— Знаешь, если бы ты просто сбавил обороты, мы могли бы быть настоящими друзьями.

Я резко вдыхаю через нос и гораздо медленнее выдыхаю, как будто сбавить обороты для меня будет полным провалом.

— Ладно. Я могу сделать это. Наверное. Я попытаюсь.

Бэмби закатывает глаза и достает сигарету из своего заднего кармана.

— Еще одной не найдется? — спрашиваю я. Она протягивает мне ту, что собиралась поместить между губами, и вытаскивает второю из пачки, которую теперь я вижу торчащей из ее кармана. — Я за год не выкурил ни одной сигареты.

— И ты выбрал этот момент, чтобы перестать быть слабаком? — спрашивает она сухо.

— Если мне придется сбавить обороты…

Она вырывает сигарету из моих губ и кладет ее обратно в пачку.

— Нет. Бросать трудно, и я не собираюсь быть причиной, по которой ты начнешь курить снова.

Я наклоняюсь к ней и выдергиваю сигарету из ее губ.

— Прекрасно, тогда ты становишься слабачкой вместе со мной.

Неожиданным и быстрым движением она толкает меня локтем в живот и забирает сигарету из моих рук.

— Друзья не мучают друг друга, — огрызается она. Крепко держа сигарету в руке, она продолжает идти, и я следую за ней туда, где рядом с мотелем, как теперь мне известно, находится небольшое кафе. Оно похоже на сарай, но мне все равно. Если у них есть кофе и пончики, я буду счастлив.

Мы стоим снаружи в тишине, пока Бэмби докуривает сигарету, о которой я сейчас мечтаю. Она делает это быстро, стараясь выпускать прекрасный аромат в противоположную сторону. Я ей признателен, но это не помогает. Как только причина моего трусливого желания исчезает, я открываю стеклянную дверь, и Бэмби оказывается внутри первой.

— Что заказать тебе? Кофе и маффин с какой начинкой?

— Ты что, на самом деле слушал меня? Впечатляет. С черникой, пожалуйста, — Бэмби ухмыляется; я не видел этого ни в одном из наших разговоров за истекшие двадцать четыре часа. Она скользит в одну из четырех кабинок и расслабляется в закрытом пространстве, поворачивая голову, чтобы посмотреть в окно. Я заметил, что она часто это делает — отводит взгляд от всего и всех. Я могу ее понять.

Я заказываю пару маффинов и кофе, затем сажусь на скамейку напротив.

— Так где ты работаешь? — спрашиваю я, вручая ей маффин.

Она с благодарностью в глазах смотрит на меня, а затем отвечает.

— А вон там, — она указывает за окно и вниз по улице. — «Кузовной сервис Джона».

Я смотрю на улицу и вижу автомобильную шину, вращающуюся над остальными невысокими зданиями. Мне так хочется спросить ее, не секретаршей ли по имени Бэмби она там работает? Но это может плохо кончиться. Видите, я уже учусь. Я умный парень.

— Чем ты там занимаешься?

— Ну, — говорит она тихим голосом. — Я… — взгляд Бэмби перемещается к ее ногтям, и угловатая улыбка появляется на губах. — Я главный механик, — ее голос ровный, когда она произносит последнее. Позабавила, девочка.

— Без шуток?

О, дерьмо. Я не должен был этого говорить. Это так же плохо, как вопрос о секретарше.

— Без шуток, — бормочет она.

— Нет, я просто имею в виду... ну, во-первых, твои ногти не похожи на ногти механиков. Во-вторых, мой старик — владелец автомастерской «Старые Кадиллаки Эла». Не знаю, слышала ли ты про этого парня, но я всегда представляю механика похожим на одного из тех парней, с которыми он работает, а не на кого-то столь привлекательного, как ты…

— Подожди минутку, — смеется она, отщипывая кусок маффина, который как раз собиралась съесть. — Твой отец — Эл? Тот парень на ТВ-шоу, король апгрейда старых авто? Ты, черт возьми, издеваешься. Этот человек — мой кумир.

— Да, он крутой засранец, — что еще можно сказать о мужчине, которого все свое детство я видел только под капотом автомобиля?

