Простите меня за все. И прощайте. Виктор Селедкин — обычный парень, каких миллионы, а в этой жизни Гарольд Джеймс Поттер умер.
Неясные голоса на самом краю сознания возникли и оборвались за мгновение до наступившей черноты. Все исчезло.
*
Туманная, черная мгла. Расплывчатые тени и странные выверты подсознания. Все совсем не так, как в Отделе Тайн. А значит, меня нашли и успели откачать. Значит, ещё предстоит пострадать.
Белый ровный потолок, первое, что я увидел по пробуждении. Разум словно стянутый тягостной наркотической пеленой с трудом вырывался из тенет темноты. Я вдохнул воздух и повернул голову.
Как не крути — традиции нарушать нельзя. И под конец семестра Поттер обязан очнутся рядом с развалившимся перед больничной койкой директором. Или, как данном случае, директрисой.
Профессор МакГоннагал сидела, и с непроницаемым выражением лица глядела на меня.
— Сколько я здесь, профессор? — прохрипел я, разжимая непослушные губы.
— Неделю, — ответила декан Гриффиндора, и отвела взор.
— Где я?
— В Мунго, естественно.
— Что с Беллой?.. С моей женой? — задал самый животрепещущий вопрос. — Она здесь?
— Нет, она в Хогвартсе.
— Что-о?! Почему в школе? Почему не в госпитале?!
— Во-первых, мистер Поттер, вам нельзя сейчас так волноваться. Во-вторых, как вы себе представляете Беллатрису Лестрендж лечить в Мунго? Её тотчас отконвоируют на Поцелуй Дементора.
Меня всего передернуло. Однако следующие слова оборвали мою жизнь.
— Да и не поможет ей никто. Простите… Мистер Поттер? Что вы делаете?! Немедленно вернитесь в постель!
Я с усилием поднимаюсь, осматриваясь нетрезвым взором. И аппарирую прямо в Хогвартс, не успев удивиться тому, что это стало возможным.
Школу успели отмыть от крови и трупов. Но по прибытию я ощутил лишь холод и сквозняки пустого замка. Из школы Чародейства и Волшебства Хогвартс стал куском продуваемого ветрами камня. И никто не знает, возродится ли он когда-либо вновь.
Однако полуразваленный замок последнее, что мне нужно. Ватные ноги сами несут меня к больничному крылу.
Быстрее… ещё быстрее! Ну же, двигай конечностями, Поттер!
А вот и она.
Беллатрисса лежала, бледная и опустошенная, с потухшим взглядом и поникшим лицом. Я бросился к любимой, ухватил за холодеющую кисть и прижался губами.
— Я здесь… я с тобой, — шептали непослушные губы.
Не достучаться. Все эти дни её ела прожорливая язва. Последнее проклятие Темного Лорда настигло бывшую приспешницу. И нет от него спасенья.
— Ну же! Ответь!
Что-то изменилось. Её омуты распахнулись, однако искра жизни потухла, подернутая смертной пеленой. Зрачки дернулись в мою сторону. И расширились.
Беллатрисса малость воспрянула, неподвижную маску лица осветила радужная улыбка.
— Ты пришел… — чуть слышно пробормотала она, — ты все же пришел…
— Как же я мог не прийти! Я хочу быть с тобой… всегда… не бросай меня, только не бросай!
Я ощупал взглядом прикрытое покрывалом тело. Её прекрасное лицо запало, щеки ввалились, а вокруг глаз расцвели цветы смерти. Под краешком простыни, на шее, я заметил край черной мягкой корки, тянущейся вниз.
— Не смотри. Не надо, — попросила супруга, лишь я протянул руку. — Не запоминай меня… такой.
Мы встретились взглядами. Смотрел друг на друга и просто молчали.
— Когда ты полюбила меня?
Белла слабо улыбнулась.
— Не тогда, когда мы спасались на плоте, нет… и не тогда, когда мы впервые любили друг друга. Тогда я лишь разрешила любить себя, и сама открылась навстречу, смирившись, и наплевав на все…
Говорить ей все труднее. Она дожидалась меня, собирая всю волю в кулак. А теперь медленно отходила в мир иной. Голосок становился все тише…
— Я полюбила тебя, когда ты захотел сделать меня счастливой. Когда увез, плюнув на всех, чтобы показать мир. Показать настоящую, насыщенную жизнь. Показать радость. И тогда я поняла, что ты Ангел… ниспосланный мне с небес… перед концом всего. Я знала, что умру, Виктор. В глубине души я понимала, что не заслуживаю такой любви и такого счастья… расплата неизбежна…
Она сильно закашлялась. Хрип разрывал грудную клетку. Когда приступ прошел её глаза заволокло слезами от боли. Но она продолжила, и голос её набрал силы:
— И я с радостью падаю в пучину раскаянья! Ведь я познала истинный смысл всего, мой малыш. Я люблю тебя, а ты любишь меня. И больше ничего на свете и не нужно… не нужно… — она затихла.
