В силу вступила биология.

Меня захлестнуло волной эпинефрина. Сердечный ритм участился. Кровеносные сосуды сузились. Мышцы напряглись. В ушах зазвенело. Я опустился на койку. Я ничего не слышал, кроме этого звона, словно мозг отключился. Я вспомнил, что это симптомы острой стрессовой реакции из учебника Дока. Смысла паниковать нет, но с психикой не договоришься.

Мы были на внешней орбите. В неделях лета от Земли. Безликие скоро будут здесь. И если они не убьют нас всех, то мне придется проторчать на Защитнике-3 еще семь лет. Застряв в консервной банке посреди космоса, я ни хрена не мог сделать. Я всегда знал, что этот день настанет. Всегда знал, что не смогу прийти на помощь отцу или Люси. Всегда знал, что буду чувствовать себя беспомощным.

И это не имело значения. Не имело значения, даже если бы я повалился на пол и разревелся как ребенок. Нет смысла паниковать. Нет смысла съезжать с катушек. Ни в чем нет смысла.

Такова жизнь, да? Всегда имеет тебя во все места.

Я закрыл глаза и подумал о своей Люси. Дэниз не могла присматривать за ней вечно, а моего жалованья надолго не хватит. В городе жили и хорошие люди, вроде Дэниз и Кайли, но уродов тоже хватало. И хорошенькая маленькая девочка незаметно проскользнет между пальцев, если о ней некому позаботиться. Может, было бы лучше, если бы Безликие смели с лица космоса все станции и отравили Землю. Может, тогда Люси не пришлось бы страдать, потому что я ничего не мог сделать отсюда, чтобы помочь ей.

На мгновение я возненавидел отца за то, что он оказался так слаб и не сумел продержаться до моего возвращения, но он ведь был не виноват. Просто такова жизнь. Жизнь — дерьмо.

Я вздохнул, но горло перехватило. Глаза зачесались, но я не желал плакать. «Будь мужиком, Гаррет».

Я сгорбился, пытаясь вдохнуть, и задержал дыхание, пока в груди не начало гореть. А потом еще немного. Я покажу своему телу, кто тут главный. Когда я наконец выдохнул, перед глазами плыло.

Я уставился в металлический пол.

«Дыши».

Сталь, которой, вполне возможно, касались руки отца на городском заводе. Сталь, изготовленная той же промышленностью, которая его убила.

«Дыши».

Вот, что такое станции — холодные могилы. Бесполезные памятники людям, которые умерли, пока их строили.

«Дыши».

Напоминающий дышать голос в голове принадлежал мне, не Кэму. Мне вдруг ужасно захотелось его услышать. «Все еще с тобой», — сказал он перед моим уходом, и где он сейчас? Он так мне нужен. А потом я возненавидел себя за такие мысли, потому что это ведь я должен за ним присматривать, а не наоборот.

Я встал. К этому времени мои руки уже дрожали, так что я спрятал их в карманы. Может, и хорошо, что его нет поблизости.

«ЭлТи? ЭлТи?»

Ничего.

«Это все расстояние, — сказал я себе, — или он отвлекся, или я», — но мне вдруг стало плохо. Я пошатнулся, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Желудок скрутило, а во рту выступила вязкая слюна, как будто меня вот-вот вырвет. И мозг медика подсказывал, что это не мои симптомы. Черт. Это Кэм.

— Гаррет? — позвал меня Картер, выглянув из-под подушки, но я побежал прочь из казармы.

В горле пересохло, в груди болело. «В моей или его? В моей или его?»

Теперь в коридоре была толкучка. Парни шли к эвакуационным пунктам на внешнем кольце. За последние несколько дней они проделывали это уже столько раз, что и не думали торопиться. Даже завывания сирены больше не могли их расшевелить.

«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».

— Пошли с дороги! — Я попытался прорваться между парой парней, распихивая их локтями.

— Что за нах? — Мерзкая рожа повернулась и растянулась в ухмылке. — Гаррет?

Уэйд. Просто здорово.

Я отшатнулся. Сердце заколотилось быстрее. Теперь ныло все внутри.

— С дороги, Уэйд.

