А вот Харн с самого первого взгляда все понял верно, если судить по его сощуренным глазам, внимательно и настороженно следящим за ней пристальным и немного рассеянным взглядом. Все же ее неожиданное появление в тронном зале дворца князя Мораввы выбило его из привычной колеи. И колдунья прекрасно могла понять почему все они были так удивлены. Каждый из них многие годы видел ее только в роли колдуньи, не представляя иначе. Но здесь она занимала совсем другое место, раз придворным колдуном являлся Лот, и они это только начинали осознавать. И весь ее вид им в этом помогал: сарказм напавшей на князя нагини в свое время задел ее, но был вполне обоснован. Ее роскошное платье из искрящегося черного шелка, высокий корсет которого был расшит золотой сеткой с кроваво-алыми рубинами, ниспадало на пол тяжелым длинным шлейфом, свободно лежащим на первых двух ступенях, ведущих к трону. Длинные волосы, уложенные в затейливую прическу, венчала высокая резная тиара из золота, усыпанная россыпью бриллиантов с тремя огромными рубинами, обрамленными Солнечными камнями. Алые камни, вспыхивающие темными огоньками, украшали ее шею, запястья и пальцы.

Непонимание, изумление и открытое недоумение сменились крайней степенью ошеломления, маги, собравшиеся у подножия трона, явно отказывались верить собственным глазам.

— Письмо вашего Главы меня, признаться, несколько удивило, — князь холодно оглядел притихших магов, которые с трудом отводили от спокойно смотрящей на них колдуньи потрясенные взгляды, переводя их на заговорившего правителя.

— Владыка, — убедившись, что князь не торопится продолжать свою речь, Харн выступил немного вперед, склоняя голову в уважительном поклоне. Яснина была даже немного разочарована тем, насколько быстро он взял себя в руки по сравнению с остальными магами. Ее догадки о том, что кто-то в Литоре прекрасно осведомлен, что она в — Моравве, подтверждалась. Судя по поведению чародея, которое значительно отличалось от реакции остальных магов, он был предупрежден о ее возможном появлении при дворе. Вот только, похоже, что и он не знал, в какой роли. И вновь колдунья поймала себя на мысли, что в этом дворце был только один человек, подходящий под описание неизвестного предателя, передающего в Литору сведения о происходящих во дворце событиях. И как бы ей не хотелось, чтобы ее догадки таковыми и остались, под описание подходил княжич Ховар, младший брат владыки. Она невольно вспомнила насмешку, с которой он смотрел на них с князем во время ужина в первый день ее появления при дворе. Он заметил возникший и постоянно возрастающий интерес своего венценосного брата к простой колдунье, что ему могло крайне не понравиться. Если он и до этого имел какую-то связь с магами из соседнего государства, вполне вероятно, что он мог связаться с кем-то из них, чтобы предупредить о возможных последствиях. Это подтверждало и то, что сейчас Ховар был удален от дворца и надежно изолирован. Едва его заперли в отдаленном поместье, как передача сведений прекратилась, если судить исходя из того, что прибывшие на встречу колдуны попали впросак. — Глава нашего Ордена просил Вас оказать содействие в возвращении в Талвинию чародейки, которая сейчас находится на территории Вашего княжества. Он надеется, что Вы сочтете его просьбу уместной и приемлемой и удовлетворите ее. Колдунья, о которой идет речь, должна предстать перед магическим судом.

— В письме в мельчайших подробностях были описаны многочисленные прецеденты произвола, который эта женщина устраивала на территории вашей страны много лет. Убийства, жертвоприношения, жуткие ритуалы, разгромы, шантажи — ей приписывается столько непростительных поступков, что я не мог не задаться вопросом, — князь перебросил ногу на ногу, устраиваясь на троне поудобнее и со снисходительной усмешкой вновь посмотрел на настороженно наблюдающего за ним мага. Он приподнял брови, придав своему лицу задумчивое выражение, а затем продолжил, — каким же образом все это происходило в самом центре вашей столицы? Разве что Орден оказался не в силах справиться с одной — единственной колдуньей.