Я, крепко стиснув зубы твердо звал её из ниоткуда, и лишь влага, текущая из глаз выдавала мои истинные чувства. Я ловил каждую черточку её образа, каждую морщинку на изнеможенном лице. Белла тихо вздохнула, а её хрупкая кисть нежно прикоснулась к моей дрожащей щеке.
— Как же ты любишь меня. Ты ещё так молод… будь счастлив.
— Как я могу быть счастливым без тебя?! Не уходи, только не уходи… — причитал я.
— Что ж ты, глупенький! Не плачь, ты же такой сильный, — мягко утешила Беллатриса, держась из последних сил. — Милосердный и отважный. Ты будешь счастлив.
— Без тебя мне не нужна никакая сила, никто и ничто… Я хочу быть с тобой!
— Мы и будем вместе, любимый, — её голос становился все тише и тише. — Я буду ждать тебя на Луне, забыл?
— Только не упади… — сдерживая слезы, я взирал на гибнущий цветок истинной любви.
— Не упаду… ты же придешь, а значит, я буду ждать… — грудь Беллы в последний раз поднялась, и остановилась навеки.
Последним её выдохом прошелестело: — Спасибо…
Кто-то положил руку мне на плечо. Я резко дернулся, сбрасывая нежеланного гостя, и зарылся лицом в постель, до боли сминая покрывало.
Истинное счастье, настоящая Любовь постучалась в окошко, заглянула на миг и ушла на веки. Умерла.
Я-ль недавно кричал воодушевленно — даешь победу любой ценой? На миг возникло предательское желание повернуть время вспять, ввергнуть мир в пучину хаоса, но окопаться с любимой на краю света. Победа над злом любой ценой? Только вот цена — все, что у тебя есть.
Я стал косвенной причиной гибели Дамблдора. Учителя больше нет. Жена, моя любимая черная роза ушла навеки. Увяла и осыпалась пеплом. А ещё сотни и сотни жизней, по моей вине, прямо или косвенно, от моей руки или моих просчетов…
Я поднял голову и прикрыл вздрагивающие веки.
Хочется прощения и раскаяния. Хочется забытья. Смерти. Покоя. Любви.
В такие моменты очень хочется поверить в загробную жизнь. Только любя ты живешь. Только благодаря любви: взаимной или неразделенной, соки жизни пронизывают тебя насквозь, не оставляя равнодушной ни одну клеточку тела. Кто-то из великих сказал: сто лет серой жизни стоят одного мгновения любви. И я с ним согласен. Как же хочется думать… да что тут думать — уверен! Я уверен, что это не может быть конец. не должно так быть!
Я вышел под звездное небо, взобрался на самую верхушку Астрономической башни и поднял очи на небосвод. Яркая, теплая Луна освещала высотку башни и верхушки деревьев теплым ласковым светом.
Она меня ждет.
Ведь иначе, получается, зря были все страдания и испытания? Если это конец, значит все испытуемое и переживаемое обесценивается? Никогда. Я вновь узрел светлую улыбку Беллы, её темные омуты звездных озер. Её незабываемые глаза.
«Ты же придешь, а значит, я буду ждать…» — прозвучал в голове любимый шепот. Я перевел взгляд на пропасть под ногами. Сердце екнуло. Невыносимо захотелось приблизить встречу.
«Нет, так нельзя…» — предостерег голос. — «Разве в трусости есть любовь?»
«Я постараюсь прожить достойную жизнь…, а потом приду к тебе, когда наступит срок!»
Я твердо развернулся и, пошатываясь, покинул Астрономическую башню. Может быть, показалось, как ветер вслед зашелестел одобрительно? Мягко, любя, и с гордостью. Так или иначе, я сделаю все, чтобы мир вокруг стал лучше. Нет никаких барьеров и преград. Вокруг люди, которые любят тебя, и ждут. Как по эту сторону, так и по другую. А значит — боятся нечего. Боязнь и страх отступили, когда в груди поселилась новая, Истинная Сила. Единственная, имеющая значение и дающая надежду. Любовь.