Главное, впрочем, не владение холодняком. Главная сила рейтар заключается в крепкой дисциплине и залповой стрельбе по супостату. Происходит это так, конный строй рейтар в полном порядке дефилирует к противнику. Приблизившись, рейтары в первой шеренге немного поворачивают и разряжают в плотный строй пехоты свои пистолеты, потом поворачивает в другую сторону и разряжают вторые. Потом весь ряд синхронно поворачивает и уступает место следующей шеренге, который проделывает то же самое, затем третья. Обычно когда стреляет третья шеренга, враг уже деморализован и бежит. Тогда мы весело преследуем и рубим бегущего врага. Правда может статься, что враг не дрогнет, тогда применятся построение в двенадцать шеренг. Все это требует безукоризненной слаженности, и дрессируют нас всерьез. Кроме того, поскольку я "молодой" все внеочередные караулы, патрули и прочие радости адресованы в первую очередь мне. Впрочем "дедовщины" в нашем понимании и близко нет. Большинство рейтар это здоровые, усатые дядьки от тридцати до пятидесяти. Блин, что значит молодое тело, сам же недавно в таком возрасте был! Коней и оружие каждый чистит сам, поскольку от этого жизнь зависит. Если рейтару придет в голову блажь постираться, то для этого есть маркитантки. Есть правда трое молодых парней, такие же новобранцы, как и я, но постарше, лет примерно двадцати — двадцати дух. Эти ребята решили, раз они старше, то могут мной помыкать. Не на того напали, видал я карликов и покрупнее. Пара стычек расставила все по своим местам. Они здоровые, но не поворотливые. Я худой, но шустрый и всегда наготове. Кроме того, учиться военному делу надо, как говорил классик, настоящим образом. А поскольку в деле совершенствования боевых навыков я дам этим деревенским увальням сто очков форы, то Шмульке любит их гораздо чаще и обстоятельнее чем вашего покорного слугу. Это не добавляет мне популярности, но мне с ними детей не крестить. Еще одной напастью стали наши маркитантки. Дамы эти большей частью битые и опытные, как на грех, все как один, положили на самых молодых и красивых, то есть на меня с Мартином, глаз. Уж не знаю, как мой секретарь выкручивается, а мне тяжко.

Маркитантки, вообще, статья особая, они для рейтар совершеннейшая необходимость. Надо привести одежду в порядок? Иди к маркитанткам. Надо приобрести какой ни будь товар? Иди к маркитанткам. Появилась добыча, которую не увезти в переметных сумках? Тоже к ним. Сбросить сексуальное напряжение? А вот тут сложнее. То есть, конечно, да, к ним! Но, эти боевые подруги, как правило, не сами по себе, а чьи не будь ППЖ. И их суровые покровители, рубль за сто, не поймут когда какой ни будь сопляк раззявит пасть на чужое. Причем своих подруг бить не станут, поскольку те могут и к другом уйти. Плати им потом за стирку-штопку. А вот молодому по рылу настучать это, пожалуйста, а оно мне нужно? Да, да, именно мне. А что вы хотели, мне снова шестнадцать, гормоны играют, знаете ли. Капрал, конечно, старается полностью заполнить мой день, так чтобы на глупости не было не сил ни времени, но тут у папаши Шмульке в носу не кругло. Российский матрос в огне не горит, в воде не тонет, и в рейтарах найдет возможность откосить от работы и пустить свою энергию во вредное русло. Так вот, стоит нам появиться у старого Фрица в обозе, эти вертихвостки начинают крутиться рядом. То постирать предложат, то вкусненьким угостить, то еще чего предложат. Мы конечно себя блюдем, ибо до резинотехнических изделий еще как до неба, а дамы, скажем так, сильно подержанные. И вообще, принц я или не принц? Мне бы графиню какую, ну или дочку бургомистра на худой конец. Или маркитантку Анну. Анна самая молодая и красивая из наших обозных дам. Но она, увы и ах, единственная кто на нас с Мартином и не смотрит. Кроме того она подруга командира и тут мне и вовсе ничего не светит. Ну что за жизнь!

