Тридцатипятилетний Константин Павлович, «осчастливив» тринадцатилетнюю француженку Клару Анну де Лоран, наконец-то смог в 1814 году стать полноценным отцом. Правда, признать дочку от девочки-актриски было невозможно, поэтому для Константина факт рождения ребенка мог стать лишь слабым утешением его вероятного стремления к отцовству. С де Лоран у сорокалетнего Константина получился еще один ребенок в 1819-м, но, несмотря на заботу и опеку родного отца, Констанция и Константин росли в семье отца приемного – князя Ивана Голицина.

Александр, в итоге, тоже смог стать отцом. Но для этого ему пришлось пройти долгий и трудный путь…

Александр Первый

Прелюбопытнейшая личность, гражданин Романов Александр Павлович. С молоком бабушки (переписывавшейся, в частности, с признанными философами-просветителями своего времени Дидро и Вольтером), с уроками (почти революционера) Лагарпа, с духом времени, (пропитанным ароматом революции во Франции и войны за независимость в Америке) впитавший в себя идеалы свободолюбивого общества, Александр, волею судьбы стал самодержцем рабовладельческой империи.

Очевидно, что не о такой участи он мечтал. Министерством образования Российской Федерации рекомендована в качестве учебного пособия для системы педагогических вузов книга Боханова А.Н. и Горинова М.М. «История России с начала XVIII до конца XIX века», в которой, среди прочего, сообщается: «Будучи наследником престола, Александр немного фрондировал против отца. Он говорил, что мечтает дать народу конституцию, устроить его жизнь и удалиться в маленький домик где-нибудь на берегах Рейна».

Не горел желанием царствовать и Константин, вяло оправдываясь: «Меня задушат, как задушили отца».

Но Павел, к концу царствования, стал мешать слишком многим серьезным игрокам от политики и финансов, как внутри, так и вне России.

Поэтому Александру, как старшему сыну, волей-неволей пришлось принять нежеланную и тяжкую ношу короны Российской империи.

Возможно, соглашаясь занять престол после убитого отца, где-то в глубине души он еще надеялся на осуществление своих утопических проектов. Поэтому и началось его правление с некоторых либеральных шагов и попыток реформирования. Но суровая действительность расставила все по своим местам. Александру оставалось просто царствовать…

В 1819 году, после появления незаконнорожденного сына от французской актрисы, фактически терял права на наследование Александру его брат Константин. Да последний, получив де-факто, в управление Царство Польское, скорее всего и не горел желанием претендовать на столь неоднозначное место работы. В Царстве Польском воплотилась мечта о Конституции, он стал отцом двух замечательных детишек, морганатический брак с любимой женщиной и приличное благосостояние вдалеке от придворных дрязг – что еще нужно на пятом десятке, ярко пожившему и много повоевавшему человеку?

Александр остался один на один с рабовладельческой гидрой, победить которую, о чем мечталось в юности, путем реформ не представлялось возможным, несмотря на страстное желание.

(В уже упомянутой «История России с начала XVIII до конца XIX века» читаем: «В марте 1818 г., в речи на открытии польского сейма, император заявил о намерении дать конституционное устройство всей России. Эту речь с восторгом восприняли все передовые русские люди. Тогда же Александр поручил Н.Н. Новосильцеву разработать проект российской конституции…

За образец была взята польская конституция. Использовался и проект Сперанского. К 1821 г. работа над «Государственной уставной грамотой Российской империи» была закончена…

Важное значение имело провозглашение в «Уставной грамоте» гарантий неприкосновенности личности. Никто не мог быть арестован без предъявления обвинения. Никто не мог быть наказан иначе, как по суду. Провозглашалась свобода печати. Если бы «Уставная грамота» была введена в действие, Россия вступила бы на путь к представительному строю и гражданским свободам»)…

Да и с престолонаследием дело обстояло все сложнее. Нет, были еще Николай и Михаил Павловичи, но хотелось, конечно, передать империю своему ребенку.

К 1825 году за спиной Александра было 46 прожитых бездетно лет, процветающее, вопреки его устремлениям, рабовладение и отсутствие каких-либо перспектив на изменение этого багажа в будущем.

И вот здесь мы вернемся к вопросу «раздвоения» Александра.

В последние годы жизни (см. ниже про 1823 год), по свидетельствам историков, Александр все менее интересовался государственными делами, которые передоверил Аракчееву и никак не реагировал на сообщения о возникновении и распространении тайных обществ. Утомленность бременем правления, апатия и пессимизм императора были таковы, что в свете муссировались слухи о его намерении отречься от престола.

Однако наша сказка, унылой участи героя придаст несколько иной смысл, чем предлагается официальной историей, и приблизит нас к пониманию причин «раздвоения» императора.

Итак.

В 1823 году, после самоустранения Константина от прав на трон, Александром была начата грандиознейшая программа по переустройству России. Император (!) придумал, как самодержавную монархию сделать конституционной, минуя сложные схемы официального реформаторства.

Возложив все текущие дела на Аракчеева, и оформив, как завещание на случай неудачи, Манифест о престолонаследии Николаем; Александр, через доверенных лиц, начал тайно поощрять (и никак не реагировать на сообщения о них) деятельность обществ, ставящих целью ограничение самодержавия и освобождение крестьянства!

К концу 1825-года, решив, что подготовка к «революции сверху» закончена, император, взяв от греха подальше супругу, поехал «отдыхать» за тридевять земель от эпицентра предстоящих событий, в Таганрог.

Дальнейшее до такой степени смахивает на сценарий августа 1991 года, что невольно зарождается уверенность в истинности нашего сказочного предположения, ибо М. Горбачев почти в точности воспроизвел события далекого декабря 1825-го.

Следим за развитием:

– В столице объявляют о смерти Александра – начинается сумятица со сменой власти, полным ходом идет присяга Константину I («междуцарствие 1825 г.») – «В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачёвым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьёй 127/7 Конституции СССР полномочий Президента Союза ССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу» («Заявление Советского руководства»);

– Подготовленные «скончавшимся императором» / «неизлечимо больным президентом» люди (декабристы и ГКЧПисты соответственно) заявляют о смене политического устройства в стране (требование Конституции / введение режима Чрезвычайного Положения) и выводят на улицы столиц воинские части;

– Верные низвергаемым режимам деятели (Николай Павлович / Б. Ельцин) возвращают все на свои места (сохраняется абсолютная монархия / на президентство временно возвращается Горбачев);

– Люди, возглавившие борьбу против «бунтовщиков» обретают неограниченную власть (Николай I / Борис Ельцин).

ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИЯ!

Если бы декабристы победили в ходе восстания, диктатором конституционной России наверняка был бы назначен «чудесным образом спасшийся» Александр Павлович.

Но теперь Александру была уготована судьба изгоя (ну, как и Михаилу Сергеевичу). И, простившись с супругой, де-юре «скончавшись», в путь по российским тропам пускается Федор Кузьмич, «старец, не имевший происхождения»…

И прочая

Супругу «царя-отступника» тоже незачем было оставлять в свете. Поэтому через полгода, так и не вернувшись из отпуска на югах, вдовствующая императрица «скончалась». Тело усопшей быстро разложилось в теплом климате, и хоронили ее в закрытом гробу.

Но и тут с достоверностью «тела» не совсем ясная картина. Имеется множество интересных подтверждений предположения, что Елизавета Алексеевна, как и супруг ее, была с миром и клятвой молчания отпущена «на все четыре стороны», и провела остаток жизни под именем Веры Молчальницы.