В четверг перед отлётом Эмили в Лондон я, как обычно, забрала их с Валентиной из школы.

– Несправедливо, что у тебя каникулы начинаются на две недели раньше, чем у нас, – сказала Валентина.

– Это не каникулы, – ответила Эмили. – Это тяжёлая работа. Все говорят со мной только по-английски, даже моя мама.

– Класс, – сказала Валентина. – Но мне тебя будет не хватать, когда я буду сидеть в классе одна со всеми этими болванами.

– Я подумала, что раз вы надолго расстаётесь, то мы можем по этому поводу испечь пирог, – предложила я.

– Ох, мне так нравится печь пироги, – вскричала Валентина и в восторге захлопала в ладоши.

– Мне тоже! – вскричала Эмили, бросив на меня косой взгляд. Даа, дорогая, я хорошо помню, как мы в прошлый раз вместе пекли пирог. Ладно, ничего страшного. Своё мнение можно и поменять.

Валентина радостно улыбнулась мне.

– Ты такая хорошая, Констанца. И я очень рада, что моя мама может участвовать в Клубе милых мам.

Я смущённо улыбнулась. Клубом милых мам назвала нашу мамы-мафию Анна, когда Даша поинтересовалась, как называется наше «общество».

– Слово «мафия» могло её отпугнуть, – объяснила Анна. Она познакомилась с Дашей, когда забирала у нас Яспера.

Пара глотков гран марнье в кофе, и обе дуэтом запели тоскливую песню о степи и ямщике. Как оказалось, у Анны была музыкальная русская бабушка.

Ни пение, ни название «Клуб милых дам» не испугали Дашу – она уже была с нами, хотела она того или нет.

– Мама уже больше чувствует себя в Германии, как дома, – сказала Валентина. – И я тоже.

Погода стояла прекрасная, все дома на нашей улице были освещены гирляндами, поэтому я решила после обеда украсить наш дом к рождеству и сгрести листву в саду.

– Чтобы саням с Дедом Морозом было удобнее приземляться, – сказал Юлиус.

– Именно, – ответила я. – Хочешь мне помочь? – Но Юлиус лучше хотел кататься на роликах с Эмили и Валентиной.

– Только по тротуару и только на нашей стороне улицы, – велела я, и хотя дети меня послушались, я каждые пять секунд поднимала голову над изгородью и смотрела, всё ли в порядке.

Солнце выманило многих людей на свежий воздух, даже фрау Хемпель вышла на улицу, чтобы попинать листву на тротуаре и попридираться ко мне. Я-де слишком поздно начала украшать сад, и листва нападала только с наших деревьев, и окна мне надо тоже помыть до рождества.

– Посмотрим, – ответила я.

– Посмотрим, посмотрим! Вы, молодёжь, всегда думаете, что работа делается сама, а вы можете заниматься чем хотите, – сказала фрау Хемпель. – Вы и мою Гитти заразили своей небрежностью. Сейчас она даже верит, что справится одна в своей собственной квартире! С ребёнком! Ха! На это надо будет посмотреть. Когда у неё не будет никого, кто бы за ней убирал, она быстренько вернётся домой!

– Это то, что Вы думаете, – сказала я и засмеялась. Фраза фрау Хиттлер подходила сюда идеально. Такая фраза, употреблённая к месту, могла, наверное, свести с ума кого угодно.

Распаковывая коробку с новенькой гирляндой фонариков, я услышала, как на тротуаре ругаются дети.

– Вали отсюда, это наш тротуар, – сказал чужой мальчишечий голос.

– Неправда, – ответил ему голос Юлиуса. – Тротуар принадлежит всем.

– А мы не собираемся делить его с такими сопляками, как ты, – произнёс другой мальчишеский голос. – Поэтому вали отсюда, пока цел!

– Я умею балет, – предупреждающе сказал Юлиус.

Оба посторонних парня издевательски засмеялись.

– Молокосос напрашивается, – сказал один из них.

– Сейчас получит, – ответил другой.

– И моя мама умеет балет, – сказал Юлиус. – Я сейчас её позову.

Ему это и не понадобилось. Я злобно направилась к воротам. Хотя оба мальчишки были вдвое старше Юлиуса, он всё ещё не решался позвать на помощь. Гордость – плохой советчик.

Но я не успела схватить обоих хулиганов за шкирку. К месту событий на роликах примчались Эмили и Валентина. То есть Эмили примчалась, а Валентина, спотыкаясь, ковыляла за ней.