— Куда-то спешишь, Гаррет? — протянул тот и, сощурившись, двинулся на меня. Он все еще хромал. И будет до самой смерти.

— Взбирался на стенку в последнее время? — поинтересовался я, борясь с желанием проверить, нет ли кого в коридоре у меня за спиной. «Никогда не вступайте в бой с противником без стратегии отступления», — учили нас на занятиях, но папа всегда говорил, что нельзя поворачиваться спиной к дикому псу.

Лицо Уэйда скривилось, став еще уродливее.

— Иди на хер, Гаррет! — А потом он сообразил, что сказал, и расхохотался над собственной шуткой.

— Свали с дороги, Уэйд, — повторил я. — У меня нет времени на это дерьмо.

Как и у Уэйда; просто он был слишком тупым, чтобы понять, какие у него будут проблемы, если он не явится к эвакуационному пункту через несколько минут.

Уауауауауауауа.

«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».

Я больше не был тем испуганным ребенком, что и три года назад. Я был такого же роста, что и Уэйд. Конечно, по комплекции он больше походил на говнолет — даже не шкаф — но я за эти дни не раз вспоминал свое дворовое прошлое, и злости во мне было через край. Особенно сегодня, особенно сейчас. Готов поспорить, что завалил бы его, и боже, как было бы здорово разбить этому мудиле физиономию.

— Ну же, давай, — предложил я.

«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога. Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам».

Я глубоко вздохнул. В груди ныло, но сейчас я держался на адреналине. Я больше не был хнычущим мальчишкой, которого помнил Уэйд. Даже если бы я не смог пробиться сквозь него к Кэму, я сделал бы Уэйду очень больно за то, что он меня остановил. Мне почти хотелось, чтобы он избил меня до полусмерти, чтобы мне тоже стало больно. Может, я хотел почувствовать во рту вкус своей крови, чтобы вспомнить, что все еще жив. Все еще жив, тогда как отец мертв уже пять недель.

Я злился. Злость была понятна. Злость мне нравилась.

— Ну, — прорычал я. — Валяй! Действуй или слабо?!

Должно быть, он угадал во мне незамутненное бешенство, потому что Уэйд сделал то, чего я никогда не наблюдал раньше. Шагнул в сторону.

— Да иди ты, Гаррет, — усмехнулся он.

Но я уже пробежал мимо, стук подошв о металлический пол разносился эхом по коридору, словно биение сердца. Я завернул за угол и помчался к лифту.

«Только бы не пришлось ждать. Только бы не пришлось».

Двери уже были открыты. Я нажал на кнопку и прислонился к стене. Каждый вдох ножом резал легкие, и вовсе не от бега. Мое сердце билось слишком часто. Должно быть, давление тоже взлетело до небес. Я чувствовал шум крови, слышал его, словно рев океана. И, казалось, через минуту я в нем захлебнусь.

Затрещала рация:

— Гаррет? Гаррет?

Я дрожащими руками потянулся к ней.

— Скоро буду, Док!

Когда двери разъехались, охранник уже ждал. Схватив меня за руку, он выдернул меня из лифта, и мы вместе понеслись по коридору.

Сирена все не затыкалась.

«Учебная тревога. Всему персоналу пройти к эвакуационным пунктам. Учебная тревога».

— Брэйди! Скорее! — крикнул Док в рацию.

Я скинул с себя руку охранника и прорвался мимо капитана Луткаса в комнату.

У меня сердце остановилось, когда я увидел Кэма. Он лежал на кровати. И не двигался. Док стоял рядом с ним на коленях, лепя электроды дефибриллятора к его груди. Крис Варро, сидя на корточках, сжимал безвольную руку Кэма.

Майор Дьюрек стоял у окна и с мрачным выражением лица наблюдал за ними. Мне стало интересно, считает ли он все еще, что Кэм ломает комедию.

— Пульса нет, — сказал Крис Варро.

И какого черта я так обрадовался, что он все же не просто решил подержать Кэма за руку?

Я отпихнул Криса с дороги, не удержавшись, еще и заехал ему локтем.

Док включил дефибриллятор.

— Руки!

— Выключите! — Я накрыл ладонями грудь Кэма, прежде чем Док успел возразить.