— Итак, чем ты зарабатываешь на жизнь? Я имею в виду, что знаю — ты был на флоте медиком и все такое, но это было давно. Почему ты вернулся сюда? — она пользуется возможностью, чтобы откусить небольшой кусочек маффина. Кусает она понемножку, как будто из-за расположения шрамов у нее нет возможности широко открыть рот. Для меня тяжело сознавать, что я не смог сделать для нее ничего больше в тот день при взрыве. Это причина, по которой я больше не военный медик. Слишком много «а что если» и «должен был».

— Ничего, — смеюсь я, запихивая половину маффина в рот. — Я приехал сюда, потому что мой приятель Танго нуждался в помощи, и просто не уехал.

— Твой отец, должно быть, миллионер, а ты живешь в мотеле? — спрашивает она, указывая на соседнее здание.

— Мне не нравиться тратить.

Его деньги. Деньги, которые для него важнее семьи.

Наш разговор затихает на несколько минут, пока она доедает свой маффин. Я вижу предположение в ее глазах и знаю, что она пытается больше узнать обо мне. Удачи ей с этим. Особо узнавать нечего, но, если она выяснит что-нибудь, я хотел бы услышать, что.

— Итак, — наконец, она нарушает молчание, — как долго ты здесь задержишься? Тебе нужна работа?

— Быстро действуешь, — смеюсь я. Но да, мне сейчас нужна работа.

— Понимаю, что спрашиваю у автомобильного принца, который сидит передо мной. Но может же девушка помечтать, верно?

Большинство девушек не мечтают о мужчине, зацикленном на автомобилях. Это мама ясно дала мне понять. Она была счастлива, когда я сказал ей, что иду в медицину. Но стала чуть менее счастливой, когда узнала, что это будет в ВМС. Я до смерти люблю ее, но, когда она услышала слово «ВМС», сразу же предположила, что я буду стрелять из пушки в пиратский корабль, и они будут стрелять в ответ. Это была только половина правды.

— Да, я ищу работу. Похоже, я все-таки принял решение где-то осесть.

Это не похоже на меня, но у нас с Бэмби много общего, и странно, но это ободряет. Женский вариант Джегза. Ха. Похоже, я останусь здесь на некоторое время.

— Я посмотрю, что смогу сделать, — говорит она, поднося чашку с кофе к неповрежденной стороне губ.

Я лезу в карман и вытаскиваю зарядное устройство, которое Саша одолжила или отдала мне — не уверен, что именно — и подключаю его в удобную розетку над столешницей. Подсоединив телефон, я кладу его на стол экраном вверх, и жду, когда загорится иконка зарядки. Не знаю, почему я так забочусь об этом. Может, потому, что мне никто никогда не звонит, но если это случится, то пусть он будет заряжен. В Бостоне все весь день сидят, уткнув носы в свои телефоны. Здесь, кажется, люди меньше увлечены этим. Это приятно.

— Ждешь звонка? — спрашивает Бэмби.

— Неее, просто не даю сдохнуть ему снова.

— Ясно.

— У тебя есть мужчина? — спрашиваю я ее. Интересно, что она делает в свободное время. Мне любопытна каждая деталь ее жизни, честно. Я проделал большую работу, избегая дружеских отношений по уважительной причине, но она другая. Я не сталкиваюсь с последствиями трагедий слишком часто, но, когда мне встречается подобное,— это всегда плохо. Тем не менее, я надеюсь, что однажды кто-то, обремененный тяжелым жизненным багажом, сможет выбраться из этого и получит шанс пережить страдания.

Бэмби смеется над моим вопросом и проводит пальцами по шрамам на лице.

— Да какой мужчина захочет это?

Мое лицо напрягается от ее замечания. Я не должен быть удивлен ее комментарием, но она относится к тому типу женщин, которые мягко стелют, да жестко спать. Не думаю, что ей не хватает уверенности. Такая женщина не захотела бы услышать от меня: «Нет, ты ошибаешься». Не знаю, как понял эту женщину так быстро за тот короткий промежуток времени, что мы знакомы, но ее восприятие мира и индивидуальность так хорошо мне знакомы, словно она свой парень или что-то в этом роде.

— Здесь очень много поверхностных мужчин. И я, наверное, большую часть времени один из них.

— А что насчет тебя? Предполагаю, что куча женщин ждет, когда ты вернешься в Бостон и, вероятно, парочка пристроились уже здесь, — ее ухмылка возвращается, пока она делает еще один глоток своего кофе.