Вот уже, какую неделю наш бравый эскадрон попирает копытами коней польские земли. Мы идем на службу к нашему нанимателю познанскому воеводе Яну Остророгу. Этот богатый и знатный польский магнат частенько воюет со своими соседями, так что иметь большой регимент для него не роскошь, а необходимость. Кстати, то что он в Познани почти случайность, в недавние времена он серьезно расширил свои владения за счет земель в Галиции и почти все время отирается там. Но слава тебе господи, у него возникли какие-то терки с соседями в Познани, и мы идем туда. Мне, конечно, все равно на его проблемы, но из Познани до Померании ближе, чем из Львова. А мне надо в Померанию. Под копытами коней пробегает миля за милей. Мы наблюдаем польские пейзажи. Не могу сказать, чтобы зрелище было захватывающим, но живут в общем и целом тут люди не плохо. Есть, конечно, и совершенно нищие деревеньки, но в основном все пристойно. Удивило огромное количество шляхты. У нас в Германии (о даю! Немец нашелся!) дворян, вроде как, серьезно поменьше. Тут в кого не плюнь попадешь в шляхтича. Причем гордого, хоть и нищего. Нет, есть, конечно, и весьма богатые вроде нашего нанимателя, но в основном все достояние вельможных панов это то, что на нем и сабля с конем. По крайней мере, у тех, что встречались на нашем пути. Впрочем, они и понятно, справные хозяева сидят дома и занимаются делами, а не шляются по дорогам, где попало в поисках приключений. Нас, кстати, шляхтичи активно не любят, но задираться опасаются. Во первых рейтары люди, как правило, не благородные. А во вторых знают что получат. Каждый пан сам по себе боец, как правило, первоклассный и один на один противник весьма опасный. Но вот с дисциплиной у них напряг, так что сотня рейтар в плотном строю разгонит тысячу шляхтичей ссаными тряпками. Впрочем, есть и среди шляхты люди более-менее вменяемые. Они, как правило, служат либо в королевских крылатых гусарах, либо в панцирных хоругвях крупных магнатов. Это самый опасный наш противник, если они прорвутся через наш огонь, придется туго. Кстати, наши двуручные мечи как раз на такой случай. Что бы рубить отступающую пехоту довольно и палашей. А вот для гусар и всяких кирасир и нужен "бастард". Шмульке нещадно гонял нас, заставляя отрабатывать отражение таранного удара пики и тут же удар острием в сочленение тяжелого доспеха. Тут он виртуоз, мне до него как до неба. Но это крайний случай, а так наша защита плотный строй, маневр и огонь. Самое лучшее если наш эскадрон разделится на две части и дав кирасирам пройти меду нами расстреляет их перекрестным огнем.

На одной из дневок произошел не очень приятный сюрприз. Этим сюрпризом стал сержант Карл Гротте. В нем я присмотревшись узнал того самого военного который рассказывал обо мне в харчевне монаху. Он, к счастью, служил не моей роте, так что до этих пор мы не виделись. Позже старый Фриц разузнал об этом сержанте от своего друга командира. Оказывается он служил в архиепископском регименте и метил в офицеры. Но неудача с поимкой одного еретика и по совместительству принца подкосила карьеру доблестного военного. Кроме того Карл имел неосторожность болтать на всех углах что в неудаче поимки виноваты все кто угодно, только не он, так что его турнули. На мое несчастье некомплект в эскадроне был не только в рядовых и его взяли. Вояка он по всему видать знатный, только язык за зубами держать не умеет.

Одним прекрасным вечером самые заслуженные ветераны, в том числе Гротте и Шмульке собрались промочить горло стаканчиком вина. Ага, знаю я их стаканчики! Увы, в тот вечер молодой рейтар Ганс не смог улизнуть под благовидным предлогом и был припряжен старшими и опытными камрадами на предмет: поди, подай, принеси и слушай, что тебе говорят молокосос! Подвыпив они стали рассказывать о былых делах, боях-пожарищах, друзьях-товарищах и тому подобный пьяный треп. Разговором постепенно завладел Гротте и как вы думаете, что он стал рассказывать?

Разумеется о некоем принце еретике и колдуне, угробившем столь многообещающую карьеру бравого военного. По мере опустошения бутылок оный принц превращался в сущее исчадие ада. Он сжигал церкви и святые книги, глумился над священниками, развращал невинных дев, а бургомистра Рашке и вовсе убил, а может быть и съел. Как не старался я сохранять бесстрастное выражение лица. Но всему есть пределы. На одном особенно пикантном пассаже я не выдержал и ухмыльнулся. На мою беду это тут же заметил Гротте.