Вначале сказанное князем вызвало в ее душе волну дикой и неконтролируемой злобы, заставившей ее с силой впиться ногтями в собственную руку, чтобы удержаться от опрометчивого и практически нестерпимого желания поквитаться за каждое лживое и мерзкое слово, обвиняющее ее в том, чего она никогда не совершала. Камлен отказался сказать, что было написано в присланном ему письме, но она подозревала, что Глава Ордена расстарается вовсю, чтобы произвести на князя как можно более сильное впечатление, заставив усомниться в ней. Она всегда знала, что Рогд умен и коварен, но не ожидала, что он падет так низко. Как это просто и легко — взять все ее деяния и извратить их, перевернув с ног на голову, выставив какой-то закоренелой преступницей и бездушной ведьмой, во всем ищущей лишь собственную выгоду.

— Ей хитростью и ложью удалось обмануть нас, вводя в заблуждение. Стоило малейшему подозрению пасть на нее, как она тут же находила виновных, подставляя под удар вместо себя невинных жертв, — Харн проглотил явное издевательство, хотя желваки на его лице судорожно напряглись, выдавая зарождающуюся ярость.

Это был подлый удар ниже пояса, который на мгновение лишил ее возможности дышать. Яснина судорожно сглотнула, пытаясь справиться с мелкой дрожью, охватившей ее. Дикая и острая боль вонзилась в грудь, словно ей в сердце со всей силы всадили ржавый и покрытый зазубринами нож, наносивший ужасную рану, доставляющую нестерпимые страдания. Как он посмел обвинить ее в таком? Разве мало сейчас было сказано, ведь каждое его слово было выдуманной и абсурдной ложью, не поддающейся объяснению.

Рядом с ней сдавленно выдохнула Азария, переводя испуганный взгляд на князя, который смотрел на магов с каким-то брезгливым отвращение, словно перед ним неожиданно оказалась кучка омерзительных созданий, одним своим видом внушающих отторжение и неприятие. Он сдержался, хотя Яснина не представляла, чего ему это стоило.

А вот Лот не смог остаться безучастным и спокойно воспринять сказанное. Пока колдунья пыталась оправиться от жестокого и бессердечного удара, предательски нанесенного в спину, он повернулся к магу, смерив его полным жгучей ненависти взглядом. Его голос звучал хрипло и надрывно, словно он изо всех сил сдерживался от желания послать в рыжеволосого колдуна какое-нибудь проклятие посильнее, чтобы заставить заплатить за сказанные слова.

— Забавно, я много лет провел бок обок с Главой Ордена, помогая ему устанавливать в стране магическую справедливость и вершить суд над отступниками и преступниками. Но, к сожалению, повелитель, не могу припомнить ни одной колдуньи, против которой выдвигались бы такие серьезные обвинения.

— Позволю себе заметить, владыка, что маг, которому Вы оказали такую честь, возведя в ранг придворного чародея, является государственным преступником в Талвинии. Он позорно бежал из места заключения, не дождавшись вынесения приговора.

— Вот как? — Князь издевательским жестом приподнял брови, иронично улыбаясь и медленно поворачивая голову в сторону жестко усмехающегося Лота, насмешливо смотрящего на переглядывающихся мужчин. Яснина устало закрыла глаза, чувствуя зарождающуюся дикую головную боль, возникающую всегда, когда она сдерживала силу в узде и пыталась ее контролировать, ограничивая и стесняя. — А мне ты говорил, что не стал дожидаться смерти. Тем более, насколько я помню из твоего рассказа, тебя попросту хотели прирезать ночью без суда и следствия.

— А это одно и тоже, с точки зрения нашего многоуважаемого Главы, — ехидно выдал Лот, весело подмигивая Харну, покрасневшему от ярости.

— Владыка, я не потерплю…

— Мы сбились с темы, а у меня нет ни времени, ни желания обсуждать ваши магические заморочки. Спасение своей жизни в моей стране не считается преступлением, поэтому ваши претензии насчет этого мага я считаю не обоснованными и оскорбительными. Что же касается первоначальной просьбы вашего Главы, то я бы с превеликим удовольствием пошел ему на встречу, но, вынужден разочаровать его ожидания. Колдуньи, о которой писал в своем письме Глава Ордена, в Моравве нет.