Я снова спряталась за изгородь. Дети по возможности должны сами решать свои конфликты.

– Немедленно оставьте моего младшего брата в покое! – крикнула Эмили. – Иначе вы будете иметь дело со мной!

Её слова колоссально ошеломили не только меня.

– Это что, твой младший брат?

– А у тебя с этим проблемы?

– Не-е. Я просто спросил.

– Найдите себе других детей для драк, – сказала Эмили. И, очевидно, она при этом выглядела так угрожающе, что оба парня действительно убежали.

Сидя за своей изгородью, я вытирала слёзы с глаз. Она сказала «Младший брат».

– Что ты сидишь тут и плачешь? – Это Нелли вернулась из школы. Я рассказала ей о том, что сделала Эмили.

– Ничего себе, – ответила Нелли. – Такое впечатление, что ты в конце концов привяжешься к маленькой бестии.

– Насчёт «привязаться» ты, наверное, преувеличиваешь, – сказала я.

Когда пришли Антон и Даша, чтобы забрать своих детей, от пирога уже ничего не осталось. Эмили, Валентина и я съели по куску, Юлиус два, а Нелли всё остальное. Антону с Дашей пришлось удовлетвориться кексами и кофе.

– Поскольку мы до рождества уже не увидимся, у меня для вас есть подарки, – сказала я Эмили и Валентине. Я протянула им по пакету. Там была одёжка для их мишек, которую я сшила сама. Свитера, рубашки, штаны, курточки и шапочки – всё в подходящих друг к другу цветах.

– Но вы разверните их только на рождество, хорошо? – сказала я. В этот момент с лестницы скатилась Нелли, тоже с пакетом в руках.

– А это к рождеству для моей младшей сестрёнки, – сказала она с милой улыбкой, косясь на меня и хлопая при этом ресницами. – Это дорожный набор для чистки зубов. Я надеюсь, тебе нравится принцесса Лилифи, Эмили.

Антон был глубоко тронут её жестом.

– А ты говоришь, что детям нужно время, – сказал он мне. – Они уже давно стали одной дружной семьёй.

Я знала, что это было глупо, но я просто не могла удержаться.

– Это то, что ты думаешь, – сказала я.

Антон неодобрительно посмотрел на меня.

Я тоже так умела.

– Ты уже знаешь, как ты проведёшь рождество? – спросила я. И с кем?

– Нет, – ответил Антон. – Пока нет. Мне придётся ориентироваться на Джейн.

– Спрашивается, кто тут стал настоящей семьёй, – сказала я. – Мы оба, во всяком случае, нет.

– Я по-прежнему считаю глупым, что у тебя стоит пианино, на котором ты не играешь, – сказала мне Эмили на прощанье. – Но тем не менее я очень хорошо к тебе отношусь.

Я кинула мимолётный взгляд на Антона, чтобы проверить, не подговорил ли он Эмили сказать эти слова. Но Антон в это время непринуждённо беседовал с Дашей.

– Я тоже очень хорошо к тебе отношусь, – сказала я Эмили. И я была рада, что мне при этом не пришлось лгать.

– Мне кажется, я беременна, – сказала Труди, когда после их возвращения из Милана мы красили стены в магазине – на сей раз все четверо, МКАТ, женщины из «Пумпс и Помпс».

– На эту тему не шутят, – заметила Анна.

– Я не шучу, – ответила Труди. – Ах, это было бы чудесно! Ребёнок с янтарными глазами…

От испуга я уронила кисть в банку с краской.

– Ты спала с дизайнером наших туфель? Не могу поверить!

– Когда это ты успела, скажи, пожалуйста? – спросила Мими. – Я же всё время была с тобой.

– Но не по ночам, – уточнила Труди.

– Не могу поверить, – сказала Мими. – Так дела не делаются!

– С другой стороны, таким образом можно несколько снизить закупочные цены, – заметила Анна.

– Но прошло всего четыре дня, – сказала я. – Как ты уже можешь знать, что ты беременна?

– Женщина это чувствует, – ответила Труди.

Остальные засмеялись со знающим видом.

– Ты один раз переспала с этим типом и уже сразу забеременела, – сказала Мими. – Вся эта статистика, которую Ронни раскапывает в интернете, может идти в за… в помойное ведро. Тебе ведь уже 37.