдером и Волан-де-Морт? (Ответ очевиден: это Волан-де-Морт. Он бы убил Вейдера «Авадой Кедаврой», и тот бы даже не успел воспользоваться своей силой).

Один из моих безумных поступков – разрыв с Эриком. Странно, мой дом еще не закидала яйцами или туалетной бумагой футбольная команда. Эрик даже сказал, что ему нравится то же, что и мне. И еще я рассказала Терре и Райэнн о Логане. Наверное, Райэнн разослала сообщения всем, кому только смогла, но и Терра, и она все еще у меня в друзьях на фейсбуке. А Терра, хоть я и вела себя, как дура, переживала за меня и звонила маме вчера вечером.